В Национальном музее истории и культуры в эти дни проходит выставка живописца Виктора Ольшевского, приуроченная к его 50-летию. Выставка впечатляет. Шутка ли - два этажа, пять залов картин! А ведь был, когда учились, как все. Писал обычные натюрморты, те же церкви, те же, что и все, деревья. И внешне ничем особым, кроме усов, не выделялся. Поначалу он вошел в белорусское искусство крепко сколоченными композиционно, но такими привычными для нас сюжетами - портреты матери и сына, кони в ночном, пейзажи. Но когда сначала в 1986-м взорвался Чернобыль, а позже и вся система, что-то "взорвалось" и в нем самом. "Порыв ветра", "Икар, или Лестница вверх" - его картины стали другими. Они перестали просто отображать действительность, а превратились в философские притчи, знаки.И сам изменился. Ольшевский частенько вносит свое изображение в картины, и, бывает, даже не понять: то ли он, реальный, является продолжением видеоряда выставки, то ли его полотна - зеркальное отображение автора и его мыслей.
Мысль... Ее можно передать устным словом. Можно - жестом, музыкой. А можно - знаком. Произнесенное слово, донеся информацию до нашего серого вещества, тут же растворяется в пространстве и времени, не оставив за собой и следа, то же происходит с жестом, мелодией. Они живы одномоментно, и могут уйти навсегда вместе с тем, для кого было произнесено это слово, наиграна мелодия или исполнен танец. И кто знает, сколько полезной информации утеряно цивилизацией только потому, что слова и жесты не были вовремя отображены в знаках! Знак способен доносить информацию через века. Потому что он - материальный. Знак - это материализованная мысль...
Конечно, алфавит - вершина, совершенная система знаков, гениально разработанная людьми для передачи любой информации. Однако нередки случаи, когда целые истории народов, зашифрованные в текстах, остаются загадкой для потомков, потерявших ключи к разгадке их алфавитов. И часто, лишь обратившись к знакам, некогда общим для всех народов, как к первоисточнику, как к праязыку, возможно разгадать зашифрованные в летописях мысли тех, кто жил тысячи лет тому назад. С годами меняется все. Кроме знаков, до сих пор понятных всем в любой точке Земли. Потому что это были простейшие реалистические изображения, понятные всем, в различном сочетании друг с другом донесшие до нас мысли и переживания предков...
Так говорит сам живописец, объясняя свое творческое кредо.
Ольшевский удивляется, когда его картины называют сюрреалистическими, а его самого сравнивают с Cальвадором Дали. Хотя если публике обязательно требуется классификация, то его творческий метод я бы назвал глобалистичным. Оттолкнувшись от национальной ментальности, он использует знаковую систему, доступную восприятию не только белорусского зрителя. Даже не зная, какой символический смысл в истории на протяжении тысячелетий несут в себе изображения лилий, птиц, куполов и пирамид, мысль художника благодаря этим изображениям можно попросту ощутить.
Полезно внимательно ознакомиться с каталогом, особо выставленным на черном мольберте в первом зале экспозиции. Подписи "Из частной коллекции" или "Из коллекции ООО "Керамин" значат то, что картина нашла своего покупателя. К тому же небедного. И это приятно, даже если исходить из характерного для большинства мещанского понимания ценности произведения - художник часто использует в своей живописи настоящее сусальное золото, накладывая его прямо на холсты. Вот только не надо, увидев, что практически все картины маэстро (а их десятки и десятки) проданы, завидовать живописцу Ольшевскому. Лучше задуматься: как и почему обыкновенному хлопцу из Больших Белевичей удалось, казалось бы, вопреки "нашему нелегкому времени", стать востребованным не только в Беларуси, но и далеко-далеко за ее пределами.
Байка от Ольшевского
Как-то находясь в Турине (Италия), зашел Ольшевский с друзьями после сытного обеда под хорошее вино в музей современного искусства. Экспонаты - все больше инсталляции - в общем-то не понравились. Но привлек внимание один: зеленое покрывало на полу, гора подушек и телевизор, показывающий тоже что-то зеленое. Остро захотелось вдруг прилечь и отдохнуть. Переводчица отказалась переводить такое желание художника. Тогда он сам попросил разрешения прилечь на "экспонат" у хозяев выставки. Те не возражали! Пока Ольшевский лежал на подушках посреди выставочного зала, посетители очень внимательно, вдумчиво его рассматривали. Видимо, вписался в "произведение". Возможно, своим присутствием даже улучшил его, придав своим образом еще больше "глубины и содержательности". А что? Прилечь посреди выставочного зала - это вполне в духе Сальвадора Дали. Тем более что нечто от испанского коллеги в Ольшевском все-таки есть. Хотя сам он говорит, что больше похож на Веласкеса. Гениально! Со вкусом.
