«Это мой дом. Это мои коровы», — говорил, показывая фотографии, голландец Яан де Схипер. Он был, как теперь говорят, продвинутым парнем. Возможно, остался таким и сейчас. Но дело было давно, в 70–х. А помнится, как будто вчера.
В Будапеште случайно сошлись четверо студентов: местный житель Чеч Барнабаш, парень из ГДР, имени которого не помню, голландец Яан и ваш покорный слуга. Сошлись, сели за пиво и стали знакомиться ближе, кое–как общаясь на английском.
Яан жил в крупном голландском городе. Учился в университете. Волосы носил, как средневековой живописец Альбрехт Дюрер и как все хиппи 70–х — до плеч. Курил самокрутки, табак и бумагу для которых имел фирменные. Тогдашний мировой хит Venus голландской же группы Shoking blue был для него презренной попсой: Яан ценил Боба Дилана.
Поразили легкость и достоинство, с которыми он отрекомендовался: развожу коров. Он мог бы назваться и ковбоем, поскольку в буквальном переводе слово означает «парень при коровах». Надо сказать, что в Союзе тогда престиж сельского хозяйства был, мягко говоря, не очень высок. Для меня, студента–политехника, село означало лишь дорожные хляби, навоз и безнадегу. Воспоминания об уборке картофеля в колхозе (причем под Минском, на месте теперешних коттеджей) были свежи и сильны. Податься в аграрии означало бы то же самое, что в свинопасы: ни за какие коврижки!
Да, в 70–х свиней уже не выпасали, а выращивали, для чего строили свинокомплексы. Но слишком засел в подкорке стереотип, сформированный фольклором, ложными социальными «стандартами» и представлениями о карьерном успехе. Ведь и сейчас иногда говорят: я с тобой гусей (свиней) не пас. Слишком долго считалось, что если ты пастух, свинопас, то едва ли не убогий. Думаю, что Яан де Схипер уже тогда находил выращивание гусей (коров, свиней, тюльпанов — какая разница!) делом не менее достойным, чем работа в банковском офисе. Возможно, более достойным.
А в Союзе село десятилетиями оставалось на задворках, хотя о нем с телеэкранов и газетных страниц страстно трубили знаменитые публицисты–аграрии: А.Стреляный, Ю.Черниченко, Е.Будинас, А.Козлович... Но чем громче и страстнее трубили, тем было очевиднее: дело безнадежное. Имелся десяток причин, по которым у нас быть не могло таких же урожаев, как в США или Голландии: климат, дороги, экономические условия, менталитет...
Все эти воспоминания навевают реалии хозяйства «Старица–Агро» в Копыльском районе. За короткое время я видел его дважды. В первый раз, когда собирал материал для статьи. Вторично — на экранах телевизоров, во время недавнего посещения хозяйства Президентом.
Даже тем, кто читал статью и видел телерепортажи, полезно кое–что напомнить. В «Старице» кукурузные плантации дают больший урожай, чем в среднем собирают американские фермеры. Примерно та же картина с картофелем. К каждому полю этого хозяйства можно подъехать по хорошей дороге, чаще асфальтированной. Местные крестьяне ездят по ним на таких же точно машинах, как голландцы или американцы. Заместитель директора по растениеводству Андрей Ашевский колесит за самым передовым опытом по Европе. Выглядит не менее респектабельно, чем топ–менеджер банка, и держится с подобающим достоинством. При этом замечу: «пашет», как надо — в течение года практически не имеет двух полноценных выходных подряд.
Казалось бы, можно констатировать: наконец–то крестьянская доля перестала быть синонимом безнадеги. Наконец–то труд на земле стал делом столь же достойным, как в той же Голландии. Скажу осторожнее: становится. Фактом это будет лишь тогда, когда можно будет в каждом хозяйстве, в любом из районов Минской (Гомельской, Витебской...) области увидеть ту же картину, что и в деревне Старица. Так должно быть, ведь условия (климат, дороги, менталитет...) одинаковы. Но в редакцию пришло письмо из соседнего района той же Минской области. Автор рисовал совсем другую картину. Очевидно, поеду. Боюсь, что увижу хляби и безнадегу. Не по всем еще весям прошел прогресс. Хотя понимаю, что его движение — дело не одного дня.
