В дачный сезон товарооборот одного автомагазина составляет 22 миллиона рублейВ тиши деревенской улицы — резкий автомобильный сигнал. Пусто на улице, зябко, неуютно. Ветер бросается листьями, скрипит где–то калитка, кажется, что деревня уже давным–давно умерла. Сигнал не смолкает, и вот откуда–то из–за поворота появляется колобок — бабушка в кирзовых сапогах, закутанная в три кофты, в красном платке на голове. Старушка катится по улице на всех парах, она не хочет пропустить главное событие недели: в деревню приехала автолавка.
Недреска
В Минском районе, возле Заславля, много маленьких деревень. Все они доживают свой век в тени большого города. Минск, распространивший свое влияние на многие километры вокруг, забрал из этих деревень молодежь, а вместе с ней и будущее. Летом они оживают: приезжают в гости к родителям дети и внуки, начинается сезон у дачников. Но сейчас деревенские улицы уныло молчат.
Люди, оставшиеся здесь, как говорят они сами, «доживают свой век». Какая самая большая радость в жизни бабушки? Приезд городских детей, конечно. А еще — автолавки.
С Леонидом Юдо — он и водитель, и продавец — мы едем в деревню Недреска. Прописан тут 61 человек, живет гораздо меньше. Автолавка тормозит в центре — нас уже ждут.
— Довольны торговлей? — спрашиваю у столпившихся вокруг покупателей.
— Ой, довольны! — хором отвечают бабушки.
Автолавка — это, конечно, не универсам, но выбрать здесь можно самые разные продукты. В каждом магазине на колесах есть ассортиментный перечень, который два раза в год утверждает местный райисполком. Автолавка оборудована морозильной установкой, весами, поэтому продают с колес и свежую рыбу, и курицу, и колбасу на развес. Жители могут сделать заказ, в десятидневный срок его выполнят. Просят привезти не только продукты, но и крупные вещи — холодильники, кухни, мебель. Тогда в деревню приезжает специальная машина.
Тридцать минут идет торговля в Недреске: мебель местные не заказывают, а вот плодово–ягодное вино расходится на ура.
...Старушка, сморщенная девяносто одним годом жизни, выбирала продукты долго. Купила соль, хлеб, молоко, сахар. Протянула водителю деньги.
— Хватит, милок, на две?
— Сто рублей, бабушка, донеси...
Бабка покупает в автолавке две бутылки «чернил».
— Неужто пьете? — спрашиваю я удивленно.
— А чего! Вот и живу поэтому!
Вокруг автолавки оживленный разговор, люди приходят сюда пообщаться. Анна Андреевна Макаревич, которой уже восемьдесят пять, пришла просто так, чтобы «скучно не было». Анне Андреевне повезло: она не одинока, живет с дочкой и зятем, которые специально приехали в Недреску, чтобы присмотреть за пожилой женщиной. Раньше, когда автолавки по деревням не ездили, Анна Андреевна ходила за продуктами пешком в Заславль.
— И ничего, деточка! Я из Германии пешком в войну пришла... — готова она поведать мне про свою жизнь.
Но времени у нас нет — автолавка ходит по графику, поэтому пора спешить.
В Недреске Леонид Юдо наторговал на 140.000 рублей, продал целый ящик «чернил».
— Скучно жить у нас, — позвякивая бутылками, говорили местные мужики, отходя от автолавки.
Светлый Шлях
Нет указателя у этой деревни. Старенькие дома, огороды тут и там, длинная узкая улица — Светлый Шлях по–осеннему сер. Встречает нас лишь одна бабушка. «Сейчас подойдут наши!» — говорит она водителю.
Ждем. У автолавки — только женщины. Берут, как обычно, хлеб, молоко.
— Где же ваши мужики?
— Да нет их.
— Вот недавно последний дед помер...
— Привези–ка ты, Лень, нам в следующий раз парочку!
Водитель автолавки улыбается, смеются бабушки, всего их в Светлом Шляхе — шестеро. Женщины не теряют оптимизма...
Есть в Минском районе такие населенные пункты, в которых живет по три — четыре человека. Автолавки заезжают и туда, поэтому маршрут их витиеват, как течение реки. Деревни, в которых половина домов смотрит на улицу забитыми ставнями, встречаются на каждом шагу. Мы покидаем Светлый Шлях и двигаемся дальше, наторговав на 50.000 рублей.
Горошки
Автомагазин катится по грунтовке, которая петляет вокруг леса, между полями, проходит сквозь дачный кооператив. Дальше, через несколько сотен метров, на холме разлеглась деревня Горошки. Тормозим возле дома, где живет хозяйка, которая уже месяц хочет продать свою козу. Водителя автолавки попросила помочь: мол, ездишь по окрестным деревням — можешь прорекламировать.
— Говорил–то о козе кому? — спрашивает первым делом она у Леонида.
— Корреспонденту продай! — отшучивается тот.
С бабушкой живет черный котенок, который, наверное, любит свежую рыбку. «Привези карпика в следующий раз!» — просит она водителя. Деньги свои она завернула в газетку — ровно 4 тысячи.
Деревня большая, поэтому в ней мы делаем две остановки.
Медленно подходит народ, и завязывается разговор.
— Вы хоть на мужиков богаты!
— Это разве мужики...
— Перевелись они!
— Привези мне, Лень, мешок проса...
— Дай «маленькую»...
— А чего ж не «большую»?
— Попробуйте, бабушка, новый батон!
Бабушка батон покупает. Мучное в последнее время пользуется в деревнях популярностью. Особенно булочки с джемом и повидлом. На Пасху автолавка торгует крашеными яйцами и куличами — в современной деревне готовиться к праздникам самостоятельно не принято. Нет сил, да и желания.
Длинная–длинная деревня, 30 дворов, а к автолавке пришли только восемь человек. Выручка — как и до этого. Минимальная.
***
Автолавка аккуратно ездит по деревням и деревенькам не потому, что это экономически выгодно. Торговля с колес — проект изначально убыточный. Но государственная кооперация, в данном случае райпотребсоюз, идет на убытки, потому что не имеет права бросать стариков на произвол судьбы. Цены в автомагазине такие же, как и в обычном. Нельзя же делать деньги на простых людях! Но есть и еще одна грань проблемы. И о ней надо говорить.
Конкуренцию государственной автолавке составляет микроавтобус частника.
Частники приезжают в деревни прямо перед приездом автомагазина. У них нет лицензии, нет сертификата качества, зато цены — ниже. Часто коммерсанты торгуют в долг. Приходит время, они звонят на почту, чтобы узнать, когда у деревенских пенсия. Возвращаются назад и собирают деньги.
— В дачный сезон, с мая по октябрь, товарооборот одного автомагазина составляет 22 миллиона рублей, — говорит мне Тамара Васильевна Чернявчик, начальник торгового отдела Минского райпо. — Теперь, когда дачники уехали, — 17 миллионов.
Автолавку люди ждут. Часто просят водителя привезти мешок картошки. Деревенские жители покупают картошку! Где же это видано?
«Есть у нас такие еще не старые люди, которым выращивать что–то просто лень, — делится своими мыслями Тамара Васильевна. — Автолавка все привезет: и картошку, и молоко».
В деревне Недреска всего три коровы, в Светлом Шляхе — одна. Держать скот накладно, покупать один раз в неделю молоко гораздо выгоднее. Торговые отношения, которые привез «город на колесах» в деревню, постепенно нивелируют сельский образ жизни, делают его похожим на городской. Деревня разучилась жить по–деревенски!
Научится ли жить по–городскому?
