Опустился занавес, и деятели местного театрального цеха, улюлюкая, разбежались со двора кто куда.

Летние люди

Опустился занавес, и деятели местного театрального цеха, улюлюкая, разбежались со двора кто куда...
Опустился занавес, и деятели местного театрального цеха, как двоечники или как учащиеся киевской бурсы из пролога «Вия», улюлюкая, разбежались со двора кто куда.


А как же задания на лето? Список литературы? Летняя практика? Или хотя бы символическая прополка сорняков на заросших грядках души? Куда там. Тишина поселилась в стенах, и только призраки великих актеров прошлого бродят по прохладным фойе, переговариваясь друг с другом. Для духов прошлого мертвый сезон — самая благословенная пора. Никто не бренчит, не шумит, не орет и не играет. Можно вспомнить дела давно минувших дней: как люди жили, как тонко чувствовали... Как ездили на воды и на грязи, но разговоры все были об одном — о высоком, о высоком, о высоком.


Все действительно разбежались, как ветром сдуло. Либерал–театровед закатывает банки с соленьями. Тоже дело хорошее. И выкладывает фото своих помидорчиков, огурчиков и перчиков в интернет. А избранный круг приближенных ей вторит «браво!». Вот это мол, высота. Не то что разгромную статейку накатать или цапнуть за лацкан очередную бездарность с вечным вопросом: «Как вам не стыдно?» Может, ресторанчик открыть театроведу?


Одна народная актриса по старой доброй традиции маханула в Турцию. Прикипела душой к берегу турецкому. Телефон тем не менее включен. Работает на роуминге. Видимо, ждет звонка от Эрнста, Михалкова и Спилберга одновременно. Вместо того чтобы пройтись по рабочим коридорам «Беларусьфильма»: «Кто живой, возьмите на эпизод!»


Известный драматург снимается... нет, не на фоне Пушкина, а на фоне вулканов Исландии и хвастается фотосессией в ЖЖ. «Я заглянул во чрево дьявола!» — пишет. Ну на то он и драматург. Человек, стало быть, с фантазией. Он с этой фантазии живет и кормится. Но лучше бы новую пьесу написал, чем как библейский Иона болтаться по чужим чревам.


Так и живем — каждый по своей индивидуальной колее. Согласно купленным билетам.


Нет ни летних театральных школ, распространенных в России и Европе, ни мастер–классов, ни читок. Конечно, летом надо отдыхать, но все–таки на недельку где–нибудь собраться можно было? Освежить в памяти пару цитат? А то ведь потом и получается — переполненные отпускными впечатлениями актеры и режиссеры возвращаются к станку с совершенно пустой и проветренной головой, а затем еще полгода пытаются собраться с мыслями.


Ладно бы ездили в Авиньон или на гастроли, а то ведь совершенно со спокойной совестью вели праздную обывательскую жизнь отпускных «овощей»: пляж, отель, обед, пляж, рынок. Вы же творцы, а не банщики!


Полноценные летние гастроли не проводятся давно, и это, как говорит молодежь, — «печалька». Когда–то к нам на месяц приезжал театр из Тюмени или Ростова, а наши, значит, — туда. И чем это было плохо? Обмен площадками держал труппу в тонусе. Сравнивали, спорили, завидовали. Вечером — спектакль, после, понятно, — небольшой сабантуй на берегу местной речки, утром — покупка сувениров и экскурсия в местный монастырь. И все были довольны. Представьте, в какой форме театр возвращался к работе. Но порушились вековые устои, актеры запричитали: «Даешь полноценный отпуск! Актеры — тоже люди!» Мы тоже хотим, так сказать, в белых штанах попивать холодный кумыс из блюдечка с голубой каемочкой. Хотите — получите.


«Летние люди» — так называлась экранизация фильма Сергея Урсуляка по пьесе Горького «Дачники». Там умные взрослые интеллигентные дяди и тети шатались по дачному поселку, пили портвейн с утра, ругались, влюблялись, сплетничали, и, в общем, никакой конкретной конечной цели ни в поступках их, ни в делах не было. Летние, по мысли Горького, значит — праздные, пустые, бессмысленные. Как мотыльки, стрекозы, бабочки–капустницы. Отцветет лето — и шабаш. Вот они и упиваются моментом, стараются ухватить все прелести жизни за короткий период.


Режиссера упрекали, что вот в «Неоконченной пьесе для механического пианино» на героев авторы смотрят скорее с симпатией и надеждой, а вы нарисовали совсем уж мрачную картину. Получается, вся жизнь их — заброшенный дачный поселок, где паутина по углам и все ждут только свежего творога и простокваши. Режиссер Урсуляк не оправдывался, а говорил: да, именно так. Единственное, что меня может оправдать, — я сам житель такого поселка и жду свежую простоквашу вместе со всеми.

Добрый зритель в 9–м ряду.


Советская Белоруссия №156 (24537). Вторник, 19 Августа 2014.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter