«И молоко сегодня уже — не молоко. И печенье — не печенье. И пельмени уже совсем не те, что были в детстве!» — сколько же таких сетований в читательской почте «СБ». «Одни Е, «сплошная химия», «натурального ничего не осталось» — звучит почти как заклинание. К нему все чаще присоединяется другое — об аллергии, «болезни века», к которой, уверены многие, нынешние продуктовые прилавки имеют самое непосредственное отношение. А так ли это? Еда ли наша беда? Или нечто другое? Обменяться мнениями в конференц–зале «СБ» мы пригласили главного аллерголога Минздрава, заведующую кафедрой аллергологии и профпатологии БелМАПО Татьяну БАРАНОВСКУЮ, председателя Минского общества потребителей Ирину АСТАФЬЕВУ, доцента кафедры экологии БГУ Наталью ГАЛЬКЕВИЧ, заведующую лабораторией изучения статуса питания населения РНПЦ гигиены Ирину КЕДРОВУ, начальника отдела государственного надзора и контроля Госстандарта Виктора НАРЫГИНА, консультанта управления технического нормирования и стандартизации Госстандарта Светлану КУРУЧ, председателя Белорусской ассоциации врачей Валерия ЛЕКТОРОВА и исполнительного директора ассоциации Сергея СКРЕБЦА.
Т.Барановская: От аллергии страдает около 20 — 25 процентов населения планеты, причем в странах, где ведется тщательный статистический учет, каждые десять лет отмечается рост заболеваемости вдвое. По первому показателю Беларусь несколько «отстает», что же касается второго, то судите сами: в прошлом году число только впервые выявленных аллергических заболеваний на приеме у аллергологов возросло в два раза по сравнению с позапрошлым. Проблема, безусловно, есть, и недооценивать ее нельзя. Ведь такие заболевания сегодня считаются неизлечимыми.
«СБ»: А связь между питанием и аллергическими болезнями врачи прослеживают?
Т.Барановская: Конечно. Однако должна заметить, аллергия — это следствие не только питания, но и особенностей иммунной системы, наследственной предрасположенности, которая, кстати, все чаще проявляется на фоне ухудшившейся экологии. С точки зрения врача, самое главное — научить человека жить с его болезнью, чтобы он точно знал, какой из продуктов может стать для него опасным. Согласитесь, сегодня получить хороший урожай без химических удобрений, гербицидов, пестицидов практически невозможно. Другой вопрос, что нужно постоянно контролировать, 
не превышены ли допустимые нормы опасных для здоровья веществ.
Н.Галькевич: По моему мнению, увеличение аллергических заболеваний и в Беларуси, и во всем мире напрямую связано еще и с постоянно увеличивающейся «химизацией» нашего быта, начиная буквально с косметики для новорожденных.
В.Лекторов: А я уверен, что среди факторов, вызывающих аллергию, самый главный — это питание, то, из чего выстраивается организм, а не пыль в квартире, не питьевая вода и не экология!
«СБ»: Глядя на полки магазинов, создается впечатление, что более или менее натуральные продукты вообще остались в меньшинстве. Виданное ли дело, возмущаются люди, чтобы на банальном глазированном сырке указывалось 15 ингредиентов! Да, мы не раз писали, что пищевые добавки с индексом «Е» проверяются на безвредность, но значит ли это, что они ни у кого не вызовут аллергию?
И.Кедрова: Добавка добавке рознь. Одно дело, когда вещество искусственного происхождения, но добавкой может быть и пектин, и сода, и лимонная кислота. Когда хозяйка замешивает пирог, сколько всего она использует! По сути, это тоже добавки. А аллергию может вызвать практически любой ингредиент, все зависит от индивидуальной реакции. Скажем, достоверно установлено, что аллергенен краситель тартразин. Тем не менее во всем мире он используется в пищевой промышленности, считается безопасным. Надо сказать, международные организации аккумулируют все данные на тот или иной компонент, анализируют возможные вредные последствия. А мы внимательно следим за их выводами, и если пищевая добавка запрещается, тут же запрещаем ее и в Беларуси.
В.Лекторов: В том–то и дело, что мы живем с оглядкой на других! Добавки Е216 и Е217, к примеру, сначала запретили в Европе, потом в России и только затем, через месяц, у нас. Что, раньше никто не предполагал, что они несут вред? Почему наши ученые сами не забили тревогу? Знаете, у меня такое ощущение, что мы постоянно толчем воду в ступе. Не далее как полгода назад в этом же зале обсуждалось, как выполняется Закон «О качестве продовольственного сырья, пищевых продуктов для жизни и здоровья человека». Что изменилось? По сути, ничего! Создается впечатление, что всем это, простите, «до лампочки». Прошлись мы недавно по магазинам: то же детское питание с соевым изолятом, соевым маслом, импортные шоколадные батончики сплошь и рядом из сои, но без 
специальной маркировки, как положено...
И.Кедрова: Использование сои в пищевой промышленности не запрещено: соя — богатый белками продукт, который веками использовался в питании! Это во–первых. А во–вторых, особым образом маркироваться должен только продукт с генно–модифицированной соей.
В.Лекторов: А где вы видели натуральную сою? Ее почти никто не выращивает. Недавно российский академик Лурье прямо заявил: все мы уже давно и стопроцентно едим трансгенную сою. Сегодня сосиски на треть — соевые. Почему я заостряю внимание именно на этом? Потому что утверждаю: приличная часть аллергенов проходит у нас с генно–модифицированной продукцией! Мы пока даже толком не знаем, что едим. Положим, генно–модифицированные продукты — частность. Но если чиновники будут так же игнорировать правительственные распоряжения, с каждым годом в Беларуси болезней, и не только аллергических, будет больше и больше! Да будет вам известно, в 1993 году, когда народ жил в бедности, денег на еду не хватало, общая смертность была 12,7 на тысячу населения, затем наметилось некоторое снижение, а в прошлом году мы опять получили 13,9. Я вижу в этом печальный итог того, что у нас нет контроля.
«СБ»: В России поднимают вот какую проблему: слишком мало продуктов выпускается по
ГОСТам, которые в советские времена регламентировали буквально каждый шаг предприятий. В 90–х годах производителям дали волю — они начали работать по мало к чему обязывающим техническим условиям. В результате, по данным Российского национального фонда защиты прав потребителей, до 70 процентов продуктов питания выпускается только по ТУ (техническим условиям). А отсутствие жестких стандартов — это ведь лазейка для всевозможной «самодеятельности»...
С.Куруч: Нет, для нас эта проблема не актуальна. Как только на государственном уровне устанавливаются требования к какому–то продукту, ТУ сразу, так сказать, умирают. Остается только стандарт. Но дело в том, что у нас появилось очень много впервые изготовленной продукции, требования к которой государством еще не определены. Здесь и вступают в силу технические условия. У нас, в отличие от России, требования к ТУ достаточно жесткие, этот документ проходит согласование и с Минздравом, и с другими организациями и не допускает никаких послаблений в плане безопасности.
И.Астафьева: ТУ и ГОСТ — интересный вопрос... Я думаю, ТУ более «лояльны» в плане привнесения разного рода наполнителей, в том числе пищевых добавок. В результате видишь на прилавке колбасу, в которой 6 — 7, а то и 9 Е! Мало того, есть завозная продукция, на которой вообще не написано, согласно какому нормативному документу она выпущена. Возьмите, например, чай. Проверяют его только по органолептическим показателям, и получается, самое главное — качество продукта — остается «за кадром»! Да, что касается параметров безопасности, контроль более или менее налажен. Но нас, потребителей, сегодня интересует больше сам состав — из чего что состоит. Например, какой процент в колбасе собственно мяса, в чае — танинокафетиновой смеси, в шоколаде — какао–масла. Вот читаю я на упаковке «72 процента какао–продукта». Что это такое? В Беларуси на какао–продукт нет ГОСТа, зато есть ГОСТ на какао–масло, какао тертое. При этом у нас почему–то имеется ГОСТ, по которому в шоколаде должно быть не менее 26 процентов какао–продукта. Спрашивается: что это за гибрид такой? Сколько же содержится в плитке наиболее ценного питательного ингредиента — какао–масла? И где его больше — в десертном, обыкновенном или горьком шоколаде?
С.Куруч: Года два вокруг термина «шоколадный» было действительно немало сражений. В результате сейчас у нас в стране требования к шоколаду намного жестче, чем в России. А на ваш вопрос я отвечу: ничего страшного в термине 
«какао–продукт» нет — по новому стандарту сюда относятся и какао–масло, и какао тертое, и какао–порошок. А на этикетку выносится только общая цифра.
И.Астафьева: Валерий Николаевич правильно ставит вопрос: нет должного контроля в торговле при приемке товара по качеству и количеству. Одно дело — проверять производство, другое — то, что лежит на прилавках, как что промаркировано, указано ли содержание ГМО, пищевых добавок. Ни в одной торговой точке, по моим сведениям, не составлено ни одного акта! И еще важный момент. Потребитель пищевикам будет больше доверять, если ему станет доступна вся необходимая информация. Вот начали в России издавать журнал «Спрос», в котором обнародуются результаты тестирования продукции по потребительским показателям, — выиграли не только покупатели, но и производители, и торговля, и государство в целом.
В.Нарыгин: Но «Спрос» выпускает независимая общественная организация, а не государственный орган! Государство не имеет права лоббировать интересы производителей, оценивая, что у кого лучше, что хуже. Его дело — обеспечить безопасность продуктов питания.
И.Астафьева: Специализированные издания для потребителей так или иначе издаются во всех европейских странах, более того, например, в Испании в каждом супермаркете вы найдете уголок потребителя, а в нем — информацию по пищевым добавкам и т.д. В памяти их ведь никто не удержит — ни продавцы, ни покупатели. А у нас? Прочитать этикетку иной раз можно только с лупой! И то ничего не понятно — сплошные Е или термины без расшифровки. Если производитель не может уместить всю информацию на упаковке, пусть хотя бы все добавки разделили на классы: что относится к красителям, что — к консервантам, что — к ароматизаторам и т.д.
С.Куруч: Вы, наверное, уже видели в нашей торговле продукцию со знаком «Натуральный продукт». То есть он не содержит искусственных пищевых добавок, это отслеживает специальная межведомственная комиссия. На сегодня выдано уже 78 сертификатов на такой знак 30 предприятиям.
С.Скребец: Полтора года назад было решено ввести так называемый «черный список» недобросовестных поставщиков, обманывающих потребителя, не дающих правдивой информации о своем товаре. И что в результате?
В.Нарыгин: Такой реестр ведется.
С.Скребец: А он доведен до широкой общественности?
В.Нарыгин: Он есть в интернете, на сайте Минторга.
С.Скребец: А сколько у нас людей постоянно пользуются интернетом? Особенно на периферии? Это нужно делать только через СМИ! Мы тут постоянно ссылаемся на Россию: у нас лучше, у нас строже, чем у них. А они зато не боятся снимать шокирующие фильмы о фальсифицированных продуктах питания.
В.Нарыгин: Что вы понимаете под термином «фальсифицированные продукты»?
С.Скребец: Это когда неизвестно кто производит неизвестно что под маркой известной компании и выбрасывает на рынок. Не так давно и в Беларуси в одном из областных центров фасовали такое масло — и выдавали за продукцию гормолзавода. Это же чистейший контрафакт! Не думаю, что он делается из натурального сырья.
В.Нарыгин: Иногда сами представители иностранных фирм с мировым именем говорят, что встречаются такие подделки, которые не уступают по качеству оригиналу. Хотя это в любом случае — нарушение!
В.Лекторов: Знаете, мне это напоминает ход мыслей одного чиновника, когда я его спросил: какой продукт хуже — натуральный или «синтетический»? Он ответил: конечно, натуральный! Давайте признаем очевидное: сегодня в сфере производства продуктов питания вращаются очень большие деньги, там есть свое лобби, ему трудно противостоять. Вспоминаю, когда были приняты поправки к закону о защите прав потребителей, сколько мы с Ириной Астафьевой приложили усилий, чтобы любой мог проверить свою покупку на качество и безопасность! Какое было сопротивление!
С.Скребец: Скажите, сколько у нас сегодня контролируется пестицидов?
И.Кедрова: Есть целый перечень пестицидов, которые зарегистрированы в Беларуси. Но, замечу, к регистрации допускаются только те, для которых есть методы контроля. Точную цифру я вам навскидку не назову: одно и то же действующее вещество может встречаться в различных наименованиях препаратов.
С.Скребец: По имеющейся у меня информации, таких наименований в Беларуси до недавнего времени было около полутора сотен. И здесь мы опять возвращаемся к трансгенным продуктам. Почему? В свое время они были созданы с одной целью — упростить сельское хозяйство. Иначе говоря, они устойчивы к гербицидам и пестицидам. Обработал человек поле ядохимикатом — погибло все живое, за исключением такой культуры. И не надо тратиться на прополку! Но пестициды и гербициды имеют свойство накапливаться в растениях, в плодах, в семенах...
И.Кедрова: Одни накапливаются, другие распадаются. И при обработке всегда учитывается срок распада!
С.Скребец: Но есть очень даже устойчивые формы. Помните, например, был такой дуст — ДДТ? Кроме того, продукты распада тоже могут представлять опасность для здоровья. А в результате нам на стол попадает «пестицидная бомба». В прошлом году немецкими общественными организациями был проведен мониторинг, сколько же в мире используется пестицидов. Они насчитали около тысячи! Из них в европейских лабораториях можно проконтролировать всего лишь 60 процентов. Для остальных, как вы говорите, нет соответствующих методик. Представляете, сколько таких «нераспознанных» ядохимикатов теоретически может попасть к нам вместе с импортными продуктами?
«СБ»: Давайте тогда хотя бы для родителей уточним: за детское питание можно не волноваться?
В.Нарыгин: Здесь у нас проводится очень жесткий контроль — и со стороны Госстандарта, и со стороны Минздрава, и со стороны органов по сертификации. В прошлом году в порядке государственного надзора мы проверили 446 партий детского питания — и отечественного, и импортного, из самых разных стран. И раз уж здесь поднимается вопрос о трансгенном сырье, то подчеркну: его обнаружено не было!
Н.Галькевич: Есть в мире чистая, не трансгенная соя! По нашему законодательству использовать генно–модифицированные компоненты в детском питании запрещено. И если в магазинах продаются продукты с изолятом соевого белка для детей первого года жизни, имеющих аллергию к белкам коровьего молока, значит, они многократно проверены, в том числе на содержание ГМО.
С.Скребец: Беда в том, что, кроме сои и кукурузы, у нас на наличие ГМО ничего не проверяется! Кроме того, что такое детское питание в понимании пищевиков? Питание до 3 лет. А иммунный статус формируется вплоть до 18! Дошкольное и школьное питание — это детское или уже взрослое? Поэтому, видимо, на каждом углу свободно рекламируются у нас шоколадные батончики, чипсы и тому подобное?
Н.Галькевич: Рацион в детских учреждениях разрабатывается с участием гигиенической службы, учитывает возрастные особенности, и там, естественно, нет никаких вредных для детского организма ингредиентов. У нас уже несколько лет в школьных буфетах не продаются ни сухарики, ни чипсы, ни шоколадные батончики. Так что, мне кажется, внимание скорее нужно обращать на то, чем родители накормят своего ребенка утром и вечером, придя с работы.
В.Лекторов: Да каждый родитель скажет, что хочет, чтобы его ребенок питался полноценной натуральной пищей! Предоставляла бы пищевая промышленность такую возможность — может быть, и детский организм был бы меньше предрасположен ко всякого рода аллергическим заболеваниям.
Т.Барановская: Самые жестокие аллергены в мире — это молоко, яйцо, морепродукты. Сами по себе, без всяких там Е! А арахис? Он просто иногда убивает. С другой стороны, есть дети, чьи родители строго придерживаются рекомендаций врачей, а в результате получается так, что ребенок на протяжении всей жизни питается 3 — 4 продуктами. Остальное организм просто не получает! Это ведь тоже ненормально, когда человек постоянно ущемлен, ограничен. Надо ли загонять его в жесткие рамки? Да, мы уберегаем его от возможных аллергических реакций, но физиологически он развивается слабо, а это в будущем скажется на работе многих систем...
Н.Галькевич: Профилактику аллергии нужно вести с самого раннего возраста, буквально с рождения. Особенно у девочек, ведь они впоследствии сами станут мамами. И насколько правильно питалась женщина во время беременности, насколько правильно будет вскармливать малыша с первых дней жизни, настолько же правильно и будет формироваться организм. У ребенка одной моей пациентки на грудном вскармливании развилась аллергия. Что мы только ни делали, что ни перебирали, пытаясь понять: откуда? А оказалось, «виновник» — самый обыкновенный творог. Оказалось, мама его очень любит и много ест. Вот, казалось бы, идеальный продукт, а какие от него могут быть последствия!
В.Лекторов: То есть, по–вашему, разницы нет, что натуральный продукт, что искусственный? Тогда чем объяснить резкий рост аллергии на Западе?
И.Астафьева: Знаю, за рубежом есть такая практика: врач указывает пациенту, какие продукты или пищевые добавки при его заболеваниях не рекомендуются.
Т.Барановская: На приеме у любого аллерголога, наверное, процентов 60 времени уходит именно на обсуждение проблемы, чем питаться — и взрослым, и детям.
И.Астафьева: А может ли у нас каждый пройти какие–то специальные тесты? Не когда уже гром грянул, а профилактически. «Химии» в еде с каждым годом становится все больше и больше, натуральных продуктов — все меньше и меньше, а люди болеют все чаще и чаще...
Т.Барановская: А вы знаете, сколько у нас видов продуктов питания?
В.Лекторов: Около 20 основных.
Т.Барановская: А наименований?
В.Лекторов: Более 5 тысяч.
Т.Барановская: Вот и представьте себе, сколько же надо провести анализов, чтобы протестировать человека на наличие предрасположенности к аллергии на тот или иной вид продукта. И сколько это будет стоить. И потом, анализов, «предсказывающих» аллергию, вообще не существует! Среди всех нежелательных реакций на пищевые продукты — а это и ферментная недостаточность, и токсические реакции, и инфекции, и многие другие неприятности — аллергия составляет не более 10 процентов.
Н.Галькевич: С другой стороны, а многим ли поможет такое тестирование? Психология человека устроена удивительно: знает, что курить вредно, а все равно курит. Или покажите мне того, кто не знает, что алкоголь вреден?..
«СБ»: Если подводить черту, то чего же нам больше всего сегодня не хватает — натуральных продуктов, ГОСТов, законов, контроля за их исполнением?
С.Скребец: Знаний! Семья моего хорошего друга живет в Германии. И когда я иду с его сыном в магазин, он мне сам говорит, что можно, что нельзя, что вредно, что полезно. Откуда, спросите, ребенку все известно? А его этому в школе учат! Все правильно: учить нужно тому, что в жизни пригодится, правильному выбору — в том числе. А у нас, на мой взгляд, школа дает больше абстрактные или специальные знания, которые будут востребованны далеко не всеми и не всегда.
Н.Галькевич: Не только школа, в первую очередь семья должна говорить ребенку, что полезно, а что нет! Знают папа с мамой, что в семье были случаи пищевой или какой–либо другой аллергии, — должны более ответственно, тщательно подходить к выбору и продуктов питания для ребенка, и бытовых принадлежностей с химическими компонентами, я имею в виду освежители воздуха, строительные материалы, стиральные порошки и так далее. С этого все начинается.
В.Нарыгин: Законов у нас в стране хватает. Технических нормативов, которые гармонизированы с европейскими нормами, тоже предостаточно. Контроль постоянный — и при изготовлении, и при ввозе продукции, и в торговле. А проблема мне видится в другом: в низкой потребительской грамотности населения. Но если человек захочет получить интересующую его информацию по проблеме питания, он ее, поверьте, найдет. Жаловаться, что «все вокруг — химия», проще всего, но и толку от этого мало. Проблема здорового питания — комплексная, соответственно и решать ее нужно всем вместе — и изготовителям, и органам государственного управления, и обычным покупателям, которые делают свой выбор в магазине.
