Сносный сценарий для деревни

В рассказе уроженки деревни Мурин Бор Костюковичского района Людмилы Пантелеевой — и боль, и укор. Дескать, непорядок в их селе творится: старые хаты, плодовый сад с землей сровняли. Клуб добротный закрыли — его потом по бревнам растащили мародеры. Впоследствии построили новый, но и этот якобы вот–вот закроют.

Почему человек так печется о судьбе родного села, понятно. Клуб на селе — не просто местная достопримечательность. Это некая гарантия того, что деревня будет жить. Всем известно: если из села убирают почту, клуб — и люди потихоньку ее покидают. Остаются разве что старики, которые, как они сами говорят — «как старое дерево: пересадишь — погибнет».

Сетует автор письма и на то, что в их селе не сохраняют здания, где жили когда–то знаменитые земляки: «а ведь о нашей деревне даже пьесу драматург Исаченко написал. Так и называется «Мурин Бор». И правда, есть такая. Иван Исаченко сам уроженец Мурина Бора. По ней в Могилевском областном драмтеатре еще в 60–е спектакль поставили. Но на этом, как выяснилось, истина и заканчивается. Остальные факты, изложенные в письме, не очень–то стыкуются с реальностью.

Мурин Бор — хотя и не агрогородок, но и не какая–то глушь неперспективная, где 5 «живых хат». Вполне крупная деревня: 210 жителей. Есть средняя школа — построена в начале 90–х и отремонтирована лет пять назад, новая современная ферма, магазин. До райцентра — каких–то 15 километров, так что проблем, свойственных селам, расположенным на отшибе, тут нет. Да, был когда–то клуб. Деревянный, небольшой, неказистый. С годами так поизносился, что его закрыли. А уж после разобрали по бревнышку. Старая школа сгорела от удара молнии еще в 70–е годы. По словам местной жительницы Галины Берестневой, возле нее как раз и было то, что ее односельчанка Пантелеева называет садом — несколько плодовых деревьев. Когда место пепелища стало превращаться в стихийную свалку, живущие неподалеку люди попросили сельсовет помочь им навести порядок. Площадку расчистили, старые яблони выкорчевали. А школу отстроили уже в другом месте.

В Костюковичском райисполкоме, услышав про жалобу из Мурина Бора, тоже крепко удивились. Начальник отдела Светлана Старовойтова никак понять не могла, кто и зачем распространяет такие нелепые слухи? Клуб в Мурином Бору хороший — кирпичное здание, в этом году его обновили. И речи о том, чтобы его закрыть, никогда не было. Сюда, наоборот, из соседних сел приезжают.

А вот деревенские быстро смекнули, откуда ветер дует. Объяснили: из семейства Пантелеевых в Мурином Бору давно никто не живет. Та, которая в «СБ» написала, — много лет назад уехала в Питер. Остались тут ее родители да дядя. Когда дяди не стало, родня Люды переехала в его дом. Когда и они умерли, хата совсем захирела. Об этом здании, «которое даже немцы не смогли разрушить, обложенном кирпичом, который можно было отдать под сельсовет», и идет речь в письме. Между тем та же Галина Берестнева, которой уже 57 лет, описывает дом Пантелеевых–Галайдо так: избушка действительно еще до войны построена была, деревянная, с годами скособочилась, так мать Людмилы, уже будучи в преклонном возрасте, ее сама кирпичом кое–как обложила. После смерти хозяев в хату зайти было страшно: полы и потолки прогнили, провисли, печь развалилась, само строение на бок заваливалось. Вот и разобрали его от греха подальше. В исполкоме подтверждают: сносят лишь ветхие постройки, что и домами–то уже не назовешь. И лишь после того, как включат в специальный регистр. А до этого — долго и упорно ищут владельцев, просят навести порядок.

Когда Пантелеева последний раз была в родном селе, местные сказать так и не смогли. Припомнили лишь, что после похорон: «то ли матери, то ли отца». Людмилу можно понять — обиделась, что «расправились» с отчим домом. И все же, прежде чем жаловаться на других, критиковать все подряд, лучше бы лично увидеть, оценить, так сказать, масштаб проблем. Замечательно сказал когда–то по этому поводу Рыгор Бородулин: «Трэба дома бываць часцей, Трэба дома бываць не госцем...»

olgak53@mail.ru

Фото  Людмилы  СМОЛЯКОВОЙ.

На территории Домамеричского сельисполкома в Климовичском районе 46 пустующих домов, 9 из них ветхие. Вместе с председателем сельисполкома Александром Застреловым объезжаем его обширные владения — 11 населенных пунктов. Председатель рассказывает и показывает:

— Здесь, в агрогородке Полошково, на углу улицы Московской стоял дом. После того как хозяйка умерла, наследники разобрали и вывезли на дрова строение, фундамент нам помогли захоронить работники местной ПМК, а освободившуюся землю мы вернули в севооборот.

А.Застрелов

Но есть и другие примеры. В деревне Борисовка на улице Центральной наследники выставили на продажу дом. Однако желающих его приобрести не нашлось — бревна сгнили. Теперь придется решать судьбу усадьбы повторно. Скорее всего, единственное правильное решение — снести.

Вообще–то разыскивать наследников недорогой сельской недвижимости — процесс трудоемкий и длительный. Дети умерших стариков разъехались по разным частям земного шара — живут в России, Украине, Прибалтике. Но даже те, кто остался в Беларуси, нередко отзываться не спешат. Сельисполком рассылает уведомления, предлагает детям умерших стариков навести в усадьбах порядок, благоустроить территорию, а в ответ — тишина. Часто почтальоны приносят письма обратно с пометками, что адресат выбыл или его не оказалось дома. Из–за границы нередко вообще нет никаких сведений. В таких случаях суд не принимает иски о признании строений бесхозными и передаче в государственную коммунальную собственность. Считается, что уведомлений наследники не получили. Суды становятся на сторону собственников. Вот некоторые и злоупотребляют такой заботой об их интересах. И Александр Застрелов взял себе за правило: даже если наследники отказались от неказистой недвижимости, все равно конечное решение за судом. Ведь раньше на селе семьи, как правило, были многодетными. Случается, отказываются от своих долей пятеро наследников, а шестой отмалчивается. Впоследствии могут быть конфликты, так как «за» должны быть все наследники без исключения. Бывали случаи на Могилевщине, когда после сноса дома и передачи земли в севооборот появлялись сыновья и дочери прежних хозяев, вспаханную, обработанную землю самовольно захватывали — дескать, мы наследники, имеем право.

А пока каждый ветхий дом нанесен на карту. Есть в кабинете у председателя и паспорта всех деревень с фотографиями каждого дома — жилого и нежилого. За прошлый год снесли 40 бесхозных домов, захоронили 89 фундаментов, деньги на эти работы выделили из районного и областного бюджетов. В этом году снесли 12 домов, захоронили 6 фундаментов.

Быть или не быть белорусским деревням, умирать быстро или медленно, во многом зависит от наследников старожилов. К примеру, в деревне Ходунь 80 домов, и только в двадцати люди живут постоянно. Но в остальные ежегодно приезжают дачники — из Минска, Могилева, Кричева, косят траву, подкрашивают заборы и оконные рамы. Хозяева здесь подобрались особенные, добросовестные, аккуратные. Хотя это скорее исключение, чем правило. Деревни стареют, молодежь переезжает жить в город, где проще найти работу, а дома их родителей, оставшись без присмотра, тускнеют, отсыревают и постепенно приходят в негодность.

irina_mendeleva@mail.ru

Фото автора.

Советская Белоруссия № 167 (25049). Четверг, 1 сентября 2016