На вопросы «Р» отвечает заместитель Генерального прокурора Беларуси Алексей СТУК.
— Одна из важнейших функций органов прокуратуры – поддержание государственного обвинения. Как она осуществляется?
— Как нам представляется, на достаточно высоком уровне. В прошлом году, правда, количество уголовных дел, рассмотренных судами с участием гособвинителей, несколько уменьшилось. Приговоры вынесены по 62 475 уголовным делам. В 2007 году их было 65 267. Уменьшилось и количество тех, кто по ним осужден, – с 74 724 до 70 752.
— И какова в этом все еще огромном массиве доля оправдательных приговоров? Она увеличилась?
— Да, несколько увеличилась в последнее время. Это связано с некоторым изменением позиции суда к оправдательным приговорам. Многие судьи стали более смело и решительно их выносить. За минувший год их вынесено 164.
— И гособвинители, вышестоящие прокуроры со всеми согласились?
— Во-первых, 30 приговоров нам, как говорится, удалось отбить еще в прошлом году. После наших кассационных и надзорных протестов, принесенных на оправдательные приговоры, суды вынесли на сей раз обвинительные приговоры. По некоторым оправдательным приговорам Генеральная прокуратура осталась на разных позициях с Верховным Судом. А часть их и не пытаемся далее опротестовывать: допущенные пробелы и упущения относим на свой счет.
— Насколько изменилась практика назначения уголовного наказания?
— Я бы сказал существенно. Судите сами: раньше лишение свободы преобладало над ее ограничением. Теперь они, так сказать, поменялись местами. В 2007 году 26 процентов всех наказаний по уголовным делам сводилось к лишению свободы, в прошлом – уже только 23. А ограничение свободы, наоборот, увеличилось с 22 до 25 процентов. В этом плане минувший год оказался переломным. Штрафы также стали применяться чаще. То есть достигнута некоторая либерализация в назначении наказания.
— Тем не менее Генеральный прокурор уже несколько раз бил тревогу по поводу того, что нет единообразия в судебной практике. Выходит, противоречия есть? Как они устраняются?
— Да, мы довольно часто спорим с судебными инстанциями. Например, по некоторым аспектам оценки хулиганства. Недавно разошлись в трактовке понятия «неприбытие к месту отбывания наказания». На наш взгляд, суд трактовал это понятие очень узко. Спор возник при рассмотрении нескольких уголовных дел. Суть его сводилась к тому, что осужденные, отбывавшие наказание в учреждении открытого типа, были отпущены администрацией в медучреждение лечиться, но после не вернулись к месту отбытия наказания. Чтобы доказать свою правоту, пришлось и прибегать к словарям, и приводить другие аргументы. Верховный Суд к ним прислушался и удовлетворил протесты Генеральной прокуратуры по этим делам.
Не секрет, что за повторное управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения суды выносили чаще всего минимальное наказание. Генеральная прокуратура стала инициатором того, чтобы наказания выносились более жесткие. Ведь пьяный за рулем машины или мотоцикла – это, образно говоря, умалишенный с мечом.
Разный подход у судебных органов и органов прокуратуры зачастую к оценке доказательств по делам о злоупотреблении служебным положением и другим преступлениям против интересов службы.
— Наша газета несколько раз выступала по поводу неадекватности наказаний так называемым коррупционерам. Вот и недавно после ее выступления («Р», 12 декабря 2008 года) заместитель председателя Верховного Суда внес протест по слишком суровому приговору, вынесенному в отношении двух трубочистов. Они якобы получили от клиента мзду по шестьдесят долларов каждый, что для них обернулось семью годами лишения свободы. Этот приговор отменен, и дело направлено на новое расследование. Скажите: почему выносятся такие неадекватные приговоры?
— Осуществляя активную борьбу с коррупцией, Генеральная прокуратура в то же время выступает за более четкое определение общественной опасности коррупционных преступлений. Мы беспощадны к тем, кто, обладая большими властными полномочиями, своими противоправными действиями способствует разложению власти, сам при этом значительно обогащается. И в то же время ориентируем подчиненных прокуроров смелее применять статью 70 Уголовного кодекса (назначение наказания ниже низшего предела или более мягкого, чем предусмотрено законом) в отношении тех рядовых специалистов, которые брали незначительные взятки, признали свою вину и раскаялись.
— Редко, но все же приходится сталкиваться с фактами, когда государственный обвинитель сам, по своей воле отказывается от предъявляемого до этого обвинения. Для органов прокуратуры это ЧП?
— Нет, это не ЧП. Когда в судебном заседании порой выясняется, что преступление, которое вменяется обвиняемому, не доказывается, наш представитель отказывается от обвинения. Уголовное дело в таких случаях прекращается.
— Куда чаще приходится иметь дело с иным явлением. Почти 5 тысяч человек, осужденных к ограничению свободы и исправительным работам, уклонялись в прошлом году от отбытия этих наказаний и в результате привлечены к уголовному наказанию. Наверное, это более существенный повод для тревоги?
— Да, мы направили письмо нижестоящим прокурорам с рекомендациями более осторожно относиться к наказанию такого рода, адаптировать его к личности наказуемого.
— Думается, во многом данную проблему могут помочь успешно решить пресловутые электронные браслеты, с помощью которых в некоторых странах осуществляется контроль за заключенными.
— Действительно, с помощью небольших браслетов с чипами, закрепленных на руке или ноге того, кто, например, отбывает ограничение свободы без направления в учреждения открытого типа, можно успешно контролировать его перемещение. Это может делать работник инспекции, получая с помощью космического спутника, компьютера, других современных новинок соответствующий сигнал в виде радиомаяка о нарушении оговоренных границ перемещения тем, кому ограничили свободу.
Мы намерены внедрять передовой мировой опыт, накопленный в этом направлении, но не все тут так просто. Генеральная прокуратура посредством МИДа Беларуси направила соответствующие запросы в Китай, Норвегию, Эстонию, другие страны, где, судя по сообщениям в Интернете, эти самые браслеты уже применяются. Получили ответы, что правоохранители этих стран еще не внедрили такую форму контроля за заключенными. Китай, правда, брался разработать необходимую нам систему при соответствующем финансировании разработки.
Собственно, в финансирование все и упирается. Департамент исполнения наказаний МВД первые шаги в этом направлении попытался сделать. Только проект разработки такого рода стоит 80 тысяч долларов. Гораздо сложнее ее внедрить. В среднем один браслет с соответствующим чипом и надежным запирающим устройством будет стоить около 200—300 евро. Правда, браслеты можно использовать многократно, а потому себестоимость их снизится. Но вот Россия в порядке эксперимента внедряет эту программу в двух регионах, и нестыковок, разного рода проблем при этом возникает немало.
— Когда восемь лет назад вводился ныне действующий Уголовный кодекс, многие прокуроры не представляли, как им придется обеспечить участие в уголовных процессах гособвинителей. Часто ли в последнее время из-за их неявки срываются процессы?
— За весь прошлый год по этой причине были сорваны только четыре процесса. В то же время по вине адвокатов – 35, из-за неявки потерпевших – 538, свидетелей – 774.
Конечно, без сбоев обеспечивать функционирование судебного конвейера нам удается за счет неимоверных усилий. Каждый помощник прокурора, который поддерживает обвинение в суде, в среднем за год участвовал в рассмотрении 200—220 уголовных дел. А некоторые гособвинители принимали участие в рассмотрении около 300 уголовных дел. Можно представить, какая нагрузка выпала на них! А ведь эти работники выполняли и другую работу, как то: разрешение жалоб, проведение плановых проверок и т. д. Всех работников органов прокуратуры, которые «закрывают» уголовно-судебный надзор, у нас в стране 302, а судей, которые рассматривают уголовные дела, — в три раза больше. Думается, эти цифры весьма показательны.
— Какие пути оптимизации этой ситуации видит прокуратура?
— Генеральная прокуратура подготовила законодательные предложения о судебном рассмотрении дел так называемого ускоренного производства (несложные дела, по которым обвиняемые полностью признают свою вину) без участия гособвинителей, а также о расширении перечня дел данной категории.
