О китайском экономическом чуде говорят много — разбирают по шагам: как стало возможно и что сделать, дабы повторить успех? Поэтому логично задаться вопросом: кто следующий в очереди за чудом?
Азиатские тигры
Китай — не первая страна, где свершилось экономическое чудо. Просто самая заметная — ввиду масштабов. Первыми были «азиатские тигры»: Гонконг, Сингапур, Южная Корея и Тайвань. С начала 1960–х и практически до середины 1990–х они демонстрировали высокие темпы роста — более 7% в год. К началу XXI века «тигры» превратились в индустриальные государства с высоким уровнем доходов и жизни населения и специализацией в высококонкурентных областях: Гонконг и Сингапур — мировые финансовые центры, Южная Корея и Тайвань — мировые лидеры в производстве электроники и информационных технологий.
В основе экономического роста «тигров» была проводимая государством экономическая политика, направленная на поощрение производства товаров, которые шли на экспорт в индустриально развитые страны. Чудо стало возможным в том числе благодаря низкой заработной плате местных работников. Как только она стала повышаться, чудо закончилось. Это — железная закономерность, она никого не может минуть. Определенные тенденции стали проявляться и в экономике нашего парнера: заработная плата растет — производства начинают уходить во Вьетнам, Камбоджу и Индонезию.
Другими общими чертами «тигриной» экономической модели стали инвестиции в образование, близкая к авторитаризму политическая система, большая доля долговых обязательств США в золотовалютных резервах и высокая доля накоплений у населения. И, конечно, конфуцианство — религия/философия, которая воспитывает в гражданах дисциплинированность, отношение к государству как к семье и вытекающее отсюда умение беспрекословно подчиняться начальству (практически «отцу родному»). Исторический факт: в конфуцианских странах экономические чудеса совершаются легче.
...тигрята
«Тигрятами» принято называть четыре активно развивающиеся и стремящиеся встать в один ряд с настоящими (они надеются — постаревшими и потерявшими былую хватку) «тиграми» страны: это — Индонезия, Малайзия, Филиппины и Таиланд. Ничего нового они не изобретают — идут проторенной дорогой. Основной акцент — на развитие производств, продукция которых пользуется спросом в развитых странах. Одновременно зачастую вводятся высокие («запретительные») пошлины на импортируемые товары — это поневоле воспитывает в гражданах потребительский патриотизм. Главное преимущество в конкурентной борьбе с индустриально развитыми странами — низкая стоимость и дисциплинированность рабочей силы. Хотя ни одно из государств–«тигрят» не является конфуцианским: в Индонезии и Малайзии преобладают мусульмане, на Филиппинах — христиане, в Таиланде — буддисты. То ли потому, что конфуцианство им незнакомо, то ли потому, что конкуренция в мире возрастает, то ли из–за того, что товары с маркой «Сделано в Китае» заполонили мировой рынок, но процесс индустриализации «тигрят» идет не слишком быстро.
Хотя уже сегодня они лидируют по некоторым направлениям, правда, в основном сельскохозяйственным. Индонезия — крупнейший в мире производитель пальмового масла, корицы и гвоздики. Филиппины — самый большой в мире производитель кокосов, крупнейший судостроитель Юго–Восточной Азии, а Таиланд — крупнейший в мире экспортер риса.
Индонезия (четвертая, между прочим, страна мира по населению — 238 млн. человек) в отличие от Китая ориентируется не столько на экспорт производимой продукции, сколько на внутренний спрос! Внешний долг Джакарты незначителен, уровень привлеченных иностранных инвестиций высок, терроризм, долгое время бывший угрозой стабильности, в основном побежден — самое время развивать экономику.
Еще «тигры» доказали, что один из самых эффективных способов повышения производительности труда — хорошее образование. Кому–то это может показаться неожиданным, тем не менее это практикой доказанный факт. Поэтому страны, мечтающие выбиться в «тигры», сосредоточились на улучшении системы образования.
...и другие звери
Многие аналитики считают, что лидерами в развитии экономики на азиатском континенте в самом ближайшем будущем могут стать вовсе не «тигрята», а страны, на которые еще недавно никто не делал ставку: Вьетнам и Монголия.
Все, кто недавно был во Вьетнаме (включая автора этих строк), отмечают такую стремительность роста, которую можно сравнить только, пожалуй, с Китаем 10 — 15–летней давности. И совершенно справедливо: как в 1978 году в КНР, здесь объявлена политика «Доймой» («Обновление»). Во Вьетнаме схожие с Китаем условия: низкая стоимость рабочей силы (международные компании активно уводят сюда производства из Китая), немалое население (более 90 млн. человек), половина которого занята в сельском хозяйстве (Вьетнам — крупнейший в мире экспортер кофейных зерен), у власти находится коммунистическая партия. Государство проводит политику, поощряющую внешние инвестиции, разрешило частные производства, хотя основной акцент делает на государственные предприятия, — как и в Китае. При этом во Вьетнаме (хорошо знакомом с конфуцианскими традициями) государство активно инвестирует в высшее образование — надеясь, что, как ранее в Южной Корее и Тайване, это будет способствовать трансформации экономики и скорейшему переходу от шитья одежды и обуви (что не требует квалификации и стоит дешево) к технологичным (и желательно собственным) производствам. И призывает вьетнамцев, окончивших вузы в других странах и сделавших там академические карьеры, возвращаться домой и помогать в развитии родины — денег на данном этапе это, конечно, не принесет, но почет и уважение — обязательно. То, что патриотизм может приносить прибыль, давно доказали китайцы, первые серьезные инвестиции получавшие от своей разбросанной по миру диаспоры.
Основой экономического рывка Монголии (как, например, и Мьянмы) могут стать полезные ископаемые — страна ими исключительно богата. Минеральные запасы Монголии (уголь, уран, медь, редкоземельные металлы, золото и многое другое) оцениваются в фантастическую сумму — 1 трлн. долларов США. Здесь живут 3 млн. человек (совсем немного для такой территории и таких природных богатств), большинство заняты в сельском хозяйстве, многие ведут кочевой образ жизни. Но все это может очень быстро измениться. Самое простое решение — стать сырьевым придатком Китая. Китай не против — сегодня он принимает больше трети всего монгольского экспорта, на втором месте с небольшим отрывом Россия, за ней — США, Япония и Южная Корея. Но излишняя (по российскому примеру) зависимость от экспорта ресурсов Монголии не нравится, здесь внимательно изучают опыт других богатых природными ископаемыми стран, а в качестве достойных подражания образцов называют Норвегию, Канаду и Австралию. Из минусов, способных затормозить развитие, — суровый климат и 100–процентный импорт продуктов нефтепереработки. «Тиграми» монголы быть не хотят, а вот «азиатскими волками» — готовы. Дальновидные инвесторы уже сегодня ставят на Монголию — в прошлом году она показала уникальные (и не только в условиях кризиса) темпы роста: 17,3%. Больше, чем Китай!
Зато с мощной конкуренцией со стороны Китая придется столкнуться тем инвесторам, которые в условиях потепления отношений захотят сотрудничать с Мьянмой. Китай там обосновался всерьез и давно. У Мьянмы хороший потенциал: немалое население (более 50 млн. человек) и серьезные природные ресурсы, включая запасы нефти и газа на морском шельфе. Но актуализировать этот потенциал непросто — за те годы, когда военная хунта пыталась строить собственный социализм, мир ушел далеко вперед, и сегодня Мьянма — одна из самых технологически отсталых стран Азии. Но тем интереснее может оказаться ее опыт. Потому что многие эксперты сегодня готовы поставить даже на Северную Корею. На то оно хоть и экономическое, но все же чудо, — китайцы северных корейцев уже обучают.
Не только Азия
Как показывает история стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка), экономическое чудо — понятие межконтинентальное, и сегодня оно возможно в любом уголке земного шара. Многие эксперты среди следующих «чудесных» экономик называют Турцию, Мексику, Казахстан и даже Конго, Нигерию (правда, с существенными оговорками).
