Искренний футбол

Вот прошло уже и девять дней, как не стало Валерия Лобановского, которого даже, мягко говоря, не очень симпатизировавшее ему московское телевидение назвало "Тренер номер один". Много за эти дни было передач о Валерии Васильевиче. Но, к моему сожалению, почти все - о его тренерском периоде жизни. Вот он изображает свой легендарный нервный "маятник", вот расхаживает по раздевалке и обращается к Заварову, но видно, что одновременно ко всем, вот удивительно нежно целует Блохина, а вот мрачно, как неприступная скала, смотрит на поле... Все, конечно, так и было.

Но мне жаль тех, кто не видел левого крайнего нападающего киевского "Динамо" Валерия Лобановского, когда он играл сам. Удивительное дело, но выдающийся прагматик-тренер был самым что ни на есть романтическим игроком, не упускавшим ни одного момента, когда представлялась возможность просто и от души сыграть на публику. Такого легкомысленного Лобана образца 1963 года закованный в латы Лобановский году в 1979-м задушил бы своими руками! Впрочем, это не редкость - гений прозы Тургенев тоже начинал с лирических стихов...

Многих звезд довелось мне перевидеть. Но игру Лобановского забыть невозможно. Он замыкал левый фланг тогдашней пятерки нападения, где наконечником стрелы был кумир Подола бесстрашный и изобретательный Каневский, справа нападал Базилевич, а инсайдами играли Серебряников и Биба. Иногда Трояновский, тоже знаменитая личность, отмеченная еще и тем, что его отец был участником знаменитого "матча смерти" между пленными киевскими динамовцами и сборной частей вермахта со всей Украины...

Если учесть, что чуть сзади форвардов, ближе к центральному кругу, прятался со своей убийственной мортирой полузащитник Войнов, а чуть левее него не жалел ни себя, ни соперников недавно спустившийся с Карпат Сабо, то можно представить, что это было за нападение!

Каждый из них мог в любую минуту показать такой фокус, что самые матерые крупье казино покрылись бы краской зависти. Да к тому же киевский тренер Маслов, флегматичный и мудрый старик, сам любил фокусы и не любил футбольных зануд. Потому, кстати говоря, и имел столь извилистую биографию. И очень любил тренер Маслов систему "дубль-вэ" (три защитника, два полузащитника и пять нападающих), которую вскоре вытеснила совсем незрелищная, но, увы, более эффективная бразильская "4 - 2 - 4"... Но "дубль-вэ" делала из футбола не состязания, а игру.

...И вот Серебряников получает мяч и совершенно вроде бы бессмысленно ведет его по направлению к центру штрафной площадки. За ним - все, кто только рядом, а более всего волнуется центральный защитник. Но Серебряников, как художник-импрессионист, одним штрихом меняет всю картину. Он отдает мяч Лобановскому. И вот эти мгновения я ношу в памяти четыре десятка лет... Тот футбол был подчеркнуто театральным и очень личностным. Против знаменитого уже Лобановского выходил, как Пересвет на Челубея, еще более знаменитый армейский защитник Дубинский. Против Базилевича, один на один, выходил Багрич, а против Метревели, например, - Царев, против Месхи - Ремин. Это были такие турниры, что болельщики только поэтому целый год ожидали, например, приезда в Минск тбилисского "Динамо".

Все ожидают! Бобров и Маслов на тренерских скамейках, Шестернев и Турянчик в своих штрафных, зрители на битком набитом стадионе. Ну а редкие счастливцы, имевшие тогда телевизор, просто втыкались лбом в экраны. Лобановский начинал медленно, как уверенный в добыче гепард. Незабываемая поза: руки прижаты к бедрам, колени полусогнуты и при этом - самолетная скорость. Мяча практически не видно, бег все больше напоминает какой-то танец с саблями. Дубинский, выдающийся дуэлянт, начинает отступать, прикрывая путь к штрафной. Но Лобановскому этого и не надо. Девять из десяти нападающих резали бы угол, играли бы в модную "стенку", а Лобановский, уже прыжками и отталкиваясь ладошками от сгустившегося в ожидании события воздуха, мчит к угловому флангу. И вот тут происходит главное. Он бьет по воротам Баужи. Это не передача, не пас, не прострел - это смертоносная атака ворот. Тогда это называлось "сухой лист". Мяч, вопреки всякой логике, "подрезанный" внешней стороной бутсы, летел по дуге, совершая, как падающий октябрьский лист, невероятные зигзаги, и стремился, как пикирующий бомбардировщик, поразить "девятку". Все провожали "сухой лист" глазами, а Баужа безо всякой диеты терял в эти секунды вес...

Во всем мире так бить тогда по воротам могли только два футболиста - бразилец Диди и динамовец Лобановский.

Однажды мне повезло быть рядом с тренерской скамейкой Маслова, и я слышал, как он добродушно хмыкнул: "Молодец, балерина..." Понятно, что он имел в виду - боец, красавец, звезда...

А вот тренером Лобановский был совсем иным: безжалостным математиком и сухим менеджером, установившим неслыханные в советском футболе порядки. Как-то в интервью я спросил его

: - Валерий Васильевич, почему вы отругали Пасечника?

Лобановский глянул на меня жестко и непримиримо

: - В сезоне у Беланова было три сотрясения мозга. А Пасечник считает, что у него не голова, а скрипка Страдивари. Его задача "замыкать" штангу, а не глазеть на мяч. Я плачу за риск и результат.

Вот тогда мне стала более понятной драма двух молодых и очень амбициозных тренеров - Лобановского и Малофеева. Это были не только разные специалисты, но и разные люди. Лобановский строил игру по секундомеру, раз и навсегда утвержденному плану, где исключалась и даже пресекалась любая импровизация. Его богом был Результат. Если надо, то вся его команда, к бешенству зрителей, могла полчаса катать в "квадрате" мяч, чтобы убить время и дождаться свистка, фиксирующего нужный в данном турнире счет. Лобановский не интересовался ничем, кроме кровяного давления игрока. Давление повышено - штраф либо - за ворота. Объяснения не принимались. Что ж, муштра и жестокость, пресловутое количество "тактико-технических действий" вырастили и закалили плеяду игроков, которые в итоге сокрушили московских чемпионов и принесли Лобановскому прижизненную славу. Блохин, Демьяненко, Мунтян, Колотов, Буряк, Онищенко - этот елей на болельщицкие сердца можно лить бесконечно.

Но в Минске тогда же разгоралась звезда Малофеева. А вместе с ним и совершенно удивительное словосочетание - искренний футбол. Малофеев, в Стайках, читал команде стихи, великодушно прощал и Прокопенко, и Григорьева и требовал только одного: "Ребятки, за нас сегодня болеет вся Белоруссия, вы уж постарайтесь, будьте искренними ко мне, друг к другу и болельщикам. И мы станем чемпионами".

Лобановский, кроме множества иных талантов, был еще и прекрасным полемистом. Он тонко высмеивал "искренний футбол", а когда наступил решающий момент и понадобился результат - он пробил "сухим листом". В один миг сборная команда СССР, основу которой составляли киевские динамовцы, забастовала и потребовала смены тренера. Малофеева уволили, сборную возглавил Лобановский.

Валерия Васильевича много критиковали.

Но никогда и никто не мог назвать его подлецом.

Дело было в другом. Убежденный прагматик Лобановский так воспитал своих питомцев и так верил себе, что не решился отдать их, даже на короткое время, в руки апостола "искреннего футбола". Ценой этой отеческой жестокости стало поражение сборной СССР на чемпионате мира, куда она ехала фаворитом.

С той поры утекло много воды...

Пришли иные времена, взошли иные имена.

Валерия Васильевича не стало, и вот даже не очень симпатизировавшее ему московское телевидение назвало свой фильм "Тренер номер один". Но в этом фильме не было, да и, наверное, никогда не будет последнего кадра, который ответил бы на вечный вопрос

: - Каким все же должен быть футбол? Тотальным, прагматичным, на "результат" или - искренним?!