Уникальный дом Ваньковичей не останется без хозяинаДеревянный дом с деревянными же колоннами, остатки сада, конюшни. Таким усадьбу Ваньковичей запечатлела фотография, сделанная в 20–е годы минувшего века. Привез ее из Варшавы Владимир Короткевич. И подарил молодому архитектору–реставратору Ирине Дороховой на одном из обсуждений ее проекта восстановления старинного минского «застенка». Деревенская усадьба прямо в центре Минска — уникальный пример в городской архитектуре не только Беларуси, но и, пожалуй, всей Восточной Европы.
— В 1848 году, спустя шесть лет после смерти Ваньковича в Париже, усадьба состояла из жилого дома, двух флигелей, конюшни (примыкают к бывшей Пушкинской библиотеке). Росли пирамидальные тополя. После революции дом разделили на коммунальные квартиры, — рассказывает Ирина Дорохова. — Мне повезло встретиться с женщиной, которая здесь в то время жила. Она вспоминала, что при ней еще сохранялся сад. А из семян росших здесь грецких орехов, между прочим, в Ботаническом саду была высажена целая аллея. В усадьбу вела каменная брама. Дом «сторожили» скульптуры собачек.
В конце 70–х здание собирались снести. Но вмешалось партийное руководство республики — сам первый секретарь ЦК КПБ Тихон Киселев.
К началу реставрации дом сгнил (хотя еще в 1952 году меняли венцы — для этого его приподнимали) — пришлось почти полностью разбирать; закреплять старое дерево — дорогостоящее удовольствие. Археолог Петр Русов определил, в каком году и что из какого дерева было построено. Выяснилось, что сруб относится к концу XVIII века.
Потом памятник архитектуры долго приспосабливали под филиал художественного музея. В 1985–м решили оборудовать здесь выставку «Культура и быт Белоруссии первой половины XIX века». Однако выставка открылась только в 2000 году.
— Уже сегодня, — сетует Ирина Дорохова, — с фасада слезает краска, шелушится штукатурка. Превосходная литовская черепица заменена на цементно–песчаную неизвестного происхождения. Нет до сих пор нормальных стоков для воды: она проникает в стены, разрушает деревянные карнизы.
Пошел проверить: осыпавшаяся краска обнажила потрескавшиеся деревянные колонны. Вокруг много мусора, а в усадебном дворе из земли, смешанной с толченым кирпичом, оставшимся от предыдущих реконструкций, торчат пучки пожухлой травы.
Внутри усадебный дом поражает: изысканный, но скромный интерьер — такой же, как и во многих других шляхетских усадьбах Беларуси. Сюда не стыдно привести иностранца и с гордостью заявить: «Это все наше!»
И действительно, оригинальные вещи — от книг до чудом сохранившихся портретов — имеют прямое отношение к семье Ваньковичей, к их дому. Но вполне возможно, что они снова лягут в запасники. По крайней мере, так полагают исследователь минской старины Владимир Денисов и архитектор Дорохова. Правда, они всерьез опасаются, что Национальный художественный музей может отказаться от своего филиала — именно в таком статусе существует сейчас дом–музей Ваньковичей.
Замдиректора музея–куратора Надежда Усова опровергает слухи. Заведующая же филиалом Наталья Сычева считает, что музей может просто забрать из дома всю его «начинку» — портреты, книги, мебель.
Сегодня Национальный художественный музей не в силах содержать на должном уровне все свои филиалы. Судьба дома Ваньковичей напрямую зависит от того, как скоро в эту часть Верхнего города поступят инвестиции и «перепадет» ли что–нибудь шляхетскому застенку.
— В год у нас бывает до пяти тысяч посетителей, — говорит Наталья Сычева. — В основном из школ. Там получают бумагу с рекомендацией, куда водить детей. Из этих «циркуляров» большинство и узнает о нашем существовании. Туристы сюда заходят редко. В городе нет ни одного рекламного щита, рассказывающего о нас. Национальный художественный музей обещал один установить к осени.
По–моему, одного щита у выхода со станции метро «Октябрьская» уже сегодня вполне хватило бы, чтобы хоть один из сотни выходящих из подземки свернул в сторону зеленого домика сразу за Дворцом Республики.
Наталья Сычева утверждает, что у нее как у руководителя филиала никаких возможностей решать насущные проблемы нет — всей бухгалтерией и хозяйственными вопросами ведает художественный музей.
Впрочем, есть еще один выход. Планируется передача бывшей Пушкинской библиотеки под музей города Минска и включение в этот комплекс соседней усадьбы Ваньковичей с восстановлением утраченного в 70–е годы флигеля.
— Через некоторое время, когда пройдет конкурс инвестиций и определится заказчик объекта, можно будет начинать восстановление и приспособление, — говорит Дмитрий Бубновский, начальник отдела реставрации и реконструкции УП «Минскпроект». — Окончательно облик этого участка исторического центра вырисуется к сентябрю, когда будет представлен детальный план реставрации старой части Минска.
После чего, будем надеяться, во дворе установят и памятник Ваньковичу работы скульптора Владимира Слободчикова. Он уже давно отлит и дожидается своего часа.
P.S. Как видно на снимке, в усадьбу наконец пришли рабочие. Значит, опасения, что дом опустеет, были напрасны?.. Жизнь здесь продолжается: в четверг в 17.00 в доме Ваньковичей очередная «iмпрэза» — презентация белорусского перевода «Крымских сонетов» Мицкевича, верного друга нашего художника. Очень символично и обнадеживающе.
В Минске сохранились две родовые усадьбы Ваньковичей. Основное имение — в Слепянке (в то время — за чертой города), где и поныне стоит дворец, в котором с 1828 года жил Валентий Ванькович. Второе на Волоцкой (ныне — Интернациональной; тут и расположен мемориальный музей). Когда–то здесь собирались мировые знаменитости: художник Валентий Ванькович, кузен владельца усадьбы Эдварда, композитор Станислав Монюшко, геолог Игнаци Домейко. Здесь проходили музыкальные вечера, выступали Мария Шимоновска и Кароль Липиньски (их портреты рисовал Ванькович и это, по мнению некоторых исследователей, должно остудить скептиков, которые утверждают, что Валентий здесь не бывал). Третье имение, которое не сохранилось, находилось на Золотой Горке (угол Козлова и Скорины; в XIX веке — окраина губернского центра). У костела Святого Роха были похоронены многие представители рода Ваньковичей. Кладбище после войны сровняли. Судьба самого художника величественна и печальна. Образование классическое — Полоцкий иезуитский коллегиум, Виленский университет (его учителями были прославленные Рустем и Дамель — оба Яны), затем — Императорская академия художеств в Санкт–Петербурге. По Вильне он приобрел знакомство с Мицкевичем (два соотечественника сильно сдружились), по Петербургу — с Пушкиным. Картина Ваньковича «Мицкевич на скале Аюдаг» считается манифестом романтизма в белорусско–литовской живописи. Умер Валентий в эмиграции в Париже, на квартире Мицкевича. Наследие мастера рассеяно по музеям Вильнюса, Санкт–Петербурга, Варшавы, Кракова, Парижа, в Минске — копии.
