На уходящей неделе было принято решение, что отныне название улицам будут давать по полному имени и фамилии известной личности

На уходящей неделе Топонимическая комиссия при Совете Министров наводила порядок в наименованиях улиц. Объектом ее внимания на этот раз стал вопрос о том, как должны называться объекты городской топонимики, которым присвоены имена знаменитых людей. Принято решение, что отныне название будут давать по полному имени и фамилии известной личности. «Не улица Беды, а Леонида Беды, не Короткевича, а Дмитрия Короткевича и т.д.», — привел примеры журналист «СБ» Виктор Корбут. Его корреспонденция об этом решении и стала отправной точкой для очередной дуэли авторов «Спор–площадки».

Начав с проговаривания некоторых труднопроизносимых имен, спорщики добрались до роли различных личностей в истории Беларуси и человечества, а затем вышли на разговор о том, как вообще следует именовать улицы, скверы и площади. Эта тема насущна уже потому, что в стране регулярно возводятся новые микрорайоны и прокладываются новые улицы, которые нуждаются в звучных названиях. Но какими им быть?

Один из оппонентов рубит наотмашь, предлагая целиком отказаться от персонализации названий. Другой — мягко удерживает его от топонимического радикализма, разя примерами и доброй насмешкой. Призываем читателя подняться над этой схваткой и проголосовать за победу одного из спорщиков своим отзывом на сайте www.sb.by.

Фото Александра Стадуба, «СБ».

Мое детство, Андрей, прошло на улице, которой нет: сейчас у нее другое имя. А то, прежнее, ничего не несло ни уму ни сердцу. Не грело, не вызывало ни малейшего душевного трепета. Более того, даже взрослые не могли объяснить, чем же был настолько славен некий Иосиф Опанский, что его фамилией нарекли целую улицу. Нынешнее название — Кальварийская — легко объяснимо, имеет историческое происхождение, да и просто логично: она ведет к Кальварийскому костелу, который построен на горсти земли, привезенной с того места, где распяли Христа (от лат. Calvaria — Голгофа). А самое главное — вряд ли ее переименуют в угоду политической конъюнктуре или «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами». Напомню, имя Опанского было стерто с карты Минска после появления свидетельств о том, будто на самом деле этот не самый видный деятель, погибший в 1927 году, не стал жертвой политических террористов, а попросту пьяный свалился с дрезины. А я диву давался, почему нам даже в младших классах как–то стеснялись живописать былинные подвиги человека, по чьей улице вся школа ходила каждый день.

Прошу понять меня правильно, я вовсе не подозреваю всех людей, чьими именами названы наши проспекты и переулки, в темном прошлом, которое вот–вот выволокут на свет пытливые исследователи. Несомненные герои и признанные гении, бесспорные лидеры и бесстрашные воины вполне достойны увековечения. Но, на мой взгляд, не в городской топонимике. Поэтому я бы предложил не ломать зря копья вокруг того, как (полностью или достаточно фамилии) произносить название улицы в честь конкретного человека. Хотя проблема есть, не спорю: пока произнесешь таксисту, что тебе надо на Пан–те–лей–мо–на По–но–ма–рен–ко, тот рискует уснуть, а ты — сломать язык. Так вот, чтобы раз и навсегда устранить этот казус, а заодно отвести угрозу всех грядущих переписываний табличек, ратую за принципиально новый подход в деле именования улиц — больше никаких фамилий, имен, псевдонимов и партийных кличек на стенах домов. То есть полностью отказаться от персоналий. Не называть улицы в честь живших когда–то людей. Следует целиком переключиться на вечные ценности, которые никто не посмеет подвергнуть переоценке.

Кроме названных причин, у меня есть еще два аргумента.

Первый — людская память предательски коротка и самые блестящие биографии со временем теряют былое сияние. Вот, например, готовый сценарий для приключенческого кино, взятый из XVII века: молодой холоп бежит от своего господина князя Телятевского в степь к казакам, где бьется на саблях с татарами, попадает к ним в плен, а затем и в рабство к туркам. Участвует в морских сражениях как гребец–невольник на галерах, освобождается после боя с немецкими кораблями, живет в Венеции, а потом возглавляет одно из крупнейших крестьянских восстаний в России. Готовый исторический блокбастер, верно? Но спроси: многие ли жители минской улицы Ивана Болотникова знают подробности его многотрудной судьбы? Вся ли молодежь, живущая в домах по Карла Либкнехта или Розы Люксембург, помнит, что эти товарищи руководили именно левым течением германской социал–демократии? Да что молодежь! Уже несколько поколений минчан привычно называют две упомянутые улицы «Карлочкой» и «Розочкой». Думаю, основателям немецкой компартии вряд ли понравилось бы такое «увековечение». К сожалению, с каждым годом все меньше горожан вспоминают и заслуги других людей, на чьих именных улицах живут. И с этим ничего не поделаешь: подобное «беспамятство» имеет естественную причину — время летит...

Мой следующий и главный довод — необходимость создания позитивной городской среды. Согласись, было бы крайне приятно проехать по Счастливому проспекту, свернуть на улицу Радости, назначить встречу в сквере Любви, а оттуда по Семейному проезду... И кто когда–либо посмеет протестовать против Счастья? Кому придется не по нраву Добрый переулок или Солнечная? А что сейчас? Бетонный проезд! Как будто обухом по затылку. Еще Подшипниковый. Слесарная улица. Торфяной переулок. Восемь (!) Путепроводных переулков. Ты посмотри, вчитайся, вслушайся, будто в промзоне живем. При этом есть надежда, что не все потеряно: я, к примеру, завидую людям, которые живут на Абрикосовой, Красивой и Мирной. Думаю, там мирно, красиво и абрикосово. Недаром эти минские улицы не мелькают в криминальных сводках...

Конечно, сейчас не следует отнимать у заслуженных людей и павших героев их имена, вписанные в карты белорусских городов. Но ведь постоянно возводятся новые микрорайоны, к ним и следует применять «позитивную топонимику». А пока там, на углах домов, опять возникают фамилии.

Как же, спросишь ты, сохранить память об этих личностях? Отвечу: есть масса номерных школ, безымянных гимназий и лицеев. Именно учебным заведениям следует присваивать имена людей, которых стоит увековечивать. Кому, как не молодежи, перенимать у нас эстафету памяти? А вот находиться эти школы должны исключительно на Цветных, Ярких, Теплых и прочих ласковых улицах.

rud@sb.by

Подозреваю, кто–то, не буду показывать пальцем, в детстве явно переборщил с чтением сказок Николая Носова. Я тоже припоминаю: Цветочный город, улица Колокольчиков, Солнечный город, Зеленый город... А в юности ты, такое стойкое у меня ощущение, был латентным фанатом Юрия Антонова. «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную и на Тенистой улице я постою в тени...» Замечательные слова! Вот только минские пацаны пародировали их тогда в блатном стиле: «Есть улица Опанского, а есть и Володарского...» Все–таки непосредственная близость пенитенциарных учреждений давала о себе знать.

Представляю, как ты тогда страдал, Роман, сочувствую, и все же тебе пора бы уяснить: как ни лакируй ее, ни приукрашивай, но если улица застроена мрачными типовыми многоэтажками, то ты ее хоть Банановой, хоть Яблочно–Грушевой назови — бетонные джунгли в лучах солнца не растворятся. А представь, каким черным юмором будут буквально кишеть криминальные сводки, которые ты упомянул! «На улице Мирной произошла драка нигде не работающих молодых людей, находящихся в состоянии алкогольного опьянения»; «В Семейном проезде зафиксировано ДТП с участием несовершеннолетнего»; «В Добром переулке совершено ограбление пенсионерки»; «На улице Детской обнаружены закладки спайса»; «В сквере Любви бомж нанес тяжкие телесные повреждения сожительнице с целью завладения бутылкой приобретенного ею плодово–ягодного вина».

Кстати, мне твоя идея с «позитивной топонимикой» чем–то напоминает задушевные названия на этикетках «бырла»: «Прошлогодняя кадриль», «Серенада», «Рассвет над Щарой», «Волшебная флейта», «Поздняя любовь»... Видимо, создатели подобных брэндов, как и ты в случае с именами улиц, мыслили в позитивном русле. Хотели, как лучше, а получился опять–таки черный юмор, так сказать, на любителя. Но до шуток ли? Ведь вслед за «Волшебной флейтой» пьяницы идут к омуту, словно за дудкой мстительного мифического крысолова. А какую кадриль станцуют любители прекрасного с синими носами? С циррозом печени не очень–то попляшешь... К слову, все эти «Карлочки», «Розочки» возникли как раз в замутненных «чернилами» мозгах алкашей районного масштаба. Сами в своей жизни ничего не добились, ничем, кроме приводов в милицию, не прославились, зато отыгрываются на памяти о заслуженных людях. Будь уверен: местные гопники даже самую лиричную топонимику так опошлят, что сам рад не будешь! Наверняка ведь тебе нравится название микрорайона Серебрянка. А знаешь, как обозвали ее «реальные пацаны»? Серебронкс! Каменная Горка для них «каменная дырка». И боюсь даже предположить, как исковеркают циничные маргиналы предложенные тобой названия — к примеру, сквер Любви или Ласковую улицу...

Разочарует тебя и еще она крайность. В нарисованную тобой радужную картинку вмешаются... чиновники. Это ты, Роман, большой любитель словесности, будешь искренне радоваться первым росткам «позитивной городской среды». Для кабинетных же работников — что Подшипниковый проезд, что Яркий заезд — все едино. Им не до улыбок — бумагооборот зовет! Вот и появятся в официальных документах и даже иных местных газетах формулировочки вроде «ул. Цветная», «пер. Добрый», «пр–т Молочный», «булв. Радужный г. Минска». Поверь: эти «гэ», «гэпэ» и прочие способы экономии казенных чернил заведут уличную поэзию в тупиковый переулок.

Есть еще нюансы. Ты правильно подметил: не знает молодежь биографий тех, в честь кого названы наши улицы. Но разве это повод переписывать таблички? Подвиги и имена героев стираются из памяти не потому, что, как ты выразился, «время летит». Где–то недорабатывают учителя истории. Не доходят до школ, вузов гиды, военные реконструкторы. На страницах газет, телеэкранах знатоков истории много, а вот в буднях юбилейный пафос явно тонет. Есть, конечно, энтузиасты–музейщики, работают патриотические клубы. Их опыт необходимо внедрять активнее и шире. И новостройки, безусловно, должны носить имена людей выдающихся. Памятники всем не поставишь, а вот в названиях улиц героев увековечить — вполне достойный вариант. Грешно плодить улицы Лесные, Березовые, Мармеладные и т.п. в стране, где главное богатство — именно люди. Прекрасные педагоги и медики. Всемирно известные спортсмены. Отважные воины. Верные долгу милиционеры. Пусть новоселы вспоминают о них добрым словом, глядя на стены жилых массивов.

...Я, Роман, коль уж ты пример с улицей своего детства привел, тоже загляну в прошлое. Проспект, на котором стоит дом моей школьной юности, назван в честь Константина Рокоссовского. Возможно, кое–кто из нынешних подростков думает, что на табличках — имя писателя или графа. Но я, встретив «незнайку», не стану спешить в исполком с петицией о переименовании проспекта на некое трепетное прилагательное. Просто объясню без всякой Википедии, что такое операция «Багратион» и от чего спасли белорусов солдаты Рокоссовского. Думаю, ученик со мной согласится: имена, фамилии на городских картах — наша благодарность. Скупиться на почести героям — кощунство.

spetsnaz@sb.by

Советская Белоруссия №228 (24609). Суббота, 29 ноября 2014.