Продолжаем публикацию детектива Сергея КУЛАКОВА. Начало в N 151.Глава 11
Поговорить с матерью Бушелева следовало в любом случае, хотя бы для отчета Ющенко. Сомов поднялся на второй этаж и позвонил в обитую протертым на сгибах дерматином дверь.
Только после третьего звонка за дверью раздалось шарканье ног.
- Кто там? - послышался глухой слабый голос.
- Следователь из прокуратуры, - громко сказал Сомов.
Эхо от его голоса гулко прокатилось по верхним этажам.
Дверь открылась, на пороге стояла, чуть согнувшись, тучная, рослая старуха. Сомов ожидал увидеть квелую бабульку и потому слегка опешил.
- Простите... вы Вера Семеновна Бушелева?
Старуха ощупала его злыми серыми глазами, открыла дверь шире.
- Проходите.
Сомов шагнул в прихожую и едва не зажал нос, так сильно несло аптекой. Вера Семеновна молча прошла мимо гостя, держась рукой за стену, и улеглась на диван в гостиной. Было видно, что ей стоило больших усилий подойти к двери и вернуться обратно.
- Сколько ходить-то будете? - глядя в потолок, проговорила она задыхающимся голосом. - Нету здесь Саши, нету и не было...
Андрей нерешительно постоял на пороге. Мучить тяжелобольную женщину не хотелось - теперь он видел, что она очень плоха.
- Садитесь, раз пришли, вот стул, возле серванта...
Сомов присел на стул возле древнего, с резными дверцами серванта, быстро осмотрелся. Круглый столик у дивана был завален таблетками и ампулами, использованными и новыми шприцами. В комнате давно не убирали, от спертого, пропахшего медикаментами воздуха кружилась голова. Телевизор покрылся толстым слоем пыли. По всей видимости, он был неисправен. Наволочка под седой головой старухи почернела от грязи.
- Я приехал из областной прокуратуры, - начал Сомов. - Извините, Вера Семеновна, что причиняю вам беспокойство... Но ваш сын, к сожалению, причиняет его нам намного больше...
- А нечего его было доводить до такого состояния - тогда бы ничего этого не было, - хрипло ответила старуха.
- Но ведь он сам совершал те преступления, за которые был осужден, - несколько удивленный таким отпором, возразил Андрей.
- Сам, сам... - передразнила его старуха. - Если бы его вовремя вылечили, то ничего бы он не совершал.
- Но ведь экспертиза признала, что он был психически здоров...
Старуха повернула голову с высокой подушки и посмотрела на Сомова с такой ненавистью, от которой ему сделалось не по себе.
- Экспертиза... Знаю я вашу экспертизу... Спросили, как зовут, - вот и вся экспертиза. Загнали его в эту проклятую армию, вместо того чтобы дать белый билет и определить на лечение.
- Подождите, Вера Семеновна. При чем здесь армия?
- А при том! Не был он здоровый, чтобы в армию идти. Ему как голову проломили в шестнадцать лет, так он потом маленько и повредился. Но не сильно, работать-то он мог. А эти сволочи его в армию загнали. А там какая служба? Известно, дедовщина. А он гордый, чтобы им угождать. Били его... - старуха замолчала, устав говорить, и затем продолжила уже гораздо тише. - Он мне писал... Добила его эта служба проклятая, суродовала на всю жизнь. Он сам не свой вернулся с нее, злой стал, нервный. Разве можно больных людей посылать в армию? Вот вам и ответ, почему потом он таким стал.
- Я не знал про армию, - помялся Сомов, не ожидавший, что разговор примет характер защиты матерью сына. Казалось, нет никаких слов, чтобы оправдать его злодеяния. А вот поди ж ты, с каким пылом стоит за своего сына эта умирающая одинокая женщина.
- А вы ничего не знаете, - заметила Вера Семеновна. - Эти тоже три раза приходили, твердят только: где ваш сын? А чтобы спросить, почему он таким стал, - ни у кого ума не хватает.
- Но ведь после армии он женился, долгое время жил спокойно...
- Женился! - скривилась старуха. - Нужна ему была эта жена, как телеге пятое колесо, только извелся через нее весь.
- Почему извелся?
Вера Семеновна долго молчала, то ли сомневаясь, надо ли открывать постороннему человеку семейные тайны, то ли набираясь сил перед рассказом. Сомов терпеливо ждал, догадываясь, что может услышать то, о чем не говорилось в официальном деле Бушелева.
- Слабый он стал... как мужчина... после этой службы, - наконец заговорила старуха. - Не получалось у него... Я-то не знала, потом уж догадалась, после свадьбы этой... Отбили что-то у него, потерял способности... И детей через это у них не было. Они и жили так: не жили - мучились... Она плакала часто... А чего было плакать? Муж-то он был хороший, заботливый, зарабатывал на заводе много. Нет, кобеля ей подавай, - в голосе старухи слышалась застарелая обида на невестку. - Жила бы себе тихо, жалела его, глядишь, и он бы меньше мучился от своего недуга...
- А бил он ее за что? - осторожно спросил гость.
- Вот уж - бил! - фыркнула старуха. - Погонял маленько по пьяному делу... Ревновал он ее... Я ж говорю, мучился.
- Она в Гомеле сейчас живет?
- Уехала куда-то на север, в Мурманск или в Архангельск - шут ее знает. Как Саша ей дал развод, она через месяц замуж выскочила и укатила с новым мужем.
- Он... ваш сын переживал развод?
- Нет, не особенно. Он после тюрьмы какой-то совсем странный сделался. Будто его подменили там. То молчит, молчит, то вдруг слово какое скажет - да сам и засмеется. И взгляд стал другой. Я как увидела его, так и в слезы: поняла, что сгубили там ему душу окончательно. Вот потом он этими делами и стал промышлять...
- А после тюрьмы ваш сын имел отношения с женщинами?
- Какие женщины? Он и не смотрел больше в их сторону...
Лицо Веры Семеновны внезапно исказилось болезненной судорогой, она закрыла глаза и издала долгий приглушенный стон. Сомов вскочил со стула и приблизился к дивану.
- Что с вами? Я могу вам помочь?
Старуха открыла глаза и посмотрела на него взглядом, полным беспредельной муки. Представив ее страдания, физические и моральные, Андрей невольно ужаснулся. Невинная, она несла на себе страшную вину за того, кого в душе не могла винить, и оттого, будучи смертельно больной, страдала в тысячу раз сильнее, чем от любой физической боли.
- Может, дать вам лекарство? Я сейчас схожу за водой.
- Сейчас придет медсестра делать укол, - медленно, с усилием, сказала Вера Семеновна. - Лекарства мне уже не помогают...
Сомов постоял и неуверенно вернулся к стулу. Старуха дышала редко и с натугой, серое лицо ее покрылось испариной.
"Хоть бы не умерла, - подумал Сомов. - Будет мне забот..."
- Я не умру, вы не бойтесь, - не разжимая век, успокоила его Вера Семеновна. - Не сейчас... Хочу дождаться, чтобы все закончилось - тогда умру спокойно...
Превозмогая боль, она повернула голову и с минуту смотрела на гостя. Затем снова ушла головой в подушку и закрыла глаза.
- Вы хороший человек, поэтому я вам все рассказала... Теперь вы знаете, почему он стал таким. Прошу вас только об одном: сделайте так, чтобы он не мучился... Ему и так хватило...
Обратный поезд отправлялся через час. Медленно двигаясь пешком в сторону вокзала, Сомов обдумывал услышанное от матери Мясника. Теперь понятно, отчего ее сын стал кровавым маньяком. Тяжелая травма черепа, жестокие драки в армии - Андрей знал им цену. Ранняя импотенция лишила его нормальной мужской жизни, характер искривился, покоробился, вывернулся наизнанку - вот и вышел урод, какого свет не видел. Что-то еще случилось там, в "зоне". За два года многое ведь может произойти. Участвовал в убийстве? Или развлекался, издеваясь над слабыми? Или забавлялся с извращенцами? Или испробовал всего сразу? Во всяком случае, жить обычной жизнью, выйдя на свободу, он уже не мог и не хотел. Система начала разрушение его души, а он довершил начатое, став тем, кем стал. И что с того, что мать защищает его из последних сил?
