Коррупция: сплошное свинство

Ранним ноябрьским утром на минском стадионе "Динамо" вовсю кипела жизнь: торговцы здешнего вещевого рынка шумно готовились к новому рабочему дню.

В царившей суете никто не обращал внимания на двух беседующих друг с другом солидных мужчин - ну встретились серьезные люди обсудить текущие коммерческие проекты, что в этом сверхъестественного? Между тем, если бы кому-то вздумалось прислушаться к диалогу "бизнесменов", его наверняка насторожила бы суровая немногословность собеседников:

"Деньги при тебе?" -

"Пять тысяч". -

"В каких купюрах?" -

"По сто долларов..."

А дальше все происходило, как

в добротном сценарии

о доблестной деятельности спецслужб. Едва один мужчина передал пачку денег своему визави, как возле последнего выросли крепкие парни и предложили пройти...

Невыездное... мясо

Эта история, завершившаяся совсем недавно, берет свое начало в январе 1998 года. Тогда председатель совета директоров Ассоциации агропромышленных предприятий юга России Чекмарев наведался в Беларусь с сугубо практической целью: заключить договор между представляемым им ростовским ООО "Кафе "Встреча" и совхозом-комбинатом "Западный" Брестского района. Договор был подписан 9 января, и согласно ему ростовчане обязались поставить 2.000 тонн пшеницы в обмен на 90,9 тонны белорусской свинины. Российская сторона свои условия выполнила, а вот с получением мяса возникли проблемы. Дело в том, что согласно приказу Министерства сельского хозяйства продукцию белорусского агропромышленного комплекса разрешалось реализовывать за пределы республики только за валюту, а бартерные операции дозволялись в исключительных случаях. Тогда, чтобы не подводить российских партнеров, брестчане решили поставить им свинину, используя уже имеющееся разрешение на вывоз продукции через Россию, выданное Минсельхозпродом голландской фирме "И.А.В". Впрочем, даже это ухищрение окончательно проблему не решило - "Кафе "Встреча" получило от белорусов лишь часть тех объемов мяса, которые были определены договором, а потому, естественно, по-прежнему терпело убытки.

Пытаясь их хоть как-то минимизировать, Чекмарев стал искать варианты "неформального" получения разрешения, ставшего камнем преткновения для его бизнеса. Знающие люди объяснили, что сделать это будет непросто. Ведь подобные разрешения на вывоз животноводческой продукции выдавались только в крайних случаях, а порядок их получения выглядел достаточно громоздко: сначала хозяйство-продавец должно было добиться соответствующего ходатайства в облисполкоме, затем в "Белплемживобъединении". После чего требовалась виза специалистов отдела животноводства Минсельхозпрода, чье "добро" должна была венчать окончательная резолюция начальника отдела или даже самого министра сельского хозяйства. Понятно, что столь высокий уровень решения вопроса требовал наличия серьезного статуса у возможного лоббиста. И Чекмарев попросил о помощи в поиске такого человека своего знакомого Слесарева, работавшего в... Проматомнадзоре.

Чиновничий блеф

Как оказалось, в подобном "заходе издалека" было определенное рациональное зерно. Потому что Слесарев, обратившись за содействием к своему непосредственному шефу - председателю Проматомнадзора Яцевичу, - быстро получил выход на якобы в высшей степени компетентную фигуру - некоего Николая Жабина. Правда, позже выяснится, что хотя этот самый Жабин и служил в Министерстве сельского хозяйства не на последней должности начальника отдела инвестиций и республиканских программ, однако не имел абсолютно никакой возможности влиять на выдачу разрешений на вывоз сельхозпродукции за пределы Беларуси. Но это будет потом, а пока "высокие договаривающиеся стороны" в лице Чекмарева и Жабина провели в мае 1998 года первый раунд переговоров, в ходе которого пришли к деловому соглашению. Суть его сводилась к тому, что белорусский чиновник соглашался решить проблему российского бизнесмена. Разумеется, не за красивые глаза. Казалось бы, Чекмареву оставалось только пассивно ждать положительного исхода. Но энергичный бизнесмен не стал довольствоваться одними лишь чиновничьими обещаниями, параллельно продолжив работу с брестским совхозом. И его усилия увенчались успехом. 2 июля 1998 года он подписал с совхозом "Западный" дополнение к договору, по которому в счет поставленного ООО "Кафе "Встреча" зерна белорусы обязались отгрузить уже племенных свиней. Мало того, на этот раз необходимое разрешение от Минсельхозпрода было получено абсолютно законным путем, и в течение октября - декабря 1998 года наши хавроньи поменяли "гражданство" на российское. То есть необходимость в протекционизме Жабина отпала сама собой.

Да, в принципе, как оказалось, Жабин никакого содействия Чекмареву и не собирался оказывать. Но, видимо, в силу своего служебного положения, узнав, что проблема россиянина благополучно разрешилась, чиновник Министерства сельского хозяйства решил воспользоваться ситуацией. И стал настойчиво убеждать Слесарева, который свел его с Чекмаревым, что он просьбу его знакомого выполнил в лучшем виде, а потому пора бы рассчитаться за оказанную услугу. Требования Жабина заплатить ему 5.000 долларов звучали на протяжении достаточно длительного времени. Наконец Слесарев не выдержал и связался с Чекмаревым, чтобы рассказать о сложившемся положении и выяснить, как ему поступать. Естественно, удивленный россиянин объяснил своему товарищу, что получением разрешения, ставшего предметом неуместного торга, занимался вовсе не Жабин, а лично директор совхоза "Западный" - причем без всяких дополнительных финансовых поощрений. А посему господин Жабин нагло блефует и ни на какие вознаграждения претендовать не вправе. Через несколько дней Слесарев рассказал об этом сотрудникам Комитета по борьбе с организованной преступностью и коррупцией и, получив от оперативников доллары с зафиксированными номерами, отправился на встречу с Жабиным, которую чиновник Минсельхозпрода назначил прямо напротив места своей службы - на территории стадиона "Динамо". Как только пакет с деньгами оказался у Жабина, его задержали. Состоявшийся недавно суд, учтя состояние здоровья Жабина, его заслуги как ликвидатора аварии на ЧАЭС, первую судимость и т. д., счел возможным назначить ему наказание более мягкое, чем предусмотрено статьей УК, по которой он обвинялся. В итоге Жабин был признан виновным в покушении на мошенничество с причинением особо крупного ущерба и приговорен к четырем годам ограничения свободы с конфискацией имущества.

Многоликое зло

Вообще, этот случай можно считать достаточно нетипичным. Действительно, когда речь заходит о преступных деяниях чиновников, подразумевается прежде всего взяточничество, злоупотребление властью, халатность и т. п. Но вот чтобы облеченный определенными полномочиями человек обвинялся в мошенничестве, предпосылкой к которому стал его должностной статус, - с подобным сталкиваться приходится нечасто. Тем не менее своеобразная уникальность этого преступления позволяет в первую очередь задуматься над тем, что столь серьезное социальное зло, как коррупция, отнюдь не тождественно понятию "взяточничество".

Явление коррупции значительно более многогранно. Кроме того, в отличие от большинства общеуголовных, так называемые преступления в сфере экономики (в том числе и коррупция) не имеют явного характера. Если при грабеже потерпевший, как правило, немедленно обращается в милицию, то в случае той же дачи взятки не многие спешат заявить об этом в правоохранительные органы. А если добавить к этому криминологический анализ, свидетельствующий, что сегодня для преступника риск быть осужденным к лишению свободы составляет не более 15 процентов, получается, что коррупция - это "зверь" не только хитрый, скрытный, но и трудноуловимый. И особенно вольготно он чувствует себя там, где судьбоносные экономические решения принимаются под влиянием конъюнктурных политических соображений в ущерб экономической целесообразности. Это является питательной средой, допустим, для неприкрытого лоббизма интересов определенных группировок на всех уровнях государственной власти, тщательно маскируемого участия госслужащих в деятельности коммерческих структур, волокиты при принятии остро необходимых правовых актов и прочего негатива. Опыт той же России 5 - 7-летней давности - ярчайший тому пример. Да, у нас для "вылупливания" олигархов из скорлупы продажного чиновничества нет масштабных предпосылок. И не только потому, что отсутствуют сытные кормушки вроде нефтяных, газовых или алмазных месторождений, но и в первую очередь благодаря силе центрального звена исполнительной власти, ясно представляющего, что, к примеру, та же приватизация гигантов отечественной промышленности не должна превратиться в криминальную разборку общегосударственного масштаба, где найдется место не только очевидным "оргпреступникам", но и отдельным хамелеонам из числа "слуг народа"...

То есть, повторюсь, коррупцию сейчас ни в коем случае нельзя рассматривать как некое однородное явление. Понимая, что им в Беларуси объявлена беспощадная война, коррупционеры наверняка будут пытаться выработать новые схемы и методы утоления своей материальной или финансовой "жажды". И это - один из уроков "мясного преступления Николая Жабина". Особенности этого дела следовало бы обязательно учесть, принимая в следующем году новый закон о борьбе с коррупцией.