Геннадий Гарбук: «Я мечтал стать эстрадным певцом»
Один из самых знаменитых актеров Белорусского академического драматического театра имени Янки Купалы, лауреат Государственных премий Советского Союза и Беларуси, лауреат премии Президента «За духовное возрождение» и, наконец, народный артист БССР Геннадий Гарбук все же в особом представлении не нуждается... Некогда на Международном фестивале в Загребе (бывшая Югославия) он получил приз за лучшую мужскую роль в фильме «Знак беды». Его портрет находится в Лондонской киноакадемии. Он невероятно востребован как в театре, так и в кино. 24 июля 2009 года мастеру исполнилось 75 лет. А 30 сентября в Купаловском театре пройдет юбилейный вечер легендарного актера.
— Геннадий Михайлович, с каким настроением вы встретили юбилей?
— Мое внутреннее состояние самое что ни на есть бодрое и оптимистическое! Я полон самых радостных надежд. Не так давно мы выпустили спектакль по чеховской «Свадьбе» — с ним мы собираемся принять участие в фестивале, посвященном юбилею драматурга, который состоится в следующем году. Ставил его московский режиссер Владимир Панков. Вместе с ним работали и другие москвичи: художник по свету, режиссер по пластике, да и исполнитель роли Апломбова — также московский артист. Остальные — наши. Я играл отца невесты. А что до планов... Знаете, есть такая пословица «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах». Поэтому о планах мне бы не хотелось говорить — они, разумеется, есть, но это все в будущем.
— Вы работаете на сцене более 50 лет. Не появилась ли за это время своеобразная привычка к ней?
— Привычка? Однажды я с испугом обнаружил в себе это страшное чувство успокоенности. Должно быть, оно возникло оттого, что на меня, в ту пору совершенно молодого артиста, навалилось слишком много работы. Огромные нагрузки, в несколько раз большие, чем теперь, да и юность на время притупили остроту восприятия. Что меня спасло? Уход из театра! Сразу же после окончания театрального училища я уехал в витебский театр имени Якуба Коласа. И сразу же — главная роль в водевиле Валентина Катаева «Квадратура круга», ввод на главную роль в спектакле «Нестерка». А потом роли посыпались одна за другой. Естественно, я мог не беспокоиться, так как знал, что работой буду обеспечен. Но в 1962 году мы поехали на гастроли в Минск. Я был занят почти во всех спектаклях, и меня уже начала замечать пресса. Когда же нас увидели художественный руководитель театра Борис Платонов и Зинаида Броварская, которая в то время работала парторгом, им очень понравилась наша работа. А главным режиссером Купаловского был в то время Вячеслав Бровкин, который знал меня буквально с первых шагов на сцене, — именно он и ставил «Квадратуру круга» на сцене витебского театра. После просмотра меня пригласили в Купаловский. Но когда я подал заявление об уходе, директор вызвал меня к себе и начал уговаривать: «Зачем тебе куда–то идти? У тебя здесь репертуар, перспективы! Чего тебе не хватает?» И тогда я признался: «За эти три с половиной года со мной произошла странная метаморфоза. Я вдруг почувствовал успокоение. А ведь это смерти подобно!» И тогда он предупредил: «А ты знаешь, какая в Минске конкуренция?» Честно говоря, если бы я действительно это знал, то еще бы трижды подумал, срываться ли мне с насиженного места. К тому же, как оказалось после, директор — точно в воду глядел. И все–таки я как–то выплыл. Сейчас об успокоенности не может быть и речи. Конкуренция очень сильная, да и возраст уже не тот! Так что выходит наоборот: с каждым годом все больше и больше волнений. Я часто вспоминаю слова своего учителя Дмитрия Алексеевича Орлова, который говорил: «В театре было все. И только одно вечно ново — индивидуальность художника!» И верно! В каждой области искусства было все, и только индивидуальность творческого человека всякий раз новая. Еще в самом начале я создал для себя такую формулу: перед каждой новой ролью я ничего не знаю, ничего не умею и учусь всему заново, потому что если появляется привычка к сцене, то это почти всегда означает конец актеру!
— Ваша любимая роль?
— За свою долгую театральную жизнь я переиграл немало. Но когда Александр Гудкович, в пьесе которого я играл еще в Витебске, сделал инсценировку по роману Ивана Мележа «Люди на болоте» и дал мне роль Василя Дятлика, я еще не знал, чем она станет для меня. Спектакль с огромным успехом прошел по экранам. Жаль, что на пленке ничего не осталось: тогда все делали разово — на эфир. Но вскоре на сцене Купаловского в постановке Бориса Эрина также появились «Люди на болоте», где я снова играл Василя Дятлика, а Лилия Давидович — Ганну. Играли мы этот спектакль аж 19 лет. А дальше уже куда? Василю и Ганне ведь по шестнадцать! И все же эта роль осталась моей любимой...
— Ну а из ряда вон выходящие случаи бывали?
— Еще бы! Как–то мы играли «Люди на болоте» для записи в Останкино, так как спектакль был выдвинут на Государственную премию. Нашим главным конкурентом был Товстоногов со своим спектаклем «Мещане» по Горькому. И вот в сцене, где происходит раздел земли и Евхим, роль которого исполнял Борис Владомирский, начинает драку с Василем, случилось то, чего никто не ожидал. В определенный момент, когда Евхим должен был бить меня по лицу, я подставлял ладонь и Владомирский лупил по ней со всей силы. А тут — то ли волнение сказалось, то ли просто рука соскочила, но только я вдруг получил такой удар в челюсть, что сразу же понял, что такое нокаут. Мне даже показалось, что пол в действительности где–то там, наверху. Нужно подниматься, а я все лежу. Владомирский едва с ума не сошел. Правда, потом я все–таки поднялся...
— Геннадий Михайлович, не так давно вы взялись за режиссуру и стали руководителем театрального кружка в Академии МВД...
— У меня в академии прошли две встречи: одна — с преподавателями, а другая — с курсантами. Руководитель идеологического отделения Александр Евгеньевич Назаренко обратился ко мне с просьбой помочь в воспитании молодежи. Я, разумеется, согласился. И вскорости меня попросили поставить с курсантами спектакль к Дню Победы. Я подумал и решил, что пьеса Алексея Дударева «Рядовые», которая лет 10 шла на сцене нашего театра, вполне соответствует случаю. К сожалению, времени оставалось мало, и потому я решил ставить не всю пьесу целиком, а лишь четыре сцены. Премьера прошла на редкость удачно. Ребята старались, и я остался доволен проделанной работой. А потом мне предложили остаться и возглавить театральный кружок. Разумеется, я не отказался!
— А не хотите стать режиссером на большой сцене?
— Боже упаси! Это слишком серьезное и ответственное дело, и, по моему глубокому убеждению, им надо заниматься с молодости. К тому же от режиссера зависит столько судеб, столько человеческих жизней!
— Геннадий Михайлович, а что осталось в золотом фонде вашей мечты?
— Это больная мозоль у многих актеров. Мне, например, все время хотелось ни больше ни меньше — стать эстрадным певцом! И на своем юбилейном вечере 30 сентября я непременно попытаюсь это осуществить.
— Сегодня, оглядываясь на прошлое и обозревая ближайшее будущее, что бы вы себе пожелали?
— Не делать ошибок, которые сделал в молодости...
Елена Минчукова.
