Прошел традиционный Международный день защиты детей, отзвенели последние звонки, ребята разъехались по лагерям. Впереди — три беззаботных месяца с конкурсами, концертами, дискотеками, играми, в общем, развлечениями на любой вкус. Журналист Дмитрий Умпирович и писатель Владимир Степан в очередной серии проекта «Хронотоп» решили вспомнить о том, без чего не бывает мира счастливого детства. Об игрушках.
— В детстве, Дима, я мечтал, чтобы у меня был самокат. Настоящий. На двух подшипниках. Едешь на таком по асфальту в сумерках, из–под колес искры летят. Только подшипников у меня не было. Зато были увеличительное стекло и перочинный ножик на два лезвия. Их–то я и обменял на пару отличных новеньких заводских подшипников, еще завернутых в промасленную бумагу. Самокат я сделал сам. Носился на нем по двору как угорелый. Мне завидовали. Но с самокатом случилось несчастье. Мама вышла на балкон и до боли знакомым «Вова, обедать!» наказала мне вернуться домой. Я огляделся — во дворе никого не было, и спрятал самокат в кучу осенних листьев. А когда, поев, вернулся, куча листьев горела, а рядом стоял дворник...
— Странные для нынешнего поколения вещи вы, Владимир Александрович, рассказываете. Современные дети, как и их молодые родители, уж явно заморачиваться изготовлением самокатов, да и других, в принципе, игрушек не станут. Я даже подозреваю, что большинство из нас этого просто не умеют. Пойдут в ближайший магазин и купят. Это в лучшем случае. В стандартном — сядут перед монитором, выберут по картинке на сайте из десятка–другого предложенных, почитают отзывы, сравнят ценники и закажут курьеру через интернет–магазин. И через два часа любую игрушку привезут на дом. Да вот только не сильно разгонишься на самокате нынче покататься. Асфальт во дворах, особенно в старых микрорайонах, частенько разбит. Ездить по колдобинам — занятие небезопасное. А дворы забиты машинами, которые беспрерывно въезжают, выезжают, разворачиваются, сигналят...
— Вообще, Дима, я помню каждую свою игрушку. Не сказать, чтобы их было мало. Хотя, конечно, по сравнению с тем количеством всевозможных зверушек, куколок, больших и маленьких, молчащих и говорящих, игрушечных наборов посуды и мебели, конструкторов «Лего», что были в конце девяностых у моей дочки, наверное, все же маловато. Но о каждой из своих игрушек я могу рассказать душещипательную историю наших совместных приключений. Ведь для моих сверстников игрушки были самыми настоящими друзьями. Вот, скажем, у меня был коричневый плюшевый медведь. Его можно было завести ключиком — и он начинал подносить соску ко рту и урчать. Я им очень дорожил. Мои друзья — тоже. Представляешь, как–то на время я «привел его в гости» к своему заболевшему приятелю. Тот не хотел есть, и я принес ему мишку, чтобы показать, как надо кушать. Сосед быстро выздоровел, но игрушка ему так понравилась, что отдавать ее не спешил. Предлагал за моего медведя две любые свои. Но друзей не продают...
— А еще, Владимир Александрович, настоящих друзей много не бывает. Вот поэтому ценность той или иной игрушки для нынешних детей как–то нивелировалась. Их настолько «завались», они такие разные, а новые дарят так часто, что ребенок не успевает полюбить своего мишку или зайчика, привязаться к нему. Поэтому и не дорожит. Поэтому место многим игрушкам нынче преимущественно в шкафу, или же их то и дело просто «выставляют за дверь» большими коробками. Обиднее всего, что мягких собачек или котиков даже в детдом не отдашь. Нельзя. Аллергены. Пылесборники!
— А в мое время никому и в голову не могло прийти, что игрушка может быть вредной. Хотя в детском саду меня ударили по голове железной газовой плитой. Детской, понятное дело, но рана была на три шва. А что касается экологии и аллергии, то маленькие дети, как всегда, все хотят попробовать на вкус. Подавиться игрушкой, конечно, можно. Хорошо помню, как у моего товарища приятель хотел стырить оловянного солдатика с барабаном в руках. Ничего лучшего не придумал, как спрятать в рот. И нечаянно проглотил. Врача вызывать не стали, солдат с барабаном вышел сам. В горшке нашли. Отмыли и дальше играли... Ну как же можно идти в атаку без барабанщика! Но вот чтобы кто–то из–за игрушки покрылся сыпью или получил химическое отравление — такого мы и представить не могли.
— Сейчас враг номер один для ребенка — это маленькая плоская батарейка, которыми напичкана половина игрушек. Всевозможные музыкальные куклы и зайчики, другие «развивайки». Их, конечно, стараются сделать недоступными для малыша, но его ловкие пальцы, будто пинцет, разберут что угодно. Да и жажда познания окружающего мира была присуща детям во все времена. С одной стороны, игрушки стали очень интеллектуальными и на развитии ребенка сказываются только положительно. Но с другой — такая батарейка в горшок не выйдет. Осядет в желудке, прожжет его слизистую. Представляете, что будет, если вовремя не заметить? Я, если честно, даже и представлять не хочу.
— Согласен, Дима, с тобой. В моем детстве кукла, произносящая слово «мама», была пределом мечтаний любой девочки, чем–то фантастическим. Моя жена свою говорящую куклу кормила, мыла, одевала, раздевала, укладывала спать, накрывала... В общем, обращалась, как с живой. Воспитывала ее. А заодно воспитывалась сама. Росла вместе с ней. Да и родителям было проще. Приходит к ней, скажем, мама, видит, что дочка без настроения со своей куклой играет, и как бы между прочим спрашивает: а чего это твоя ляля расстроена? Вот ребенок и рассказывает: вроде бы о кукле, а на самом деле о себе.
— Действительно, Владимир Александрович, стал замечать, что у ребенка с игрушками такой диалог пропал. И вроде бы развивающих игрушек стало в разы больше. Всевозможных погремушек, ковриков, книжек–малышек, которые можно не только прочитать, но и пощупать, мягких героев советских мультиков, которые песенку споют... Только развивают они все что угодно — моторику, логику, восприятие цвета, звука и тактильность, даже английский язык, правда, порой с китайским акцентом, — но перестали развивать доброту, заботливость, ласку, участие, общение.
— А ты заметил, что последние лет, наверное, десять–пятнадцать среди ребятни перестали быть популярными игрушечные пистолеты, автоматы, винтовки? Я к чему это тебе рассказываю? В свое время у меня был целый арсенал. Мы шли во двор и устраивали самую настоящую войну. Брали в плен, атаковали, прятались в окопы, стреляли, взрывали, кричали. Просто перед глазами многих был пример старшего поколения. Да и фильмы про войну были особо популярны. Мы были солдатами, а девочки — медсестрами. Кстати, поэтому никто из нас в 1960–е не задавал вопрос, а надо ли идти служить. Пистолет с пистонами считался очень ценной игрушкой. Я и сейчас помню, как пахнет дымок. А уже в конце девяностых дети во дворах начали играть в бандитов и новых русских. Освоили в моем детстве космос — игрушки космической тематики стали популярными: луноход, космонавт в скафандре. А сколько потом было всевозможных роботов... Догадываешься, почему?
— Догадываюсь. Точно по той же причине, почему в руках нынешней малышни все чаще встречаю мобильные телефоны, заменяющие сегодняшним детям игрушки. А уже в шесть–семь лет многие умеют пользоваться компьютером. Эсэмэски набирают хоть и с грубыми орфографическими ошибками, зато всеми пальцами. Подражают взрослым, их интересам и привычкам.
— Будучи маленьким Вовкой, когда меня купали в тазу, я любил играть с маленькой пластмассовой желтой уточкой. Нажмешь на нее посильнее — крякает. С этой же игрушкой любила играть моя дочь. И почему–то уверен, с ней же будет играть, Дима, и твой сын, и мои внуки. Ведь как бы игрушки ни совершенствовались, а такая уточка будет переплывать из поколения в поколение, являясь тем самым нашим хронотопом, связывающим пространство и время.
Рисунок Олега Карповича.
Советская Белоруссия №111 (24494). Суббота, 14 июня 2014 года.
