Избавление

Продолжаем публикацию детектива Сергея КУЛАКОВА. Начало в ј151.

- Установили цвет пропавших вещей? - с видимым облегчением переключился тот на Жукова.

- Так точно, все записал, - Жуков потряс блокнотом.

- Сообщите в ориентировку, возможно, Бушелев носит эти вещи...

- Вряд ли, - возразил Сомов. - Он хоть и маньяк, но не кретин, чтобы тут же надевать на себя вещи убитого. Он ведь знает, что по ним его могут сразу найти. Он их взял скорее для отвода глаз...

- Если вы так хорошо изучили все повадки Бушелева, извольте отыскать его в самые короткие сроки, - уже всерьез разозлился уязвленный Ющенко. - Даю вам трое суток - максимум! Жуков переходит в ваше подчинение.

- Я же не закончил расследование разбоя... - возразил тот.

- Передайте это дело Лукьянову, - приказал Ющенко. - Он только что вышел из отпуска. С этой минуты занимаетесь только Бушелевым.

- Есть, - пожал плечами Жуков, доставая сигарету.

Ежу было понятно, что его взяли с собой на место убийства не просто так. Хоть он и ходил в записных разгильдяях, но следователем был опытным и цепким.

Поведение Бушелева становилось критическим. Он перешел ту зыбкую грань, которая отделяла его, пусть чудовищные, но все же поддающиеся осмыслению поступки от нынешних, совершенно неожиданных и оттого внушающих растерянность даже закаленным следователям. Железное самообладание этого изверга вызывало смятение. Он словно насмехался над всеми, неуловимый, как ветер. Зная, что теперь пощады ему не будет, он смеялся в лицо смерти, сам сея смерть направо и налево. Где мог такой человек или, вернее, некое существо в обличье человека оказаться сегодня, завтра или через час, через минуту? Его кровожадность не имела предела, и волосы шевелились на голове при мысли о количестве возможных жертв. Ситуация до крайности усложнялась тем, что невозможно было определить хотя бы приблизительно, где и когда в следующий раз поднимется топор Мясника. Ющенко решил удвоить возможности Сомова, давая ему в напарники Жукова, старого друга и хорошего специалиста. Им не нужно было тратить время на то, чтобы притереться друг к другу или выяснить, кто из них круче. В совместную работу они могли вступить немедленно - а именно это и требовалось прокурору области.

- Вам будет оказана любая помощь людьми и техникой, - продолжил Ющенко. - Людей, правда, мало, все в отпусках, но для такого случая найдутся. Сами понимаете - дело чрезвычайной важности. Поэтому жду от вас конкретного результата.

- Ого, может, наконец, повышение дадут, - ухмыльнулся Жуков.

- Возьмете Мясника - получите, - пообещал Ющенко.

- Вот это разговор. Приказывайте, товарищ следователь, - Жуков вытянулся перед Сомовым в струнку, выпятил грудь.

- Останешься в деревне, - деловито начал Андрей, и Жуков тут же отбросил шутовской тон, подобрался, насторожился, с вниманием наклонив голову. - Перетряси всех и каждого. Не может быть, что никто ничего не видел. Сейчас сгодится любая мелочь. Возьми с собой участкового, он же тебя потом доставит в город. Только не затягивай, ты мне понадобишься в городе.

- Все понял, - кивнул Жуков. - Где встречаемся?

- В конторе. Сейчас - десять тридцать. Давай в пять у меня.

- Буду, - бросил Жуков и направился к участковому.

- Товарищ прокурор, - обратился Сомов к Ющенко. - Нам понадобится нормальная связь. И машина в личное пользование.

- Обеспечим, - кивнул шеф. - Ну что, пускай Жуков работает. Вы закончили здесь, Андрей Андреевич?

- Да.

- Тогда поехали, дела ждут. Что вы намерены делать дальше?

- Есть кое-какие соображения... Разрешите, доложу обо всем завтра утром.

- Утром, - хмыкнул Ющенко. - До утра много чего может произойти, - он на минуту задумался. - Ну хорошо, утром так утром. Тут вот еще что, Андрей Андреевич, - тон шефа подозрительно смягчился, и Сомов насторожился в ожидании подвоха. - Вот Надежда Сергеевна просит, чтобы вы позволили ей, ну как бы это сказать, - словом, участвовать в расследовании...

Деваться было некуда. Если сия "просьба" исходит от Ющенко, значит, она равносильна приказу. Получается, теперь эта московская пролаза будет таскаться по пятам. "Вот так удружил, Виктор Иванович, - зло подумал Сомов. - То, что ты метишь в депутаты - ни для кого не секрет. Но при чем же здесь я и мои нервы, дорогой начальник?"

- Обещаю, что не буду вам мешать, - тоном послушной девочки сказала Калинина. - Вы меня даже не заметите...

Этот тон Сомову был знаком, и покупаться на него во второй раз он не имел охоты. Тем временем они подошли к машине. Ющенко не сводил испытующего взора с подчиненного. Андрей понял, что он уже все решил и не простит ему отказа. Видно, он сильно нуждался в этой статье. Первый порыв негодования утих, на смену ему пришло усталое раздражение. Ну как тут не подчиниться? Отказаться от дела? Ющенко найдет ему замену - и на успешной карьере можно поставить крест. Да и дело, если честно, не хочется отдавать в чужие руки. Тут каждая минута на счету. А ведь новому следователю придется начинать с нуля, это потеря как минимум суток, а может, и больше, что совершенно недопустимо. Нет, личные обиды придется отбросить. Главное сейчас - найти и остановить Мясника, все остальное - не важно, оно переждет, перетерпит, перегорит.

- Виктор Иванович, надо дать сообщение по телевидению и радио, предупредить население, - с явным умыслом ляпнул Сомов. - А то местные журналисты пронюхают про это убийство и напишут такое, что потом не расхлебаешь.

- Хорошая мысль, Андрей Андреевич, - поддержал Ющенко. - Немедленно распоряжусь по приезде в город. Ну что, поехали?

Глава 6

Ничего, кроме неприятностей, Сомов от минчанки не ожидал.

Да и Калинину этот непробиваемый мужлан начинал раздражать. Но она почла за лучшее никак не обозначать своих чувств. Материал - она уже чувствовала наверняка - будет захватывающим, ради него можно было вытерпеть даже общество такого мрачного типа, как Сомов. В конце концов бывали и худшие варианты...

Но ее терпение лопнуло в один миг, едва Сомов сделал попытку отделаться от нее. Как только они вошли в его кабинет, он, глядя в сторону, объявил безапелляционным тоном

: - Надежда Сергеевна, сейчас мы разделимся. Вы составите текст предупреждения и отвезете его в редакцию радио и местного телевидения. Тут недалеко, через два квартала вверх по улице. Я же, с вашего разрешения, начну действовать в другом направлении.

- Одну минуту, Андрей Андреевич, - Калинина сухо улыбнулась, присела к столу, достала блокнот и уверенно написала несколько фраз. - Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.

Сомов взял блокнот и прочел следующее: "Уважаемые жители города и области. Прокуратура области предупреждает: в городе и окрестностях появился опасный преступник. Будьте осторожны и проявляйте элементарную бдительность: не открывайте двери незнакомым людям, не перемещайтесь в безлюдных местах в позднее время суток поодиночке. Прокуратура держит ситуацию под контролем, в ближайшее время преступник будет задержан, о чем вас немедленно известят".

- Такой текст вас устроит, Андрей Андреевич?

Сомов еще раз пробежал глазами написанное, пытаясь придраться хоть к чему-нибудь, хоть к запятой, не находя к этому ни малейшего предлога. Все точно, просто, спокойно; информация не только не вызывала страха, но, скорее, возбуждала интерес последними словами. Теперь обыватель, заперевшись на ночь покрепче, будет с нетерпением ожидать поимки преступника. Ловкий ход. Андрей почувствовал нечто вроде легкой зависти. У него на составление такого сообщения ушло бы часа два, не меньше.

- Что вы имеете в виду под фразой "в ближайшее время"? - пробормотал наконец он, возвращая блокнот хозяйке.

- Вам виднее, Андрей Андреевич. Вы же ведете следствие, - невинно заметила журналистка.

Сомов прикусил губу. Ну да, попробуй не пообещай он населению скорую поимку Мясника - сознательные граждане во главе с Ющенко его как главного "стрелочника" живьем съедят. Так что Калинина некоторым образом прикрывает его на сутки-двое от всеобщего гнева. Если, конечно, Мясник не объявится раньше...

(Продолжение в следующем номере.)



- Хорошо, пускай все остается без изменений. В таком случае возьмите на себя труд доставить это в редакцию. Виктор Иванович предупредит редакторов, вас будут ждать.

- Андрей Андреевич, - замурлыкала Калинина, - давайте не будем ссориться. Текст можно передать на радио и телевидение по телефону - это займет десять минут, не больше, - в ее мурлыкании Сомов отчетливо услыхал рычание дикой кошки. - Я же просто так от вас не отстану. Поэтому куда бы вы ни пошли - я буду рядом, нравится вам это или нет.

При первых ее словах Сомов немного растерялся, но к последним развеселился. Ну и упрямая баба! Похоже, бесполезно с ней бороться, только время потеряешь. Тут он наткнулся на такую волю - гранит в сравнении с ней ничто. Наверное, в столице только так и выживешь - настаивая на своем до последнего.

Он сел за стол, набрал номер телефона директора телевидения, коротко проинформировал об обстановке, передал текст сообщения. Точно так же он позвонил на радио, повторив предыдущий разговор слово в слово. На все переговоры у него ушло девять минут - на минуту меньше, чем прогнозировала Калинина. Заодно он связался с экспертами - ответ был однозначный: в доме побывал именно Бушелев. Сомов глянул на москвичку. Она молча сидела рядом, просматривала свои вчерашние записи, делала краткие пометки; казалось, ей не было никакого дела до происходящего. Но как только он положил трубку, она вскинула голову.

- Все, мы можем ехать, - Сомов захватил папку и направился к двери, не дожидаясь, пока москвичка уложит блокнот в сумку. Время церемоний прошло, хочет успеть - пускай шевелится.

Она нагнала его в дверях, задев плечом, выскочила в коридор первой, на ходу застегивая сумку. Лицо ее не выражало ничего, кроме деловитой собранности. Андрей захлопнул дверь, дернул ручку, проверяя, обернулся - Калинина уже подходила к лестнице. Опять она его одурачила. Стараясь не перейти на рысь, Сомов бросился вдогонку, мысленно внушая себе, что это она едет с ним, а не наоборот. Хотя в этих обстоятельствах всякое может случиться.

Сомов абсолютно не знал, как поддержать беседу. Хоть он это и скрывал даже от себя, но, пытаясь любым способом избавиться от москвички, он преследовал лишь одну цель - не оставаться с ней наедине вне своего кабинета. Как это было ни смешно, она страшно смущала его, взрослого семейного мужчину. Будь она толстая уродка в очках - тут он был бы спокоен и за свое профессиональное реноме, и за свою мужскую состоятельность, в разговоре, естественно. Но в том-то все и дело, что она была ослепительно красива и к тому же в высшей степени сексуальна. Плюс к этому умна, талантлива, богата и бесконечно уверена в себе. Всего этого с избытком хватало, чтобы ввергнуть его в настоящую панику. Язык словно костенел, мысли путались, а взгляд, обычно прямой и честный, вдруг начинал пошло бегать по сторонам.

При выезде из города она чуть поменяла позу, скрестив ноги, отчего правая брючина задралась, открыв чуть не целиком гладкую красивую голень. Глаза Сомова мгновенно метнулись вниз, жадно скользнули по матово-загорелой коже, затем уставились на дорогу, испугавшись разоблачения.

- Насколько я помню, мы едем в психиатрическую больницу? - спросила Калинина, по виду никак не заметившая терзаний Сомова.

- Да, - хрипло подтвердил он, не отрываясь от дороги.

- У вас есть какие-то подозрения, Андрей Андреевич?

Стоило ей заговорить о работе - и наваждение рассеялось, как не бывало. Сомов вздохнул всей грудью, поморгал, изгоняя из глаза пылинку, вытер слезу, пригладил волосы, - только после этого довольно сурово глянул на журналистку. Словно отыгрываясь за предыдущие жалкие метания, легко выдержал ее пристальный взгляд и ровно, без ныряний и скачков, вернулся к дороге, недоумевая про себя, что его так в ней раззадорило. Баба как баба, все у нее, как у всех, и не молоденькая, кстати.

Он подумал, что глупо запираться, раз уж она стала практически его напарницей. Все разговоры придется вести в ее присутствии: она однозначно дала понять, что не собирается оставаться в стороне от расследования. Сомов держался той здравой точки зрения, что не стоит тратить силы на борьбу с обстоятельствами, которые ты не в силах изменить. Поэтому, приведя в относительное равновесие свое отношение к журналистке как к женщине и - что тут поделать - коллеге, он ответил вполне миролюбиво

: - У меня есть конкретный подозреваемый, Надежда Сергеевна. Это Мясник - Бушелев. Почти нет никаких сомнений, что ночную резню в Удальце устроил именно он.

- Но при чем здесь больница?

- Больница ни при чем. Мне нужна консультация доктора Ганина.

- Вы полагаете, он вам скажет, где скрывается Мясник?

Голос журналистки звучал скептически. Сомов стиснул зубы. Опять она пытается, пусть косвенно, навязать ему свое, совершенно идиотское, мнение. Он помнил ее недвусмысленный выпад в адрес Ганина, помнил также свое негодование. Ну при чем здесь Ганин? С какого боку его ни привязывай - выходит полная чушь. По роду своей работы Андрей подозревал всех, кто так или иначе был вовлечен в преступный круг. И главную свою задачу он видел в том, чтобы уверить себя в полной невиновности очередного подозреваемого. Если такой уверенности не приходило, он копал дальше с упорством фокстерьера, ворвавшегося в барсучью нору. Поэтому он был отличным следователем, и раскрытие десятков сложнейших преступлений являлось плодом именно этого принципа.

Ганин никак не входил в круг подозреваемых. С какой стати ему убивать - пускай руками Бушелева - доктора Пруса? Психиатрическая больница - не частная собственность и по наследству не передается. К тому же старшая медсестра, как бишь ее, Наталья Петровна, славная толстуха, так живописала горе доктора Ганина, что усомниться в его искренности может только законченный параноик. Подозрения подозрениями, но им же должны быть разумные обоснования. Конечно, в жизни всякое бывает, иной раз завернется такое - американские триллеры кажутся невинными мультиками. Сперва Сомов - был грех - подумал было, что доктор Ганин решил расчистить себе дорогу. Но потом, изучая дело Бушелева, отбросил эту версию. Что общего могло быть у кровавого монстра Мясника и воспитанного образованного человека? Допустим, они могли бы объединиться - по принципу "всякое бывает". Но ведь доктор Ганин ни разу до суда не встречался с Бушелевым, что начисто отрицало возможность сговора. Отсюда следовало, что Бушелев, движимый исключительно жаждой мести - и тому есть документальное подтверждение, - действовал автономно, и доктор Ганин не имеет к этому убийству ни малейшего отношения. Факты говорили сами за себя и разбивали в пух и прах любые домыслы, какими бы заманчивыми они ни казались.

Монотонно высказав все эти соображения Калининой - чтобы повыбить фантазию из ее эмансипированной головки, - Сомов заключил

: - Давайте, Надежда Сергеевна, придерживаться фактов и строить версии, исходя из разумных предположений. Не то можно зайти бог знает куда и начать подозревать всех и каждого...

Калинина ничего не ответила. Андрей понял, что вряд ли разубедил ее своими доводами. Удивительно, но это его скорее огорчило, нежели раздасадовало. В том, что она упряма, он уже убедился. Но ему неприятно было думать, что она к тому же не очень умна.