Но погружаться в минорные воспоминания надолго Евгений решительно не настроен. Да и невозможно это, особенно когда рядом двухлетняя дочка Ксюша и требовательный Мася — кот, считающий себя главой семьи Крыжановских... Как ни крути, а большинство слов, определяющих судьбу главного режиссера Минского театра сатиры и юмора «Христофор», начинаются на ту же букву, что и его звучная фамилия. Кроме разве что «Христофора», состоящего, впрочем, из квартета артистов...
Клоун
Моя первая встреча с клоуном была без преувеличения трагической. Случилось все в городе Козельске, где служил мой отец–военный. Накануне Нового года в нашей школе появилось объявление, что к нам приедет выступать клоун с мишкой. И хотя билеты по нашим меркам были безумно дорогие — 30 копеек, вся школа набилась на представление. И вышел клоун — в смешных штанах, с большим носом, а за ним, как и было обещано, появился мишка, который танцевал, хлопал и даже считал... Я был счастлив. И когда концерт закончился, вместе с друзьями побежал к классу, куда клоун отвел своего медведя. Мы заглянули в щелочку, а там мишка вдруг снял голову и мало того что оказался человеком, так еще стал переругиваться с клоуном! Домой я, первоклассник, прибежал в слезах и соплях — родители по сей день вспоминают... Но время–то было какое — доверчивое!
Теперь маска комика уже настолько прилипла к лицу, что не отодрать. Иду по улице — люди улыбаются... Однажды в метро я на мгновение задумался о чем–то — и вдруг слышу встревоженный голос: «У вас что–то случилось?» А ничего, собственно, и не случилось. Просто, как я понял тогда, без улыбки людям видеть меня настолько непривычно, что мне надо ее носить, как трусы или часы, например. Хотя характер у нас, юмористов, отнюдь не легкий. «Ну ты зануда!» — ежедневно слышу я от жены. Однако на людях я другой.
Как бы не так
Поступить в театральный институт ни в первый, ни во второй раз я не смог. Стыдно было неимоверно... Одно дело, когда тебя не взяли куда–нибудь в медицинский — все понимают, какие сложные там экзамены. А если в театральный... Два года в нашем маленьком военном городке на меня показывали пальцем и орали вслед: «Артист погорелого театра!»
Когда в третий раз, уже в Белорусском театрально–художественном институте, я успешно прошел все три тура и решил посмотреть списки зачисленных, судьба снова сказала мне: как бы не так! Своей фамилии я там не обнаружил — и с мыслями о том, что, видимо, неспроста меня дразнили бездарью, пошел паковать чемоданы. На прощание зашел в последний раз взглянуть на институтские стены — и столкнулся с помощницей ректора, недоумевающей, где меня носит, мол, меня тут уже обыскались... Как выяснилось, машинистка просто не успела тогда эти списки допечатать.
Но я и сам не раз говорил судьбе: как бы не так! Допустим, еще несколько лет назад мой вес заметно превышал 100 килограммов, но сегодня я держусь в пределах 80. Когда меня пригласили на передачу к Геннадию Малахову, я поделился в эфире рецептом своей тещи Веры Борисовны, популярным в партизанском отряде, где она была в годы войны. Рецепт простой: залить кипятком и настоять мелко нарезанные листья крапивы. Достаточно трех глотков, чтобы несколько часов не чувствовать голода.
Эх, всякое бывало... Когда из–за алкоголя у меня распалась семья и меня выгнали из Купаловского театра (куда я вернулся через год), твердо решил: опуститься на дно я себе не позволю! Прямо во время дружеских посиделок с христофоровцами так и сказал: ребята, вот это — моя последняя рюмка и последняя сигарета. Тогда все только посмеялись. Но вот уже 18 лет я не курю и не пью даже пива. Хотя недавно, снимаясь в кино, все же вынужден был раскурить сигару. Но с сигарой изображать богатого человека можно и без затяжек...
Карман
Когда я заметил, что оставить автограф на клочках каких–то бумажек меня просят слишком часто, стал носить в кармане открытки со своим изображением. Некоторые артисты раздают календарики с собственным портретом, но так делают лишь те, кто не особенно уверен в своей популярности: календарик–то сразу не выбросят...
Но у большинства людей слово «карман» ассоциируется с деньгами, достатком. Недаром на эту тему столько поговорок. Однако большими деньгами мой карман никогда не был отягощен. Не потому, что не умею зарабатывать или часто женился (хотя порой не без этого). Но если твоя публика не слишком богата, смешно устанавливать цену на билеты с кучей нулей и требовать в райдере лимузин к гримерке. У «Христофора» в райдере условие одно: зрители. Поэтому я не брезгую выступать даже в лифтах (бывало и такое!). А деревенские клубики, где порой и переодеться негде (в таких случаях мы гримировались в соседнем доме и влезали на сцену через окно, чтобы не сталкиваться с публикой), вспоминать даже приятно. Если зритель «мой», я могу выступать хоть на балконе. Даже сам готов деньги платить, только чтобы иметь возможность выходить на сцену. Но, к счастью, публике я пока интересен и без этого.
Колдовство
Колдовства в моей жизни много. Начиная с профессии: полчаса назад ты был обычным человеком, ехал в автобусе, и вдруг переносишься в XIX век! Ну не колдовство ли? И дома со мной живет настоящая колдунья, хотя и маленькая. 11 лет мы с женой жили без нее, путешествовали, радуясь друг другу. И тут нежданно–негаданно появилось это чудо и легко подчинило себе двоих взрослых людей...
В колдовство в общепринятом смысле я не верю. Другое дело — в приметы. Помню, как во время гастролей в Гомеле заметил на улице черную кошку, которая имела явное намерение перейти мне дорогу, и решил ее опередить. Но у кошки были свои планы... В результате мы с ней пробежали параллельно почти всю улицу под недоуменные взгляды прохожих. Просто жены тогда рядом не было — обычно в таких случаях я пропускаю ее вперед, благо в черных кошек Аня не верит.
И если текст с ролью уроню — сяду на него обязательно. Даже в троллейбусе или прямо на тротуаре. Но большинство моих коллег поступят так же. Когда на кону любовь публики, еще и не такое сделаешь...
Категоричность
Что мне абсолютно несвойственно, так это категоричность. Человек я мягкий, переубедить меня — проще некуда. Даже главным режиссером своего театра я стал поневоле — когда ушел наш первый режиссер Владимир Перцов, автор знаменитых «Кроликов», на общем собрании решили, что заменить его должен я. Никто другой браться за это не хотел, а я не умею отказывать... Бывает, приносит мне автор текст, и я сразу вижу, что материал бездарный. Но сказать это ему в лицо не могу. «Великолепный текст, — говорю я, переводя стрелки на Регину Игоревну Дубовицкую, — только мы работаем на «Аншлаг», а Дубовицкая запретила нам брать монологи!» Через неделю автор приносит сценку. «Гениально! — восклицаю. — Но у вас сценка для пяти человек, а нас всего трое». Через неделю автор несет сценку для троих, и приходится искать новые причины для отказа. В общем, действую бюрократическими методами. Но через какое–то время умные все понимают и больше не приходят, а с другими приходится вести задушевные беседы до сих пор. Но что тут сделаешь — не могу отказывать. Вот и недавно: только собрался баллотироваться в депутаты — а у меня уже 72 наказа! Но это скорее радует — значит, люди воспринимают меня всерьез. Впрочем, актер, тем более сатирик — он, по–моему, изначально политик...
