 Александр Коваленя |
 Владимир Мельник. |
 Николай Смехович. |
 Вадим Гигин
|
Вадим Гигин: Споры об истоках белорусской государственности не утихают на протяжении всего периода белорусского национального движения. И на рубеже XIX — XX веков первые белорусские возрожденцы — мы это видим и у Ластовского, и у Довнар–Запольского — были озадачены поиском корней нашей государственности. В 1946 году эта проблема разбиралась не где–нибудь, а на заседании Бюро ЦК Компартии Белоруссии! Ответ тогда держал Горбунов (секретарь ЦК КПБ, впоследствии председатель Верховного Совета БССР. — Ред.), выступали Пономаренко, Цанава и другие видные деятели партии. Они требовали от Горбунова и от Пичеты, написавших учебник по истории Беларуси, назвать точно год возникновения белорусской нации. И на утверждение Горбунова о том, что произошло это примерно в XIV — XVI веке, Цанава сказал: «Не надо «примерно». Не вводите партию в заблуждение! Скажите точно, в каком году». То есть эти вопросы возникли не сегодня...
Николай Смехович: Преемственность в вопросе государственности и вообще исторического пути, пройденного нашим народом, вполне закономерна. Историки изучают факты и события, а также делают соответствующие выводы из них именно для того, чтобы позиция исторической науки была логичной, обоснованной и закономерной. И записанный в Конституции Беларуси тезис «многовековой истории развития белорусской государственности» вполне находит свое подтверждение и обоснование историческим путем, пройденным нашим народом.
Владимир Мельник: С проблемой истории белорусской государственности я вплотную столкнулся во второй половине 1990–х, будучи членом государственной комиссии по учебникам в социально–гуманитарной сфере. Тогда встал вопрос, как быть с так называемыми экспериментальными учебниками для средних школ и вузов, созданными с 1991 по 1994 год. Состоялось немало дискуссий: что есть белорусская государственность — и что есть государственность на белорусских землях? Именно тогда учебники трансформировались, и в них по сей день используются два понятия: история белорусской национальной государственности и понятие государственности на белорусских землях.
Александр Коваленя: Обретение государственного суверенитета объективно требует научного обоснования национально–государственного строительства. В Институте истории НАН Беларуси еще в 2011 году был издан двухтомник «История белорусской государственности», в котором нашли отражение события Первого Всебелорусского съезда и предшествовавшая ему общественно–политическая обстановка. Сегодня нам нельзя, как это было раньше, находиться в плену местечковости!
Происходившие в 1917 году политические события в Беларуси нельзя оценивать в отрыве от сложнейших межгосударственных отношений того времени. Тогда и сегодня мировое сообщество раздирают противоречия, которые прямо или косвенно влияют на развитие государств, особенно приграничных территорий. Беларусь, находясь на геополитическом перекрестке и духовном разломе, постоянно испытывала и испытывает внешнеполитическое давление. Нельзя не заметить того, что в той чрезвычайно сложной обстановке, из политической элиты смогла выделиться и объединиться группа национальных деятелей, попытавшихся реализовать принятую 2 ноября 1917 года СНК РСФСР «Декларацию прав народов России». В документе объявлялось право наций на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельных государств. Благодаря этим политическим лидерам впервые в истории было публично объявлено о праве белорусского народа на национально–государственную самостоятельность. Разумеется, в это сложнейшее время не обошлось без ошибок, шел трудный поиск — поиск национально–государственного суверенитета. Сегодня мы не имеем права не только упрекать этих национальных лидеров, стоявших у истоков нашей государственности, но и предавать забвению их имена.
К вопросу об элитах
В.Г.: А что представляло в то время, в 1917 — 1918 годах, белорусское национальное движение? Ведь его персонажи — люди совершенно разные. Вроде с большего все социалисты, но одни были ближе к большевикам, другие к эсерам. Да и стереотипов в наших представлениях о том времени предостаточно. Ведь для чего собирался съезд в декабре 1917 года и почему Петроград дал на него добро? Чтобы создать белорусскую советскую государственность. Как, вы думаете, могло называться это новое государство тогда? Вполне вероятно, что Белорусская народная республика Советов. По крайней мере, именно такое наименование получило государство, созданное большевиками в это же время в Харькове (только, естественно, Украинская). Так вот давайте поговорим о белорусском национальном движении. И о разных течениях, которые были в нем.
Н.С.: К чести нашей исторической науки мы сделали прорыв — термин «государственность» у нас перестал быть нераздельной частью термина «государство». Белорусские историки впервые в мировой (!) социогуманитарной мысли дали принципиально новое определение государственности. Ее определили как право этнонациональной общности на самостоятельное историческое существование и развитие. Это право не может быть кем–то даровано или отнято. Оно естественное и неотъемлемое у этой общности. В исторической действительности прошлого и настоящего это право реализуется национальной элитой. Которая или способна реализовать это право на историческое самостоятельное развитие, или не способна на это. А формой реализации такого права как раз и является создание государства. Другое дело, что национальная элита Речи Посполитой потерпела крах, не сумела предложить своему народу дальнейший путь исторического развития — и государство было ликвидировано. Впоследствии, в 1917–м, Первый Всебелорусский съезд как раз и вырос из того, что белорусская национальная элита осознала право нации на государственность.
А.К.: Сегодня один из важных вопросов, о котором я уже упомянул, общественное отношение к лидерам, которые первыми пришли к убеждению о необходимости создания Белорусской Народной Республики. Братья Луцкевичи, Тарашкевич, Лесик, Скирмунт, Воронко и многие другие. Представляется, что с именами этих и многих других национальных деятелей неразрывно связана история белорусской государственности. Они всей своей деятельностью заслужили быть в национальном пантеоне памяти. Одним мазком — как это было в советское время — объявить их всех буржуазными националистами и вычеркнуть из истории? Наверное, у каждого из них были сильные и слабые стороны, но их конкретные дела в процессе формирования белорусской национальной государственности несомненны.
Н.С.: 1917 год стал судьбоносным в истории бывших народов Российской империи. В том числе и нашего. Год единства в нашем национальном движении, в нашей национальной элите. Когда мы сегодня говорим о необходимости создания национального пантеона — мы как раз и имеем в виду тех, чьи имена сейчас незаслуженно забыты. Наша элита была именно национальной, она не придерживалась большевистских лозунгов и программных установок. Но она стремилась решать национальный вопрос. А какой вопрос был главным для большевиков? Классовый! В результате имена нашей национальной элиты в учебниках прописаны. А вот в названиях наших городов и их улиц — нет. А ведь именно они явились инициаторами созыва Первого Всебелорусского съезда!
А.К.: Это очень деликатный вопрос. Например, Ландер подписал мандат о разгоне Первого Всебелорусского съезда, а улица, названная его именем, в Минске есть. Суть в том, что клубок истории белорусского народа чрезвычайно сложный и противоречивый. Но время выбрало нас, и нам нужно делать все возможное, чтобы восстанавливать историческую правду. Академическое историческое сообщество вместе с коллегами из университетов стремится к объективному освещению отечественной истории. Сегодняшний «круглый стол» тому подтверждение. Поступать нужно очень аккуратно, не педалировать и не противопоставлять те или иные страницы истории или исторические личности другим. Этот процесс должен быть взвешенным — так, как сегодня мы ненавязчиво, с необходимым научным обеспечением расширяем белорусское языковое пространство. Несомненно, нужно возрождать забытые исторические имена стоявших у истоков нашей государственности.
Национальное прозрение как факт
В.Г.: Обобщая историческое прошлое, мы нередко упускаем из виду детали. Например, говорим о политической элите. А почему мы к ней относим лишь БСГ, а не тех, кто получил поддержку белорусского народа и стал делегатом Учредительного собрания? Ведь БСГ на тех выборах в ноябре 1917 года выдвинула своих кандидатов по округам на территории Беларуси и в Калужской губернии (там проживали наши беженцы). В совокупности они набрали всего–навсего 30 тысяч голосов — менее 1% по каждому округу! А до этого не смогли попасть в органы местного самоуправления, Советы. Сравните это с ситуацией в других национальных регионах России. В Учредительное собрание было избрано 68 представителей национальных партий. Например, из 131 мандата от украинских губерний 86 получили украинские национальные социалисты. Говорит ли подобная разница в результатах голосования о том, что белорусские крестьяне (основная масса населения) не поддерживали национальную идею? Очевидно, не означает. Просто то, как местные деятели, будущие отцы БНР, преподносили эту идею, белорусского избирателя не устраивало. Вот в чем вопрос! И когда белорусские беженцы оказывались на Румынском фронте, в Москве, в Питере — именно там у них и просыпалось национальное самосознание. То есть действовавшие здесь политические деятели попросту не могли донести до народа эту идею. И поэтому созыв Всебелорусского съезда был поддержан в форме, которую предложили Петрограду белорусы, участники Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов. Именно из их числа и был в ноябре 1917 года сформирован Белорусский областной комитет. И его представителям, возглавляемым Канчером (Евсей Канчер — один из организаторов съезда. В 1919 году будет издан его сборник «Белорусский вопрос», в 1923–м — экономическая география БССР. — Ред.), поверили в Петрограде, поддержав идею создания в той или иной форме белорусского советского государства.
В.М.: В 1917 году практически вся наша интеллигенция и мыслящая элита осознавала уже право белорусов на самоорганизацию. Либо в виде автономии в составе России, либо в виде суверенного независимого государства. И на Первом Всебелорусском съезде в этом все были едины. И по созыву съезда было полное единство. Единственным различием было то, что Канчер получил аудиенцию у Ленина и Сталина, а другие — нет.
В.Г.: Еще важный момент. Мы не должны увязывать Всебелорусский съезд и БНР. Тем более съезд не давал мандата на третью уставную грамоту 25 марта. Более того, резолюция съезда была просоветской. Делегаты не только поддержали советскую власть, но и одобрили дальнейшее развитие Беларуси в тесном союзе с Российской Республикой. А это полностью отражало программу белорусского национального движения предшествующих сорока лет.
А.К.: Классик писал: «Нас падзялiлi — хто? Чужанiцы, цёмных дарог махляры». Это я вспомнил, читая недавно подшивку газеты «Наша нiва» за март 1907 года — конец первой русской революции. В газете — заметка учителя о том, что в Беларуси начали организовываться начальные школы, что российское правительство дало разрешение на это. Читаю дальше Канчера. Он говорит, что к 1917 году белорусская национальная идея овладела широкими массами. Но вот что интересно: у нас сегодня практически нет сведений о том, кто был делегатом того съезда. Руководители его известны, участники — нет.
В.Г.: У нас есть единственный источник, в котором приводятся полные данные по составу съезда — воспоминания Евсея Канчера, председателя Белорусского областного комитета, одного из инициаторов созыва съезда. Но даже и там не поименный список.
А.К.: Именно! А мы, историки, говорим, что самый ненадежный источник — это воспоминания. Поэтому и к этой книге стоит относиться критически. Факт созыва Первого Всебелорусского съезда, равно как и факт его разгона, историей зафиксированы. Но требуется еще большая исследовательская работа. Серьезная попытка посмотреть на этот вопрос с различных сторон была сделана на недавней международной научной конференции «События 1917 года в исторических судьбах Беларуси», организованной БГУ («СБ» о ней писала 2 декабря. — Ред.). Очень важно, что мы, даже имея различные взгляды и оценки, стараемся не ругаться друг с другом, а понять истину.
В.Г.: История Первого Всебелорусского съезда, одного из важнейших событий нашего прошлого, вообще плохо известна народу. И опять–таки здесь хватает стереотипов, штампов. Так, многие считают, что его заседания проходили только в Минском городском театре, а ведь было постановлено реквизировать здание Минского дворянского депутатского собрания. И это решение было выполнено. Или, скажем, сколько всего было делегатов? Каноническая цифра — 1.872, из них 1.167 с правом решающего голоса? Откуда она взялась? В документах и воспоминаниях мы находим и совершенно другие данные. Говорят, что столько человек зарегистрировалось на протяжении всего съезда. Но этому нет подтверждений. По крайней мере, в одном помещении никогда не собиралось столько участников. Скорее всего, это было общее количество делегатов, которые должны были собраться. Но в работе съезда точно принимали участие свыше тысячи человек. А сама его работа больше походила на митинг, чем на парламентское собрание.
Понять предстоит нам многое. Например, как получилось, что большевики сперва дали согласие на созыв съезда, а потом сами же его и разогнали. Правда, это были разные большевики. Съезд поддержало центральное — петроградское — руководство, а разгонял уже минский Облискомзап (Исполнительный комитет Западной области и фронта. — Прим. ред.).
А.К.: Я смог познакомиться с различными публикациями на эту тему. Сталин как комиссар по национальностям не мог запретить то, что было определено Вторым съездом Советов. И выделил 50.000 рублей, предоставил телефонную и телеграфную связь. Но большевики при этом преследовали свои цели. И рассматривали двигателем истории лишь классовую борьбу. Кстати, эти лозунги были популярны и понятны народу в отличие от национальных лозунгов.
Н.С.: Большевистское правительство взяло Первый Всебелорусский съезд, по сути, под свой патронат. Но при этом объявило, что всемерно защищать будет интересы трудящихся. Это принципиальный момент — классовый. И когда большевики увидели, что часть руководства съезда стала готовить резолюцию, отодвигающую вопрос о земле на задний план и создавая им новые проблемы, отношение к съезду изменилось. И в крайне нервной геополитической обстановке того времени большевистское руководство приняло решение разогнать съезд. Но ответственность за этот разгон, как мне кажется, несет не только оно. Ответственность несет и руководство съезда!
В.М.: Ответ на этот вопрос надо искать по источникам, которые сегодня нам известны. Главные из них — книга Турука «Белорусское движение», монография Ладысева и Бригадина «На переломе эпох: становление белорусской государственности», в которой есть приложение — разговор заместителя наркома по иностранным делам РСФСР Карахана и члена Облискомзапа (Областного исполкома Западной области и фронта. — Ред.) Пикеля. Ну и воспоминания Канчера «Из истории общественных национальных и революционных движений белорусов», естественно. Из этих материалов для меня вырисовывается следующее: местные большевики превысили свои полномочия перед центральной властью.
Значение Первого Всебелорусского съезда
В.Г.: Большевистская партия в те революционные дни действительно была немонолитна, и это подтверждают исторические документы. Группа Мясникова, Кнорина и Ландера разошлась с центральной властью. Кстати, как и осенью 1918 года, когда стоял вопрос о создании БССР. Сталин самым активным образом настаивал на созыве съезда. В центре также понимали, что Облискомзап не вполне легитимен, в нем не было представителей Витебщины и Могилевщины. И большевики Западного фронта просто боялись потерять власть, если съезд поддержит Советы. Известна телеграмма Мясникова, в которой он требовал доказать буржуазность съезда. То есть Первый Всебелорусский съезд пытались дискредитировать — а он занял просоветскую позицию. И как только съезд разогнали, Сталин разговаривал с Алибеговым и Кнориным. И категорически настаивал на созыве Второго Всебелорусского съезда. Более того, в январе Сталин создает Белорусский национальный комиссариат во главе с Червяковым, основной задачей которого была работа по провозглашению Белорусской Советской Республики. Главное значение съезда, на мой взгляд, в том, что большевистским правительством было принято принципиальное решение о создании белорусской советской государственности. В это время советские республики возникают на Украине, в Латвии. То есть это была часть единого процесса по национальному самоопределению народов бывшей Российской империи.
Н.С.: Я согласен с тем, что значение Первого Всебелорусского съезда историческое прежде всего в том, что сегодня в Республике Беларусь реализована идея национальной государственности. Та идея, за которую боролись делегаты съезда. А вот некоторые прозвучавшие тезисы хотел бы поправить. Государственность нельзя даровать — ни большевиками, ни Германией. Государственность — это неотъемлемое право. И на съезде в 1917 году шел вопрос о реализации идеи государственности как суверенного права белорусского народа на самостоятельное историческое существование и развитие. В этом смысле съезд занял принципиальную позицию, когда пришел к единому мнению об историческом праве белорусского народа. Другое дело, что был принципиальный вопрос — на какой основе реализовывать эту идею. На советской или другой? Съезд не признал советскую власть в большевистской форме, такой формулировки в резолюции нет.
В.Г.: Как это не признал, о чем вы говорите? И как это нет формулировки?! Цитирую: «1–й Всебелорусский съезд постановляет: немедленно образовать из своего состава власть в лице Всебелорусского Совета Крестьянских, Солдатских и Рабочих Депутатов, который временно становится во главе управления краем, вступая в деловые отношения с центральной властью, ответственной перед Советом Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов».
Н.С.: А где написано «признать»? Или «просить у советского правительства»? Из резолюции вытекает, что делегаты утвердили свою собственную советскую власть. На национальной основе.
В.М.: Позвольте, я продолжу цитировать резолюцию: «...для спасения родного края и ограждения его от раздела и отторжения от Российской Демократической Республики».
А.К.: Я уже отмечал, что геополитическая обстановка в тот период была сложнейшая. Мировое сообщество поддержало поляков. Это хорошо было видно и на Парижской мирной конференции (продолжалась с 18 января 1919–го по 21 января 1920–го с перерывами. На ней Францией поддерживались притязания Польши и Чехословакии на украинские и русские земли, потому как страна надеялась впоследствии втянуть их в интервенцию против советской России. — Ред.). Белорусы со своим скромным голосом не могли заявить о себе и получить поддержку международного сообщества. Делалось все, чтобы не позволить советской России укрепиться в мире.
Н.С.: Согласен: мы не должны рассматривать Первый Всебелорусский съезд вне геополитической и геостратегической ситуации. В том числе для самого большевистского правительства. И для прочих игроков. Советская Россия готовилась к заключению мира с Германией в соответствии с Декретом о мире. А границы как раз проходили через Беларусь и Украину. Отсюда и актуализировалась территориальная проблема для белорусской элиты.
А.К.: Мне кажется очень правильным, что сегодня историки возвращаются к событиям столетней давности. И тщательно анализируют их. Более того, делать это мы будем и впредь. В Институте истории подготовлено фундаментальное издание истории белорусской государственности, которое скоро выйдет из печати. Мы постарались, опираясь на накопленный опыт отечественной и зарубежной историографии, привлекая ранее неизвестные документы и археологические материалы, представить историю белорусской государственности. Наверное, будут и критические оценки. Убежден и провел бы этот тезис красной нитью через все издания: историю нельзя судить! Историю надо изучать, понимать и делать необходимые выводы.
Хотелось бы поблагодарить «СБ» за то, что редакция постоянно содействует обсуждению сложных общественно–политических проблем. Диалог всегда полезен. Всем нам нужно учиться у истории — и порой подсказывать политикам, как поступать в той или иной ситуации.
В.М.: Первый Всебелорусский — одно из знаковых ключевых событий в истории нашего народа и в истории белорусской государственности. Значение его состоит в том, что на нем была выражена воля всех социальных слоев белорусского народа — от огромной массы крестьянства и простых солдат до политической и интеллектуальной элиты. Все они (по одним данным — единогласно, по другим — абсолютным большинством) приняли резолюцию съезда. В этой резолюции заложены принципиальные основы той государственности, которая возникла 1 января 1919 года. Именно эта линия позволила впоследствии преодолеть польскую и немецкую оккупации, способствовала воссоединению Беларуси в 1939–м, дала возможность победить в Великой Отечественной войне, стать государством — учредителем ООН. Нынешняя независимая и суверенная Республика Беларусь исторически продолжает именно эту традицию государственности.
В.Г.: Белорусы — не единственный народ, задающийся поиском истоков своей государственности. Эта тема актуальна для многих народов Восточной Европы, построивших национальные государства в ХХ веке. Так, словаки пытаются осмыслить свое место в составе Венгерского королевства, словенцы — в Австрийской империи и различных итальянских государствах, финны — по отношению к Швеции и Российской империи. Иными словами, давно следует развеять стереотип, будто только белорусы никак не могут разобраться со своей государственностью. Точно так же в России неоднозначно трактуется советский период, а точнее сущность большевистской власти — является ли она продолжением некоей российской традиции или явлением, привнесенным извне вместе с марксизмом? Различные трактовки имеют и отношения русских княжеств и Орды. Или совсем другой пример: империя Цин в истории Китая, когда небольшая группа маньчжур управляла китайцами. В начале ХХ века многие китайские революционеры воспринимали это как иноземную оккупацию, затем отношение стало эволюционировать в сторону куда более взвешенного подхода.
Проблема государственности, ее истоков, формы и характера — это не только узкоисторический вопрос. Она затрагивает все общество. А потому социально–гуманитарные науки должны ее решать. И нужно прямо говорить, что мы используем в своих исследованиях далеко не весь методологический ряд. И если мы будем действовать вместе — ответы обязательно найдем.
osipov@sb.by
