Мой деревенский дом

Много раз ловил себя на одной и той же мысли, на одном и том же странном ощущении. Оно накрывает меня и заставляет волноваться каждый год. В деревенском доме, пока не привыкнешь, особенно в первые дни, как приедешь, тяжело уснуть. В городской квартире мешает спать, а может, и помогает привычный шум. То музыка за стенкой у соседей, то лифт гудит, двери щелкают, то автомобили по проспекту носятся, сигналят, газуют, то байкеры на своих мотоциклах по кварталу круги нарезают, то телевизор где–то кричит, стреляет, поет, то вода в трубах булькает, то от кого–то поздние гости уходят, на весь подъезд смеются, прощаясь...

В городской квартире я никогда не слышал, как ночью кошка ходит, а в деревенском доме каждый шаг осторожного животного слышен, даже мягкое урчание улавливаю. Различаю, как когти крашеного пола касаются, цокают... Лежу с открытыми глазами, от густой тишины не спится, вспоминаю, как ехал в деревню, как на дорогу сквозь ветровое стекло смотрел, а большие деревья навстречу бежали. Как небо, как только автомобиль за город выехал, сразу распахнулось — большущим и необъятным сделалось, горизонт появился, синим стал. Как вдруг желтый огромный придорожный крест возник, «руки» раскинул и начал приближаться, словно обнять меня собрался, к себе прижать.

Деревенский дом удивителен своей сосредоточенной тишиной, настороженностью. Входишь, а на тебя все старые фотографии сразу смотреть начинают. Куда ты движешься, туда и они глядят. Давно не виделись — присматриваются, узнают. Они, люди на снимках, не изменились, не повзрослели, не постарели, какими были 10 или 50 — 60 лет назад, такими и остались. Ну, может, самую малость выгорели, побледнели. Хотя допускаю, это я стал немного хуже видеть. Ощущение удивительное, кажется — а может, так оно и есть, — люди на фотографиях улыбаться начинают...

Пахнет в доме деревом, глиной, керосином и яблоками, цветами, сеном. Удивительный запах... Вокруг дома — трава высокая, кусты, деревья. Иногда я думаю: зачем он мне, этот большой деревенский дом, требующий постоянного ухода, ремонта, волнений? Вот стекло на маленькой веранде ветер разбил, придется вырезать, вставлять. Замок в одной из дверей не слушается, отвык от ключа, половица широкая скрипит надсадно, словно ей больно. Первым делом надо окна открывать, проветривать. Вода в колодце тоже за год застоялась, придется вычерпывать... Кругом большие и маленькие проблемы, все они требуют скорого решения, хотят, чтобы человек руки приложил, работать начал.

Но в самом доме не покидает чувство, что ты не уезжал, что вышел на время и вернулся. Вещи все на своих местах. Авторучка на столе, бумага, карандаш, журнал с яркой обложкой, газета. Только газета та еще с прошлого лета лежит на столе у окна... Да, часы перестали идти. Завел, тикают однообразно. Радио в розетку воткнул, голоса далекие, как из детства. В городской квартире со мной такого не бывает. Там время идет быстро, его не замечаешь. А в деревенском доме оно сочится или даже стоит, и только человек, переступивший порог, может заставить его двигаться, течь быстрее.

Бывает, я думаю о доме, как о лодке, привязанной к дереву у берега. А иногда я воспринимаю его, как лодку плывущую. И даже, кажется, я вижу в этой лодке всех тех, кто в этом доме когда–то жил в разные годы. Старых, молодых, своих. Слышу знакомые голоса, узнаю...

Лодка покачивается. Ее гонят волны, она плывет. Подует ветер чуть сильнее — и лодка утонет... Только думать об этом не хочется. В деревнях много брошенных домов. Они похожи на полузатонувшие лодки. Разбитые, забытые и уже никому не нужные...

Отказаться от деревенского дома я не могу. Это как значительную часть личной жизни зачеркнуть, вымарать кусок своей биографии.

Вообще–то деревенские дома вечные (хотя есть ли хоть что–то в этом мире вечное?). Они так и строились, чтобы плыть сквозь годы, сквозь время. Или стоять скалой над временем и смотреть, как люди рождаются, растут, женятся, умирают... Правда, у старых домов иногда появляются новые хозяева, молодые, сильные, которые начинают за ними ухаживать. И тогда дома просыпаются, оживают.