Как живется жителям деревни Кореневки, ставшей прототипом Куреней в романе Ивана Мележа «Люди на болоте»
Наверное, каждому, кто берет в руки «Полесскую хронику» и вчитывается в мележевские строки, глубоко западает в душу припятская деревушка Курени с колоритными жителями-полешуками. Прототип ее — деревня Кореневка в Хойникском районе. Старожилы говорят, что если и добавил Иван Мележ, описывая ее, некий художественный вымысел, то только самую малость: именно такой, как в книге, была Кореневка в начале прошлого века. Чем сейчас живет и дышит деревня, на истории которой выросло не одно поколение белорусов, «Р» отправилась выяснять в полесскую глушь.
Василь и Василина
Вместе с племянницей Ивана Мележа Софьей Липницкой мы ехали в Кореневку по той самой гребле, о которой так мечтала передовая молодежь Полесья. Сложно поверить в то, что еще каких-то четверть века назад деревня была точь-в-точь тем самым островком, окруженным со всех сторон водой, о котором писал Мележ. Еще в 80-х годах прошлого века до всего остального мира кореневцы добирались по дубовым колышкам, которые вбивали в непролазную грязь и оплетали лозой. Это уже потом провели мелиорацию и стали вывозить торф.
Подъехали к вековой груше у дороги. Именно под ней Мележ устраивал свидания куреневской парочке — Василю и Ганне. Есть такое поверье: если незамужняя девушка попробует ее плодов, значит, скоро выйдет замуж. Поэтому груш в летнее время на дереве не ищите: их со скоростью света съедают все приезжающие в эти края холостячки.
На сельских улицах тихо. Кореневка, увы, умирает: до аварии на ЧАЭС здесь было 47 дворов, сейчас осталось шесть, жителей — восемь. Первая хата на въезде принадлежит самому настоящему кореневскому Василю. У деда Василя, на мое журналистское счастье, сходства с мележевским очень много, и самое главное — любовь на всю жизнь. Но у него она счастливая. Супругу, с которой вместе вот уже 60 лет, правда, зовут не Ганна, а Василина.
— Хаця прозвiшча нашае не Дзятлiкi, як у кнiзе, а Жалуды, але каханне, як па Мележу, пачалося з сенажацi. Помню, я копы нашу, а дзед мой на стагу сена вершыць i паглядае на мяне. Потым прызнаваўся, што глядзеў i думаў: «Як жа мне з табою пазнаёмiцца?» Ён на тры гады малоджай за мяне, дык сцясняўся. I я думала, як быць: ён жа малады, — вспоминает тетка Василина.
Интересно, что и кореневскому Василю, как и куреневскому, не удалось избежать конкуренции.
— Удвох адбiвалi. Помню, стаiм каля плоту, а яны падыходзяць i — да Васi: «Ты нашу дзеўку забраў». Але не бiлiся, праўда, нiколi. Ужо памерлi гэтыя хлопцы, i адзiн, i другi. А калi на танцах з iмi танцавала, дадому мяне праважаць не хацеў. Казаў, настрой прапаў.
Своего Василя на зажиточных сельчан Василина не променяла. За 60 лет нажили пятерых детей, восемь внуков, есть правнуки.
Иван Мележ, наверное, удивился бы, если б увидел, сколько общего у Василя и Василины с его литературными персонажами. Василина, как и Ганна Чернушка, росла с мачехой, была, как говорили, «языкастай дзеўкай» и первой на селе красавицей. Василь — степенный, хозяйственный. Как и Дятлики, много лет разводит пчел, несколько лет назад было 70 семей, сейчас осталось только пять — здоровье не то, что раньше. Держит коня: у куреневского был Гуз, у кореневского — Буян.
— А земли вам хватало? — спрашиваю у деда Василя.
— Эге, хапала! Па сямнаццаць тон бульбы сабiралi ўраджаю. Саджалi як: я канём з сошкай iду, а баба ўслед ходзiць. Капалi ўручную: дзецi са школы папрыходзяць, i ўсе на балота, гуртам. Праўда, у вайну было так, што зямлю дзялiлi на душы — нават на тыя, што ў армii служылi. Больш за 4 гектары на сям’ю ня можно было ўзяць.
Кореневские будни
«Пагаманiць» с гостями подошла еще одна жительница Кореневки тетка Лида.
— I не верыцца, што тут вада стаяла, — завела разговор.
— Там, дзе торф выбралi, зараз зноў загацiлi, вада зачапiлася. Усе едуць рыбу лаваюць, адзiн мой дзед не любiць, — толкает мужа в бок тетка Василина.
Вспомнили банду маслаковцев, что наводили страх и ужас на мележевских куреневцев и стучали по ночам в окна отцов и дедов нынешних жителей Кореневки. Не хотели с бедняками землей делиться, а теперь на этой земле работать некому.
Пока вели разговор, еле отбивались от другой напасти, которой на Полесье издревле хватает: комаров да мошек.
— Ды i вужы цяпер жывуць на падворку. Нядаўна змяя каля дзвярэй высцiлася i ляжыць. Думала, вуж, а потым зiрнула — галава такая тоненькая i жоўтых вушэй няма. Гадзюка! Якой халеры ў сяло лезуць? — удивляется тетка Лида.
— А праз дзiкiх кабаноў у лес па чарнiцы зайсцi ня можно! — всплеснула руками тетка Василина. — Зараз платоў няма, дык яны з парасятамi па агародам ходзяць. Усю кукурузу паўядаюць.
Спрашиваю о кореневских развлечениях. Может, на вечерки собираетесь? Кореневцы качают головами: и без этого работы хватает.
— На вячорках дзеўкi пралi i шылi, а зараз гэтага дабра i ў магазiнах хапае, — поясняет Софья Липницкая. — Тады ж не было што насiць, занавескi рабiлi з газеты. Кожны вечар лапцi плялi, яны ж рвуцца хутка. I Iван Мележ у школу ў суседнiя Алексiчы, якiя ў рамане названы Алешнiкамi, хадзiў у лапцях. Казаў, вада хлюпае, разуюся, выкручу анучу i зноў адзену.
— Ад лёду да лёду ў лапцях хадзiлi, — вспоминает дед Василь.
— А затое як раней хваробы на дзяцей нападалi. Памiралi малымi. Казалi, дзёр напаў, — качает головой тетка Василина.
В «Полесской хронике» комсомольцы удивляли односельчан-полешуков своими идеями построить в Куренях греблю, баню и избу-читальню. Спасибо мележевскому оптимизму, многие эти их задумки воплотились в жизнь. Но интересно, что в реальной Кореневке до войны не то что не было гребли и избы-читальни, не строили даже бань! «Не было тутака такой моды». Собственные «лазнi» у сельчан стали появляться только в 50—60-х годах.
В школу мои кореневские собеседники ходили в соседние Олексичи. У каждого — по четыре класса образования. Некогда было после войны учиться.
— Но, наверное, все кореневцы набожные были? — спрашиваю.
— Як хто. Былi i набажныя, былi i не вельмi. У мяне сяброўка была спачатку набажная, а потым кажа: «Я цяпер у цэркву не хаджу, цяпер савецкiя папы», — со смехом вспоминает тетка Василина.
I чарка, i шкварка
Пока «гаманiлi», тетка Василина собрала на стол. Достала из печи чугунок с рассольником по особому кореневскому рецепту, специально приготовленный для гостей, разлила по тарелкам. Поставила омлет со шкварками, маринованные грибочки, особые полесские помидоры, мед. Дед Василь предложил выпить по случаю по маленькой.
— Дед Василь, а самогон кореневцы гнали? — спрашиваю.
— Канешне, гналi. Нiхто за гэта не прызiраў. Калхоз даваў жыта, каб дажыналi, а мы мачылi солад i гналi гарэлку.
Вспомнили, как жила Кореневка в довоенное время. Случалось, конечно, и колбасы видеть на столе, но чаще по праздникам. Обычные блюда — капуста, картошка, борщ.
В годы войны, как и многие окрестные деревни, Кореневку немцы сожгли. Поэтому не найти сейчас тех хат, где жили реальные прототипы персонажей романа. Но интересно то, что Бог миловал самих кореневцев.
— Вось як гэта было, — вспоминает события тех лет 80-летний дед Василь. — Яшчэ да рэвалюцыi ў Алексiчах у пана-немца служыла жанчына з Каранёўкi, няньчыла малога пана. Потым яны з’ехалi ў Германiю, а калi вайна пачалася, гэты паненак прыехаў сюды камандзiрам карацельнага атрада i адразу спытаў у старасты, цi жывая яна. Нас усiх сагналi да старасты i паставiлi з чатырох старон кулямёты, а ён пайшоў да сваёй нянькi. Цэлую гадзiну з ёй аб нечым гаварыў, а потым выйшаў i нам на рускай мове кажа: «Господа, выносите свое имущество из домов, через полчаса ваша деревушка будет сожжена». Ну а мы што? Пакланiлiся i пайшлi. Дзякуй Богу, што не забiлi.
…Засобирались домой, когда на улице стало смеркаться. Расставались с кореневцами тепло и по-родственному: обнялись и расцеловались.
— Памiраць тутака будзем. Дарагiя сэрцу мясцiны, — сказал на прощание дед Василь.
За этот день мележевские Курени стали дорогими и для меня. Уезжала с легким сердцем и радостью, что побывала, наконец, в тех местах, где испокон веков на болоте жили люди.
---------------------------------
Кстати
Маринованные помидоры по-кореневски от тетки Василины:
На трехлитровую банку: 2 ст. ложки соли и 6—7 ст. ложек сахара, перец горошком по вкусу. Уксуса не добавлять вообще. Помидоры прекрасно хранятся и получаются с особым сладким привкусом.
---------------------------------
Василь Жолуд из Кореневки, как и Василь Дятлик из романа Мележа, - хозяин на своей земле.
Опять же и пчел разводит - все как в книге!
Василь и Василина. Их любовь сложилась счастливо, а не как у мележевских Василя и Ганны.
Та самая знаменитая груша, под которой в романе встречались влюбленные.
Кореневская гребля.
Тетка Лида - еще одна из восьми жителей деревни.
Так выглядят здесь сегодня жилые дома.
Но деревня постепенно вымирает.
Время неумолимо разрушает оставшиеся без пригляду постройки.
Софья Липницкая - племянница Ивана Мележа и директор его музея.
Все герои моего репортажа на одной лавочке.
Прощай, Кореневка!
Фото: Евгения БЕРЕЗЮК
