Многие страны постепенно сокращают продовольственный импорт, но отказаться от него полностью не смогут
Благоприятно сложившаяся конъюнктура на мировом рынке зерна открывает возможности экспорта белорусским аграриям. Ежегодно закупки импортной пшеницы в стране сокращаются (селекционеры смогли предложить хлеборобам нужные сорта), соответственно, экономится валюта. При этом внутренние потребности собираемый урожай традиционно покрывает, остаются запасы, которые можно было бы выгодно экспортировать. О том, какая ситуация сложилась в мире на рынке продовольствия, что может предложить Беларусь на экспорт и с какими проблемами рискует столкнуться, рассказывает заместитель председателя президиума НАН Беларуси, академик Владимир Гусаков (на снимке).
— Владимир Григорьевич, что нужно учитывать нашей стране при выходе на мировой рынок?
— Необходимо помнить о двух актуальных тенденциях: во-первых, цены на продовольствие растут и будут увеличиваться в дальнейшем (это обусловлено удорожанием энергоресурсов, техники, удобрений). Пока еще неясно, будет ли этот рост внезапным или плавным, но для каждой страны с каждым годом становится все дороже импортировать продукты питания. Во-вторых, продовольственный вопрос в последнее время приобретает все более политическую окраску: не секрет, что на данном рынке в мире доминируют всего несколько крупных компаний, которые контролируют не только сырьевые регионы, но и определяют всю агропродовольственную конъюнктуру… Потому для каждой страны сегодня важно, в первую очередь, стараться максимально обеспечить собственные потребности. Даже те государства, которые сейчас ориентированы на внешние закупки, пытаются производить все у себя.
— Но есть мнение, что, например, в Европу белорусское зерно теоретически продать несложно, в отличие, например, от мясомолочной продукции…
— На самом деле сегодня даже Евросоюз, который пока скупает урожаи Украины и России, не желает допускать на свой рынок третьи страны. Да, зерно продавать проще: это ликвидное сырье с невысокими добавленными затратами на доработку, которое хорошо транспортируется и хранится. Но посмотрите, как бунтуют европейские фермеры за квоты на продукцию. Думаю, большого притока продовольствия в Европу из стран СНГ не будет, этого не допустят ни сами производители, ни власти.
— Может тогда стоит обратить внимание на африканский регион? Россия, например, много зерна продает в Египет.
— Действительно, это очень выгодные и интересные территории. Однако для нас пока мало изученные. Нельзя просто так насыпать то же зерно и повезти его продавать в Африку. Во-первых, там свои сложившиеся традиции питания, которые нужно изучить. Во-вторых, обязательно необходимы пробные первые партии, создание логистических центров. Думаю, для нашей страны это весьма перспективный регион, особенно по экспорту зерна и сахара. Однако, еще раз повторюсь: поскольку в мире идет борьба крупных корпораций за экономическое пространство, выход на рынки могут существенно «ограничить», особенно страны-члены ВТО. Чтобы избежать такого развития событий, Беларуси нужно либо самой создавать крупные международные компании с участием иностранных инвесторов, либо вступать в организации, специализирующиеся на продовольственных отраслях. Только в таком случае мы сможем выгодно интегрироваться в мировое продовольственное пространство, в противном случае продажи будут убыточны.
— Владимир Григорьевич, если возвратиться к экспорту зерна, какие возможности в этом плане у нашей страны?
— Получая урожай более 9 млн. тонн, мы находимся на самом высоком уровне продовольственной безопасности. Я уже говорил, зерно продавать значительно легче: оно не требует таких больших инвестиций, как животноводство. Вместе с тем, необходимо помнить: развитие последнего невозможно без качественного зерна. Для того, чтобы в перспективе выйти на производство 8—10 млн. тонн молока и 1,5—2 млн. тонн мяса в год, нам необходимо не менее 8 млн. тонн зерна (с учетом страхового фонда). Разумеется, это задача не сегодняшнего дня. Но в ближайшие 3—5 лет при урожайности не менее 50 ц/га вполне реально получать урожай 15 млн. тонн (10 млн. тонн зерновых, по 1 млн. тонн рапса и зернобобовых, до 500 тыс. тонн крупяных культур и 2—3 млн. тонн кукурузы). При таком раскладе 2—3 млн. тонн зерна мы сможем свободно экспортировать. Посевных площадей для этого у нас достаточно, дополнительно можно ввести еще 500—600 тысяч га.
— Нужно ли как-то менять структуру растениеводства и сельского хозяйства в целом, чтобы иметь возможности выхода на мировые рынки?
— Сегодня можно отметить: рожь и овес вряд ли будут хорошо продаваться, зато у кормового ячменя, пшеницы, тритикале, рапса, кукурузы шансы достаточно высокие. Поэтому менять структуру нужно именно так. В то же время никаких радикальных «ломок» в отрасли быть не должно: все, что уже сложилось в стране, сложилось с учетом наших климатических условий. Глобальные перемены требуют глобальных изменений в самих технологиях, структуре сельскохозяйственной техники, подготовке профессиональных кадров. Сегодня страна имеет все возможности довольно безболезненно переходить к более интенсивным, пользующихся спросом культурам.
