По следам одной сенсацииИзабель Динуар, два года назад ставшая первым человеком, перенесшим операцию по пересадке «лица», до сих пор проходит реабилитацию: к ней постепенно возвращаются нормальная чувствительность кожи и контроль над мышцами, сообщают французские врачи. Но это еще далеко не конец истории.
Напомним, что в 38 лет Изабель Динуар в результате нападения своей собственной собаки осталась без губ, щек, подбородка и большей части носа. Новое лицо ей подарил 46–летний донор, погибший от инфаркта мозга. Марафонская операция по пересадке длилась 15 часов. Однако выздоровление Изабель не раз оказывалось под вопросом, признает ее хирург Жан–Мишель Дюбернар. Дважды ее иммунная система «бунтовала» против новой ткани. Лекарства для подавления иммунной системы, которые она вынуждена теперь принимать до конца своих дней, тоже натворили немало бед: мадам Динуар перенесла герпес, оспу, а в какой–то момент у нее даже отказали почки.
Идея пересадить «лицо» не нова и неоднозначна. Одних волновала этическая сторона сенсационной операции: уж слишком это напоминало гонку за право быть первым. Кроме того, был слишком велик риск, что операция лишь усугубит состояние больной, а это, с позиции медицины, неоправданно, если вопрос стоит об исправлении дефекта, не несущего угрозы для жизни. И потом, каковы будут психологические последствия «ношения» чужого лица? Опасения отчасти подтвердились. Экспериментальная пересадка стволовых клеток костного мозга от донора не была принята иммунной системой Динуар. Несмотря на иммунодепрессанты, реакция отторжения продолжалась 18 дней после пересадки и еще полгода впоследствии. Затем возникли проблемы с кровью... Сейчас госпожа Динуар учится выражать свои чувства мимикой, есть, пить и отчетливо говорить. «Это большой успех, — считает доктор Дюбернар. — Это дает надежду и другим, совсем обезображенным пациентам». С тех пор были проведены еще две подобные операции — в Китае и во Франции. Результаты этих операций не разглашаются. Однако хирург Уоррен К.Брайденбах, который принимал участие в первой в США пересадке руки (тоже, кстати, наделавшей немало шума и повлекшей многочисленные обвинения в «аморальности»), уверен, что за такими вмешательствами — будущее. И это несмотря на то, что большинство людей с серьезными увечьями лица идут на серьезнейший риск отказа почек! Допустим, Мария Семенова, директор исследовательско–образовательного центра пластической хирургии в больнице Кливленда, которая только планирует осуществлять пересадки лица, весьма обеспокоена неожиданно агрессивной реакцией иммунной системы Динуар и считает, что у ученых здесь еще колоссальный фронт работы. Еще более проблематично то, что Динуар не прошла официального психологического обследования после пересадки. До конца непонятно, нравится ли пациентке итог или она больше сожалеет, что прошла через все муки ада ради эфемерного результата. Вообще, главная беда любых испытаний новых хирургических методов — отсутствие должного психологического обследования, признает Карен Машке из центра Гастингса по биоэтике в Гаррисоне, штат Нью–Йорк: «Вместо того чтобы представлять операции как врачебные опыты и тщательно их анализировать, их рекламируют как инновации. В протоколах исследований должны быть зафиксированы конечные итоги, по которым определяют степень успеха операции. Но где эта информация? Можно ли считать операцию успешной, если у пациентки последние четыре месяца отказывают почки?»
Рик Вайс.
Компетентно
Значит ли история Изабель Динуар, что для пластической хирургии уже практически не осталось ничего невозможного? Вот что по этому поводу думает прославленный челюстно–лицевой хирург, заслуженный деятель науки Беларуси, профессор Олег ЧУДАКОВ:
— Пересадить «лицо» — это и интересно, и заманчиво, и... весьма проблематично. Поскольку именно лицо — «визитная карточка» человека в обществе, ни одно другое повреждение ткани или органа люди не переживают столь болезненно, как челюстно–лицевую травму. Почитайте замечательный рассказ Алексея Толстого «Русский характер» — там описаны страдания танкиста, обгоревшего до неузнаваемости... Но, увы, пластическая хирургия еще далека от совершенства. Да, французы предприняли смелую, я бы даже сказал, дерзновенную попытку (кстати, далеко не первую в этой области). Однако не будем спешить с выводами. В отличие от других участков тела, кожа лица имеет свои особенности — уникальные рельеф и структуру, мимическую мускулатуру, сосудистое строение (с каждой артерией проходят две венки, такого больше нет ни в одной части организма). Но даже не это самое главное. Дело в том, что современные технологии идут впереди научных открытий, исследований. И мы не можем сегодня выполнить ни одну трансплантацию, если не преодолеем барьер биологической несовместимости. Приживется ли донорская кожа или нет — никто никогда не знает. С хорошим результатом можно проводить такие пересадки разве что у однояйцевых или сиамских близнецов.
В конце 60–х годов мой учитель, выдающийся советский хирург М.Мухин из Военно–медицинской академии, ставил задачу — попытаться минимизировать риск отторжения донорской ткани. Прошло сорок лет, но мы так и не получили положительных результатов. Науке эти процессы пока не подвластны. Ведь, чтобы донорская кожа прижилась окончательно, нужно подавить иммунную систему либо общим облучением, либо гормональными препаратами, либо иммунодепрессантами. В любом случае это чревато другими серьезными проблемами, скажем лучевой болезнью или гормональным сбоем. Так стоит ли игра свеч? Иной вопрос, что мы можем пересаживать кожу от донора как «биологическую повязку» при массивных ожогах, чтобы подготовить организм к другой пересадке — уже его собственных тканей.
На мой взгляд, к пластической хирургии вообще должен быть более взвешенный, разумный подход. «Хочу!» — это не аргумент. У каждого своя кожа со своими особенностями строения, а эффект от операции совсем не запрограммирован. Не зря мы, хирурги, говорим: лучшая операция — та, которая не сделана. Есть показания — делайте, нет — лучше без этого обойтись. Если речь идет о преждевременном старении кожи, тяжелом заболевании соединительной ткани или гиперкератозе (нарушении обновления эпидермиса), если профессия пациента при этом связана с экраном, сценой, постоянным общением, то таким людям мы помогаем. Остальным лучше сто раз подумать. Особенно сейчас, когда у нас в Беларуси разработана целая гамма прекрасных природно–растительных препаратов с многогранным действием! Когда я увидел их эффект, то пришел к выводу, что недалек тот день, когда фармакологи просто снимут с «острия скальпеля» эту проблему — омоложение лица. Думаю, у моды на пластические операции сегодня больше психологическая подоплека. Ведь в целом люди делятся на 5 групп. Первая, самая большая, — это те, кто адекватно относится к своему внешнему виду. Для второй группы характерны повышенные требования к собственной внешности. Для третьей — стремление во что бы то ни стало ее улучшить. К четвертой, наоборот, относятся те, кто, несмотря на дефект, никогда не согласится исправить изуродованное лицо, потому что оно дает им социальные преимущества, скажем инвалидность. И наконец, пятая группа — «хирургозависимые»: люди, которые снова и снова готовы ложиться под нож и чьи запросы удовлетворить невозможно...
А вообще, мой 43–летний опыт работы в области челюстно–лицевой хирургии показывает: самая красивая та женщина, которая любима. Все личные трагедии, семейные неурядицы бьют не только по нервной системе, но и по внешности. Мы, профессионалы, сразу читаем это по лицу.
Подготовила Людмила Габасова, «СБ».
