Ажиотаж вокруг нового гриппа само слово «вирус» сделал для многих понятием одушевленным. Он «атакует», мы «защищаемся». И это не так уж далеко от истины. Даже ученые спорят: вирус — существо или вещество? С одной стороны, во внешней среде это вещество, но стоит ему пробраться в клетку — сразу «оживает». За метаморфозами самых примитивных, но и самых непредсказуемых на свете микроорганизмов в РНПЦ эпидемиологии и микробиологии наблюдают изо дня в день. Но непосвященный при всей настойчивости не шагнет дальше коридора, по периметру окружающего специальные отсеки, где хранится единственная у нас коллекция вирусов и бактерий, патогенных для человека. По статусу — международный депозитарий. А по сути — национальное достояние.
Никто точно не знает, когда была учреждена первая подобная коллекция. По–видимому, на первых порах каждый ученый сам для себя собирал культуры микроорганизмов, необходимые ему в качестве эталонов или объекта изысканий. Все начало круто меняться в начале ХХ века — с бурным развитием микробиологии и возникла острая необходимость в специальных «банках».
Коллекция в РНПЦ эпидемиологии и микробиологии из многих малых в одну большую объединилась только в 2001 году. Сейчас собрание исчисляется уже сотнями штаммов. Но к нему не подступиться! Видеонаблюдение, система тамбуров, переходов, спецодежда — это только то, что успеваешь заметить.
— Исключено! — остужает наше с фотокорреспондентом желание хотя бы одним глазком заглянуть в «святая святых» руководитель коллекции кандидат медицинских наук Лариса Рустамова. — Доступ в те отсеки имеет очень ограниченное число сотрудников, прошедших специальную подготовку для работы с биологически опасным материалом.
Штришок к понятию «особые условия работы»: иногда исследователям приходится просовывать руки в резиновые манжеты металлического бокса — только так, предельно «отстраненно», на расстоянии, в наглухо запаянном вытяжном шкафу, можно работать с коварнейшими тропическими лихорадками Эбола, Марбург, Ласса. Эти вирусы, как, впрочем, и некоторые другие, переданы в дар нашим эпидемиологам еще в 1976 году и с тех пор уже немало послужили науке. «Коллекция микроорганизмов — не гербарий, не музей! — объясняет Лариса Рустамова. — Вирусы и бактерии специально сохраняют в жизнеспособном состоянии и с характерными свойствами, чтобы изучать причину заболеваний, разрабатывать все новые и новые средства их диагностики, профилактики и лечения. При помощи коллекционных вирусов можно определять эффективность вновь синтезированных препаратов, находить антивирусную активность среди уже хорошо известных средств, создавать вакцины». Кстати говоря, и российский арбидол, и белорусский арпетол, которые этой осенью в аптеках шли на ура, проверяли именно здесь, в РНПЦ эпидемиологии и микробиологии, и вирусологи ответственно заявили: работают!
Сейчас у коллекции — активный период роста: более 20 паспортов (да–да, и у микроорганизмов бывает «удостоверение личности»!) оформляются только на новые штаммы из числа энтеровирусов. Пополнил собрание и пресловутый A/H1N1. А начало положили когда–то вирусы полиомиелита. Кто знал, что выделенные в 60–х годах прошлого века они уже в наше время дадут ученым новую пищу для размышлений! Сохранить штамм в его первозданности — это, между прочим, главная забота коллекции и целая наука. Но еще и приличная статья расходов. Если брать пример известных западных собраний, то содержание одного–единственного штамма обходится в 2.000 долларов (!) ежегодно. Вот уж где не бывает мелочей! Маркированные пробирки, опломбированные контейнеры, опечатанные холодильники, температура — обязательно минус 70. Штаммы вирусов время от времени подвергают «реставрационным работам» — «пробуждают» и заново культивируют, чтобы удостовериться: а не потеряли ли они способность заражать и размножаться? И все это время отводить угрозу от самих исследователей будут дорогостоящая система безопасности и строжайший, по всем международным стандартам, регламент.
Можно ли насобирать полную, как собрание сочинений, коллекцию вирусов? Лариса Рустамова улыбается: «Природа так многообразна! Вокруг человека живут тысячи микроорганизмов. Их не зря называют индикаторами жизни: там, где есть живая клетка, всегда найдется вирус. Более того, в природе не бывает ниш. Пустующие мгновенно заполняются, с пугающей регулярностью возникают новые инфекции и даже «старые» ведут себя совершенно по–другому. Те, кто раньше ничем не болел, начинают страдать от микробов, которые прежде считались условно опасными». Круговорот! Иной раз ученые признают: в вечной борьбе микробов и человека перевес пока на стороне микробов. Но чем больше их «дремлет» в коллекции, тем больше надежд, что расстановка сил рано или поздно изменится...
