Продолжаем публикацию детектива Сергея КУЛАКОВА. Начало в ј151.- Нет, - пожал плечами Сомов. - А что, это так важно?
- Понимаете, Андрей Андреевич, мне как лечащему врачу важно знать о поведении моих больных как можно больше. Здесь любая, на первый взгляд незначительная, деталь может иметь большое значение. Поэтому хочу вас на всякий случай предупредить: с нашими больными разговаривайте очень осторожно.
- Да-да, я понимаю. Но это действительно все, что он сказал, - Сомов легко выдержал пристальный взгляд Ганина. - Честное слово.
- Да ну что вы, Андрей Андреевич, - усмехнулся тот, - простите меня, ради Бога. Вы пришли по важному делу, а я вас отвлекаю по пустякам, да еще заставляю оправдываться. Итак, чем могу помочь? Ведь вы пришли по поводу убийства Евгения Павловича? - при последних словах лицо Ганина омрачилось, стало жестче и старше.
- Совершенно верно.
- Но я все уже рассказал следователю из уголовного розыска, - развел руками Ганин.
- Это преступление относится к категории особо опасных, его расследованию придается чрезвычайное значение, поэтому им стала заниматься прокуратура. Я изучал показания свидетелей убийства и лично ваши показания. Но поскольку теперь мне предстоит расследовать это убийство, то я хочу начать с самого начала.
- Все понятно, Андрей Андреевич, - кивнул Ганин. - В вашем подходе есть, несмотря на промедление во времени, рациональное зерно. Итак, что же я должен вам сообщить?
- Скажите, Валерий Антонович, вы знали Бушелева?
- Вы имеете в виду того человека, который убил доктор Пруса?
- Именно.
Ганин немного подумал, барабаня пальцами по столу.
- Это было два года назад, я мало что помню... Сам я не принимал участия в экспертной комиссии, но просматривал отчет о психическом состоянии Бушелева по просьбе Евгения Павловича.
- Зачем?
- Видите ли, Евгений Павлович был моим учителем и довольно часто в качестве практического занятия поручал мне сделать заключение по чьей-нибудь болезни.
- Да? Любопытно узнать, как вы тогда определили психическое состояние Бушелева. Доктор Прус с вами согласился?
- Честно говоря, Андрей Андреевич, подобных заданий я выполнил множество, и удержать их в памяти не представляется возможным. Но если вам так интересно, я могу обратиться к помощи компьютера...
- Мне очень интересно, Валерий Антонович.
- Хорошо, - кивнул Ганин. - Но имейте в виду: через полчаса у меня начинается обход...
- Я вас не задержу.
Без лишних слов доктор Ганин придвинулся к компьютеру и быстро защелкал клавиатурой. Было видно, что в работе он не привык терять время даром. Лицо твердое, сосредоточенное, пальцы без помощи глаз мгновенно набирают нужный шифр. Судя по подбору литературы и по обстановке кабинета, роль рядового врача его вряд ли устраивает. Таким парням место в столице, при всемирно известной клинике. Любопытно, что же удерживает его в этой заурядной и безымянной областной больничке?
- Вот, пожалуйста, - сказал Ганин, чуть откидываясь назад. - Вам с подробностями, Андрей Андреевич?
- Если вас не затруднит, Валерий Антонович.
- Извольте. Бушелев Александр Петрович... автобиографию и прочие даты я пропущу - слишком долго. Итак, клинический диагноз наших коллег был таков: реактивное конфабуляторное бредоподобное фантазирование у личности с резидуально-органической патологией.
- Это как-то можно перевести? - спросил Сомов.
- Попробую, но очень коротко. В общем, Бушелев довольно грамотно пытался изобразить шизофреника, оперируя бредоподобным фантазированием. Так, например, он сам себя оговаривал, переплетая события из выдуманных им "прошлых жизней" с реальными событиями. Основной тематикой его фантазий была криминальная. То он сообщал, что убил семерых человек, затем через какое-то время говорил, что убитых было двенадцать, потом оказывалось, что их больше двух десятков, после чего он мог вернуться к первоначальным показаниям. При этом он мог называть как реальные факты, подлинность которых устанавливалась криминалистами, так и вымышленные. В его рассказах часто варьировалась ситуация, при которой случилось то или иное убийство: то это произошло в лесу, то в доме, то в сарае. Также варьировалось орудие того или иного убийства. Изменялась и мотивация убийств: то его обидели, то защищал мать, то свое имущество и так далее. Все это, а также некоторые признаки, свидетельствующие о расстройстве биологической основы, и позволило первичной экспертной комиссии сделать заключение о невменяемости Бушелева.
- Надо полагать, вас ему провести не удалось, - заметил Сомов.
- Верно, не удалось, - чуть нахмурившись, подтвердил Ганин. - Изучив доказанные факты преступлений и сопоставив их с его показаниями, я пришел к выводу, что, убивая свои жертвы, Бушелев отдавал себе полный отчет о совершаемом преступлении, что начисто исключало версию о его невменяемости. Изучение же его биографии окончательно убедило меня в том, что он психически здоровый человек с незначительными признаками психопатии, которые принято считать нормой.
- Получается, что нет совершенно здоровых людей?
- Если и есть, то это - уникумы. К сожалению, все в той или иной степени подвержены влиянию окружающей среды.
- Да, - вспомнив вчерашний день, помрачнел Сомов, -подвержены.
- Есть какие-то проблемы, Андрей Андреевич? - спросил Ганин, глянув вдруг на гостя с таким пристальным интересом, что тот почувствовал неприятный холодок под ложечкой.
- Слава Богу, - Сомов натянуто улыбнулся, - пока не жалуюсь. Итак, как я понял, доктор Прус согласился с вами?
- За исключением некоторых деталей в трактовке - да. Но надо принять во внимание, что Евгений Павлович имел с Бушелевым непосредственный контакт, я же работал только теоретически.
- А не могло такого быть, чтобы Прус вынес свое решение на основании ваших выводов? - спросил Сомов.
- Конечно, нет, - улыбнулся Ганин. - Евгений Павлович не позволил бы себе решать судьбу человека, руководствуясь моими или чьими бы то ни было выводами. Это было всего лишь практическое задание - не более. В принятии же окончательных решений он, как всякий серьезный ученый, полагался только на себя.
- Понятно. Скажите, Валерий Антонович, а как доктор Прус воспринял угрозы Бушелева?
- Никак, - пожал плечами Ганин. - За свою многолетнюю практику он настолько привык к подобного рода выпадам, что перестал обращать на них внимание.
- То есть не принимал никаких мер, чтобы защитить себя?
- Насколько мне известно - никаких, - доктор Ганин красноречиво глянул на часы. - Дело в том, что в работе психиатра риск занимает столь же обычное место, как, скажем, в работе пожарного или каскадера. Понимаешь, что есть опасность, но со временем просто привыкаешь к ней. Издержки профессии - не более.
- Вы также сталкивались с этим? - спросил гость.
- Я пока не занимаю столь высокую должность, чтобы возглавлять экспертные комиссии, - усмехнулся Ганин, мягко отодвигаясь от стола и вставая. - Но от некоторых пациентов я уже наслышался столько всяких угроз, что чем-либо новым меня удивить трудно. Простите, Андрей Андреевич, меня ждут больные.
- Конечно, доктор, - Сомов поднялся и уже возле дверей, где стоял опередивший его Ганин, спросил: - Не подскажете, где я могу найти дворника Шнырева Ивана Петровича и медсестру Иванову Анну... - написанное сокращенно отчество было трудно расшифровать, и Андрей приостановился, глядя в блокнот.
- Георгиевну, - сказал Ганин, "выдавливая" гостя из кабинета.
- Да, видимо, так, - кивнул Сомов. - Это свидетели по делу...
- Я знаю, - Ганин уже размашисто шагал по коридору, и Сомову пришлось его догонять. - Дворника вы найдете на хоздворе, там у него отдельная каморка в гараже, а когда дежурит Шнырева, я не знаю. Спросите у старшей сестры, она вам подскажет.
- А где найти старшую сестру? - не отставал Сомов, торопливо прыгая по ступенькам.
- Здесь же на первом этаже. Комната номер семь, - Ганин кивнул на прощание и стремительно вышел за дверь наружу.
Сомов некоторое время смотрел ему в широкую прямую спину. Полы короткого халата ритмично прыгали в такт шагам, обе руки - в карманах, шаги пружинистые и уверенные. Должно быть, больные его побаиваются. Если хватит такой ручищей всерьез - небо с овчинку покажется. Да и характер, чувствуется, ого-го, с таким лучше отношения не портить.
(Продолжение в следующем номере.)
Доктор Ганин резко свернул и пропал из виду. Подумав, что теряет время, Сомов направился в комнату номер семь. Стукнув два раза в дверь и не услыхав ответа, просунул голову внутрь.
Сначала он увидел необъятную талию в белом халате, накрахмаленном до жестяной твердости и оттого задранном довольно-таки легкомысленно. Судя по голым мощным ногам под ним, халат принадлежал женщине. Сомов негромко кашлянул. Женщина проворно обернулась, явив незваному гостю нестарое еще, приятное черноглазое лицо с пухлыми губами и целой гирляндой подбородков.
- Что вам? - испуганно спросила она, как человек, застигнутый врасплох за чем-то непристойным.
Гость постарался улыбнуться как можно доверительнее.
