Середина октября, но тепло, небо чистое, а если и появляются темные тучи, то ветер их быстро уносит. Опять в парк возвращаются тишина и спокойствие, молчаливая осенняя гармония с тысячами оттенков желтого и красного, багряного, золотого и огненного, греющего взгляд и душу. Яркие листья в реке плывут и медленно тонут, на дорожках парка, на траве, под деревьями лежат. Падают, летят, кружатся, и кажется, что это никогда не кончится. Их даже старательные минские дворники не убирают, понимая, что дело это пока бессмысленное, через пару часов опять налетит–навалит.
В солнечных осенних парках полно детей и взрослых. Шатаются под деревьями, фотографируются, белок шустрых высматривают, покормить норовят. Молодежь в ярких куртках, громко хохоча, по разноцветным листьям бегает, парни своих подруг в мягкие кучи тех листьев бросают, обсыпают, а то и рядом лежат, за руки держась, в небо синее смотрят. Все понимают, что это великолепие увядающей природы недолгое, что скоро придет «унылая пора» с дождями, туманами и морозами, а потом белые мухи полетят, на лужах лед тонкий захрустит... Тогда на листьях не поваляешься, не полежишь. Но пока холода не пришли — можно веселиться и радоваться жизни.
Я чего так долго про листья разноцветные рассказываю? Сейчас поясню. Дети с родителями их собирают, выбирая самые красивые, самые яркие и необычные. Ходят малыши по парку с огромными прекрасными букетами, как с факелами, друг другу показывают, выяснить пытаются, у кого самый нарядный, самый большой и красивый.
Сижу на скамейке, а рядом молодой отец присел, по телефону разговаривает, что–то про банкинг приятелю растолковывает. Дочка его, по виду младшеклассница, под деревьями по листьям бродит, букет собирая. Подошла к отцу, хвалится. Начинают они листья перебирать. Кастинг проводят, из лучших лучшие выбирают. Приятно наблюдать. И тут выясняется, что папаша, который для ребенка авторитет, не может толком сказать, с какого дерева какой лист на землю упал. Кленовый узнал, большущий, алый, с золотыми прожилками. Может, потому, что на флаге Канады видел. Дубовый, цвета меди, узнал, а вот липовый с березовым перепутал и еще плечами недовольно передернул. А листьев в букете девчоночьем много, а все они разные. Дальше — больше. Акацию перепутал с рябиной, а граб с лещиной.
Молодой отец начал оправдываться, от ответов уходить, улыбаться, обещать, что домой придут и там он в интернете пошарит, все найдет и дочке ответит...
Незнание простых вещей меня всегда удивляет больше, чем редкие знания... Я пришел на помощь ребенку, рассказав, что с какого дерева на землю прилетело. «Этот — осиновый, этот — с ясеня, а большой — с маньчжурского ореха».
Не знаю, почему в знаниях молодого отца такие пробелы. Неужели в школе сегодня таким простым вещам не учат? Неужели дети перестали гербарии делать, вкладывая осенние листья между страницами учебников? Чтобы потом, снежной зимой, эти листья разглядывать, любоваться и вспоминать счастливые моменты осени.
Я понимаю, что особенной важности в таких знаниях нет. Ведь это на жизнь человека совсем не влияет. В конце концов, опавшие листья — не грибы, среди которых могут оказаться один–два несъедобных и ядовитых... И все же как так, не знать деревьев? Может, я какой–то старомодный тип, но меня греют названия деревьев, растущих в Беларуси, как греют и названия городов, деревень, рек...
Был у меня знакомый в армии. Не было тогда компьютеров, да и справочников не было под рукой, но мой сослуживец мог назвать все американские штаты со столицами. Все к нему обращались, когда над кроссвордом зависали, звонили ему по спецсвязи. Он спрашивал количество букв в слове и тут же выдавал ответ.
Мы много знаем разных новых слов. Употребляем их к месту, а с какого дерева лист упал, определить не можем. Хотелось эту колонку чем–то мощным закончить, пафосным, но не буду. Вы и так все поняли, правда?
ladzimir@tut.by
Советская Белоруссия №203 (24584). Четверг, 23 октября 2014.
