Познакомились мы у общих друзей. Высокая девушка привлекала внимание решительно-волевым лицом с печальными глазами. Потом было еще несколько мимолетных встреч. Вера Корзун жила в одном из городов Минской области, преподавала там английский, а на выходные приезжала в Минск к родителям. Узнав, что я журналистка, предложила: «Хотите, расскажу о случае, который произошел со мной не так давно. Может, мои ошибки станут уроком для других...»
«Объединим киоски и сердца…»
К двадцати девяти годам Вера поняла: принца ей не дождаться. Впрочем, слово «принц» звучало лишь в разговорах с подругами. Про себя же она давно пользовалась другим выражением — «нормальный мужик, без закидонов». На остальные качества — симпатичный, широкоплечий, высокий, галантный и т. д. — она готова была закрыть глаза. Возможно, на эту готовность повлиял ее последний ухажер — Виктор Васютин. Ему под сорок, небольшого роста, полноватый, с залысинами над высоким лбом, с неизменной сигаретой во рту, над которой завис крючковатый нос.
На их пятачке с семью киосками Васютин владел четырьмя. Еще два принадлежали бывшему военнослужащему, майору в отставке, один — Вере. Она торговала в нем пять дней в неделю, а еще два дня преподавала английский. Дела у нее шли неплохо, и она на замену себе начала подыскивать продавщицу. Васютин вызвался помочь. И когда тот, будто в шутку, предложил «объединить киоски, а заодно сердца», она прыснула:
— Вот смеху-то будет: соединились каланча с колобком.
Васютин обиделся.
— За хамство, Верочка, ты должна извиниться. Жду три дня. Иначе пожалеешь.
Вера пожала плечами. До нее доходили слухи о темном прошлом Васютина, его связях с уголовниками, но она относилась к ним соответственно — как к слухам.
Буксирное знакомство
Чаще всего Вера отоваривалась на Комаровке в Минске. Выезжала засветло, чтобы к девяти быть на рынке. Там ее уже поджидала бывшая однокурсница. Вдвоем за пару часов закупали товар, затем Вера загружала товар под крышу салона «восьмерки» и сразу же отправлялась в обратный путь.
В тот день они тоже быстро управились. Вера с хорошим настроением села за руль. Оставалось проехать километров двадцать, как мотор заглох. Вера вытащила буксирный трос, один конец прикрепила к машине, а второй держала в руках. Только через полчаса притормозила белая иномарка. Высокий худощавый мужчина, сидевший на месте пассажира, вышел из машины:
— Куда тебе?
— На станцию техобслуживания.
— Помоги даме, — тихо бросил он через плечо, и шофер пулей выскочил из машины...
Наконец они въехали во двор станции.
— Сколько? — спросила Вера, доставая кошелек.
— Стольник.
Вера вытащила сто тысяч. Мужчина улыбнулся:
— Не сто тысяч, а сто рублей. Извини, красавица, я суеверен, хоть копейку, но должен с тебя взять.
Увы, ста рублей в кошельке не оказалось.
— Будешь должна...
Может, и забыла бы Вера об этом, но скоро она была приглашена в ресторан на свадьбу. Когда проходила мимо стойки бара, ее окликнули:
— Никак, моя буксирная должница! Надеюсь, на этот раз стольник найдется?..
Игорь Гулеев пятнадцать лет назад окончил БПИ, работал инженером-механиком на автопредприятии. Сейчас у него свое дело — два киоска по продаже автозапчастей, небольшая автомастерская. Думает расширяться. Увлекается иностранными языками, сносно владеет английским, любит живопись, собирает картины... Вера рассказала о себе. По глазам Игоря она догадалась, что нравится ему.
«У вас, милочка, сифилис!»
Они встречались почти каждый день. Для практики часто разговаривали на английском. Она думала о нем дома, на работе, в гостях... Думала, когда готовила ужин, сверяла счета, стирала... Она была заполнена им до краев и понимала: это не девичья влюбленность, это гораздо больше. Это любовь, которая приходит раз в жизни, да и то не к каждому.
Взаимностью ответил и Игорь. Месяца через три он признался:
— Ты помогла мне по-новому взглянуть на многие стороны жизни.
Понравился он и ее родителям. И заставил их всплакнуть, когда пришел предлагать руку и сердце их дочери. Всплакнули они, конечно, не потому, что отдают свою тридцатилетнюю дочь замуж, а оттого, как он это сделал: интеллигентно, даже галантно.
Счастливые часов не наблюдают... Вера же не замечала и того, что происходило на их пятачке. Между тем события здесь разворачивались драматические. Дважды загорались киоски, принадлежащие майору в отставке. Пожары вовремя замечали и тушили. Но отставника это не успокаивало. Как-то он зашел к Вере. Рассказал о том, что уже второй месяц еженедельно к нему наведывается Васютин, предлагает продать киоски. Обещает к стоимости киосков приплюсовать сумму упущенной выгоды за два месяца и намекает: откажусь — худо будет. Вот и думаю: пожары — его рук дело. А к тебе с таким предложением заходил?
— Нет.
— Чувствую, зайдет.
Напророчил. Явился Васютин с букетом роз.
— Поздравляю, Верочка, с помолвкой. Знаю Игоря: хороший парень. И в деле разбирается. Жить-то будете в Минске. Вот я и подумал: продай мне киоск. Хорошо заплачу.
— Исключено. Более того, я думаю расширяться. Покупаю второй киоск, поставлю его вон там, — указала на угол здания, где был цветочный магазинчик.
Она блефовала, чтобы позлить Васютина. И добилась этого: тот позеленел. Но быстро взял себя в руки:
— Как знаешь. А может, и правильно делаешь. Мало ли что в жизни может случиться: свадьба, например, расстроится, и эта хибара — он постучал по двери — недолговечна.
— Не пугай. Тут все говорят: киоски ты поджег. Но со мной этот номер у тебя не пройдет. Убирайся! И забудь сюда дорогу.
— Пожалеешь... — Он грязно выругался, но не сдвинулся с места.
— Кстати, Васютин... Знаешь, почему я в студенчестве только год занималась баскетболом? Бросила ради карате. Так что кое-какие приемчики помню. Могу показать — и она решительно направилась в его сторону.
Буквально через несколько дней после этого разговора ей позвонили домой из кожвендиспансера и попросили зайти. На ее недоуменные вопросы отвечали общими фразами, пообещав, если она не придет, прибегнуть к помощи милиции. «Тут какая-то ошибка», — подумала Вера и отправилась в диспансер. Приняла ее симпатичная докторша лет сорока пяти. Выяснилось: у гражданина С. обнаружили сифилис. Он указал на партнерш, в том числе и на Веру. Но она не знает такого, в глаза никогда не видела.
— Я рада, что вы все понимаете. Возьмем у вас анализ для уточнения...
Через неделю Вера зашла в диспансер.
— У вас, милочка, сифилис, — сказала докторша.
— Это... шутка?
— Да нет. Здесь вам не театр сатиры и юмора.
Вера рассмеялась:
— И тем не мене... — Внезапно она осеклась: Игорь! Они были близки уже два месяца... У нее в глазах потемнело, она стала медленно сползать со стула...
Анонимка
Вера не помнит, как доехала домой. Ее бил озноб, голова была чугунной. Всю ее пронзала одна мысль: «Этого не может быть!» Она сотни раз повторяла про себя эти слова, и — удивительное дело! — к вечеру ей стало легче. Во всяком случае, вернулась способность рассуждать. А когда пришел Валерий Супонев, почти успокоилась.
Валерий жил в соседнем доме. К Вере заходил проконсультироваться, за книгами. Повинуясь внутреннему чутью, она рассказала ему о посещении диспансера.
— Что посоветует молодой Шерлок Холмс?
— Вот вам телефон в Минске. Это гинеколог, старший брат моего приятеля. Завтра же поезжайте к нему, сошлитесь на меня, попросите перепроверить диагноз. А я схожу в диспансер. Есть вопросы...
Через несколько дней Вера из почтового ящика вместе с газетой вытащила желтый конверт необычного формата. В конверте был лист бумаги с текстом, набранном на компьютере: «Дело Веры К.». До нее вдруг дошло, что речь идет о ней. Подписи не было, лишь приписка, сделанная печатными буквами: «Адресат получил»... Далее стояла позавчерашняя дата. «Да, это анонимка, но не каждую анонимку надо бросать в корзину. А эту — ни в коем случае. Речь о вашем будущем. Вы напрасно связываете его с Верой К. Ее знает весь город. Естественно, знает с определенной стороны. Свидетельства?»
Далее следовал рассказ некоего Н.П. Именно на его деньги Вера купила киоск. А платил он ей за то, что спал с ней, когда ему хотелось. Заканчивался текст словами: «Попросите свою невесту объяснить, где она подхватила сифилис, от которого лечится в кожвендиспансере»...
Вере стало легко и спокойно. Она выключила музыку, приняла душ, надела джинсы, нарядную кофточку, тщательно наложила макияж. Посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. В спортивную сумку положила фотоаппарат, бельевую веревку, ножницы, лейкопластырь... И уже выходила из квартиры, когда на пороге появился Валерий. Он оторопело уставился на нее.
— Вам уже все известно? Откуда?
Она протянула ему анонимку.
— Это серьезнее, чем вы думаете. Это — уголовщина... Кто автор?
— Не знаю. А что в диспансере?
— Никто вас туда не приглашал — сами явились. Попросили сделать анализы. Результат отрицательный — сифилиса, значит, нет. Ваша симпатичная докторша весьма удивлена: кто-то до меня уже интересовался вами...
Пузатый и голый
Приходу Веры Васютин нисколько не удивился.
— За что я уважаю тебя, Верочка, так это за ум. Ты делаешь правильный ход, — говорил он, провожая ее в гостиную.
— Что будем пить?
— Коньяк. Только мне чуть-чуть — за рулем.
Он разлил коньяк по рюмкам.
— Без лимона или шоколадки коньяк не пью, — сказала Вера.
— Извини, я сейчас.
Когда он вышел на кухню, Вера бросила в его рюмку таблетку, которая мгновенно растворилась. Это было крепкое снотворное. Через десять минут Васютин отключился. Она оттащила его к батарее, заклеила рот двумя полосками лейкопластыря. Ножницами разрезала джинсы, а потом, брезгливо отворачиваясь, плавки. Затем зашла в его кабинет и вернулась оттуда с пачкой импортных конвертов и листов бумаги. Приготовила фотоаппарат. Таблетка действовала полчаса, и Вера успела. Выспавшись, Васютин начал мычать и бешено вращать глазами. Некоторое время она молча наблюдала за ним, а затем стала снимать. Истратила четыре пленки. Фотокарточки веером разложила на столе, придвинув его к Васютину. На всех фотографиях был пузатый голый мужик…
— Послушай, ублюдок. Это наш последний разговор. Я тебе даю ровно десять дней, чтобы ты свернул свое дело и испарился из города. Если этого не сделаешь, через десять дней фотографии украсят все столбы и общественные туалеты. Это во-первых. Во-вторых, конверт, бумага с анонимкой идентичны тем, что я нашла в твоем кабинете. Экспертиза это легко установит. В-третьих, по моему заявлению милиция уже выясняет, сколько ты дал докторше за диагноз, которого нет. И в-четвертых, Игорь и его друзья просят у меня твой адрес. Я соврала, что не знаю. Соврала не потому, что мне жалко тебя, а потому, что, хоть и каратистка, очень боюсь крови. Но ведь они могут узнать адрес и без меня. И скорее всего узнают его через день-два…
Умейте прощать!
Васютин продал киоски и буквально через неделю уехал на родину, в Ставрополье. Свадьба же с Игорем расстроилась. Почему? Вера говорит, что из-за ее дурного характера. Она считает, что он ей соврал, будто не получал анонимки, а сам юриста своей фирмы послал для выяснения в диспансер, а затем — для поиска «свидетелей» из анонимки. Игорь просил простить его, сказав, что таким недоверчивым сделал его бизнес. Веру такое объяснение не устроило. Не поверил сегодня — не поверит и завтра, и послезавтра.
Так она думала тогда. А сейчас? Жалеет, что не простила Игоря. Она по-прежнему любит его. Надеется, что вдруг случайно ему попадутся на глаза эти строки...
А еще Вера хотела бы сказать всем: «Умейте прощать! Если не умеете — учитесь». Ведь прощение — не признак слабости, как считала она тогда. Прощение — признак силы, надежды, любви.
