Андрэй Масквiн. Беларускi тэатр 1920 — 1930–х: адабраная памяць, 2016
«У цяжкiя часы, калi цела зморыць цяжкая, нечалавечая праца, а душу ахопiць чорная роспач, тэатр будзе вытокам новай веры, сiлы i перамогi». Гэтыя словы сказала 14 жнiўня 1920 года намеснiк камiсара Народнага камiсарыята асветы Марыя Фрумкiна на адкрыццi ў Мiнску Беларускага дзяржаўнага тэатра. У той дзень публiцы паказалi тры сцэнiчныя абразкi: «Рысь» па апавяданнi Элiзы Ажэшкi ў перакладзе на беларускую мову Вацлава Ластоўскага, «Людзi» Шолам–Алейхема на iдыш i «Вяселле» Чэхава на рускай мове. Так пачалася эпоха бляску i трагедыi айчыннага тэатра. Эпоха, калi працавалi генiяльныя драматургi, рэжысёры i артысты i калi iх генiй гiнуў у засценках НКВД цi ў паўночных лагерах, альбо проста стрыножваўся цэнзурай. Уладзiслаў Галубок, Еўсцiгней Мiровiч, Фларыян Ждановiч, Лiдзiя Ржэцкая, Аскар Марыкс, Стэфанiя Станюта... Iмёны, кожнае з якiх — легенда. Вось да маладой Стэфанii Станюты пасля спектакля «Эрас i Псiхея» падыходзiць чыноўнiк, вiншуе i прапаноўвае ўнесцi карэктывы — каб Псiхея стала пераможцай сацыялiстычнага спаборнiцтва ў чырвонай хустцы. А вось у БДТ–2 ставiцца «сiнтэтычны спектакль» у духу канструктывiзму «Рэйкi гудуць» па п’есе Уладзiмiра Кiршона. Акцёраў адправiлi ў вагонарамонтную майстэрню — пераймаць вопыт. Музыка Масолава спалучалася з ляскатам машын i паравознымi гудкамi. Рэжысёр Разанаў iмкнуўся «паказаць дэмаралiзацыю буржуазii» праз вычварныя кветачкi, кукарды i салодкiя партрэцiкi»... Мноства дэталяў, з якiх паўстае эпоха. Але гэта не белетрыстыка, а навуковая праца. У якой прыводзяцца дакументы, падрабязна пераказваюцца п’есы i тэатральныя вырашэннi. Чытанка не для ўсiх. Але прабiвае на роздум: колькi ў беларускiм тэатры было жывога, авангарднага, i каб гэта не загналi ў iдэалагiчныя рамкi, якiм мог бы быць наш тэатр!
Шарль Бодлер. Философское искусство. Рипол Классик, 2016
Бодлер, которого мы представляем прежде всего как поэта–бунтаря, эпатажного автора «Цветов зла», уже в 24 года заявил о себе как о знающем и умном критике, выступив со статьей об очередном Парижском салоне. Об этих выставках всегда писали лучшие, начиная с Дени Дидро и Готье. Молодой Бодлер расстарался на целую брошюру в 50 страниц. Еще бы! 1.700 работ не были приняты критиками–традиционалистами к экспонированию в салоне! Бодлер доказывает, что художник должен быть современным, а критика «занимательной или поэтичной, а вовсе не холодной и рассудочной, которая, стремясь всему найти объяснение, не питает ни к чему ни ненависти, ни любви и добровольно отказывается от всякого пристрастия». Уж, конечно, сам Бодлер не был беспристрастен — в 1848 году он принимал участие в баррикадных боях на стороне революции. Ознакомиться с рассуждениями умного и неравнодушного человека всегда интересно, хотя он и считает, к примеру, появление фотографии «великой индустриальной глупостью». Интересно отношение Бодлера–критика к профанной публике, которую «проклятые поэты» привычно презирали. Он утверждает, что обыватель — «безобидное существо, готовое всей душой полюбить хорошую живопись, лишь бы только критики растолковали ему ее смысл, а художники почаще бы ее выставляли». По–моему, актуально...
Издания для обзора предоставлены книжным магазином «Академическая книга», Минск, пр-т Независимости, 72.
Советская Белоруссия № 8 (25143). Пятница, 13 января 2017
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
