Задумалась, может ли быть кто–то хуже самых жестоких выродков, убийц–извращенцев? Решила, что может. Мать, убившая собственного ребенка.
Не так давно, я, как и, наверное, многие мои коллеги, с отвращением следила за судебным процессом над минчанкой, выбросившей своего трехлетнего сына из окна 12–го этажа. На следующий же день после вынесения приговора по этому делу Следственный комитет сообщил еще об одной трагедии: в Полоцке в мусорном контейнере нашли бездыханное тельце новорожденного. Мальчик, говорят эксперты, родился живым. Что происходило дальше, неизвестно, однако следователи неспроста возбудили уголовное дело по статье «Убийство матерью новорожденного ребенка».
...5 июня в Минске в мусоропроводе студенческого общежития нашли убитого младенца. Еще одного, мальчика, извлекли утром 10 июня из мусорного контейнера во дворе дома в Барановичах. Эти детки тоже родились живыми... В Лепеле 16–летняя школьница родила ребенка и задушила его, оставив труп на балконе... Позапрошлой осенью в Столинском районе 17–летняя мамаша положила только что родившуюся девочку в пакет и выбросила в туалет во дворе собственного дома. Другая, из Могилевского района, несколькими годами ранее выбросила новорожденного на свалку, тоже «заботливо» упаковав в полиэтиленовый пакет. Ребенок умер от удушья. В 2009–м судили жительницу Несвижа за убийство четырехлетней дочери: малышка умерла от множества побоев, в том числе деревянной палкой. Аналогичная трагедия произошла в прошлом году в Бресте...
Жуть! Ужас! Караул! Сколько еще беззащитных малышей должно погибнуть от рук таких мамаш, чтобы на эту проблему все мы обратили больше внимания? Не исключено, что именно сейчас где–то бродят другие такие, вынашивая свой коварный план детоубийства. Сколько из них еще будут вымещать на детях свою злость, агрессию и решать, как им кажется, столь дорогой ценой проблемы неустроенности личной жизни? А ведь среди них немало школьниц и студенток, бесшабашных малолеток, которые толком–то и не осознают всю тяжесть своего поступка и не понимают, какого счастья лишаются из–за собственного безрассудства, боязни не справиться и быть не принятыми окружением.
...Расскажу я вам одну историю. Надя родила дочь в 16 лет. Потом загуляла, запила. Дочь была ей не нужна, нередко в пьяном угаре, услышав крик малютки, Надя истошно орала, что придушит ее собственными руками. А однажды в руках у молодой да пьяной оказался нож. И, возможно, последствия были бы ужасны, если бы ребенка не успел закрыть его отец — тоже любитель попоек, принявший почти в сердце острый холодный металл. Мужчина выжил, а Надя получила свою первую судимость. Позже опеку над девочкой оформили на себя родственники мужа, которые делали все возможное, чтобы о матери малышка больше никогда не слышала. Так оно, возможно, и было бы, если бы при поступлении в колледж девочке не понадобились данные о матери.
Тогда Надя уже была в лечебно–трудовом профилактории, где и нашло ее первое письмо от дочери. Обмен фотографиями. Первая встреча... Уже долгое время женщина искала смерти, когда не выходило — глушила боль водкой. И все от того, что никак не могла простить себя за дочь. И вот теперь они встретятся. Накануне Надежда никак не могла уснуть, с самого утра все валилось из рук. Пожалуй, для нее это было сложным испытанием. Как посмотреть дочери в глаза? Чем объяснить свое поведение, собственную безответственность и разлуку? Всю свою бестолковую жизнь?
Женщине в этот день хотелось быть как никогда красивой. Она надела свое лучшее, по здешним меркам, платье. Шелковистые русые волосы гладкими струйками рассыпала по плечам. Надя достала из тумбочки припрятанный маленький бутылек с духами. Пару капель нанесла на запястья и за мочками ушей. Огрызком косметического карандаша подвела глаза. Взяла яркую помаду.
— Нет, все не то, — злилась Надя, поймав свое отражение в зеркале. Стерев помаду, она собрала волосы в тощий хвостик и вышла на улицу.
...Мать и дочь обнялись. Долго молча плакали о том, что было и что могло бы быть.
— Мама, а я тебя такой и представляла.
Надежда улыбнулась. Как–то странно и как–то особенно больно ей было слышать теперь это слово «мама». И тем не менее рядом сидела взрослая дочь, которая приняла ее, простила. И которая так нуждалась в материнской любви и заботе. Но что могла дать девочке Надежда? Разве что крохи. От этого сдержать слезы было еще труднее.
Девочка стала приезжать к матери чуть ли не каждые выходные, привозить ей гостинцы: яблоки, варенье, печенье... В основном то, что самой доставалось от бабушки. У них появились общие темы для разговоров, общие интересы и заботы. Общие планы. Надежда не знала, как сложится дальше, но в одном была уверена: теперь она хочет, чтобы все изменилось. Ради дочери.
gladkaya@sb.by
Советская Белоруссия № 114 (24744). Четверг, 18 июня 2015
