Прожектор новостройки
—Тут темновато, не упади. Сейчас на 19-й выйдем, там уже как днем будет, — Анатолий Миранков, он же Михалыч, монтажник СУ-246 МАПИД, помогает мне шагать по темной лестнице строящейся минской высотки. В руках у него термос с чаем, на себе два свитера под спецодеждой. Неудивительно: на часах 23.04, температура ниже нуля, четыре минуты назад у бригады началась третья, ночная, смена. «Молодежь, пошустрей», — подгоняет Михалыч. Молодежь — это я, сварщик Олег Смоляк и монтажник Виктор Стрижевский. Кроме нас, сегодня на объекте по улице Основателей еще двое: снизу — стропальщик, сверху – машинист башенного крана. Вот и весь рабочий подряд.
На высоте ветрено, но светло: мощно сияют пять прожекторов. Витя здесь самый молодой — 23 года, и главный, потому как звеньевой. «Ну что, начинаем», — включает он рацию и командует: — Готовься к «возу». А мне поясняет: «Это крановщику. Значит, повернешь кран на машину, которая привезет панели, и зацепишь одну».
Панель эта поднимется на 19-й, и мы ее установим. За смену, как, в принципе, и днем, надо смонтировать не менее 25 железобетонных элементов.
Гаснут одно за другим окна близстоящих домов, у нас же никто даже не зевает. Хоть у строителей это уже пятая рабочая ночь. Олег молчаливо готовит сварку. Усатый Михалыч проверяет геодезическую разметку под будущие стены: «Случилось однажды крановщик заснул. Мы ему и по рации кричали, и на телефон звонили — молчок. Пришлось мастеру в кабину подниматься, а это метров 90. Ну ничего, разбудили и снова работать». На помощь старшому приходит Витя: «Вообще, в бригаде 23 человека. Смены чередуются, 14 выходит днем и по четыре-пять — вечером и после 23.00. Поэтому ночные попадают раза два в месяц. Пока не женатый, оно и хорошо под звездами работать — романтика. Семейным сложнее, особенно если супруга ревнивая. Было, кто-то из мужиков не мог доказать любимой, что в три часа ночи был на объекте. Пришлось мастеру ее убеждать».
Такой график и нагрузки выдерживают немногие. Самыми тяжелыми считаются первые два года: если человек продержался, остается надолго. «Надолго» у каждого свое: за десять лет существования бригады только пятеро в ней с первого и до сегодняшнего дня.
«Хлопцы, принимайте», — рация звеньевого «говорит» голосом стропальщика.
Над горизонтом появляется шеститонная панель. «Майнуй!» — командуют крановщику. Витя с Михалычем подхватывают «посылку», крепят ее с помощью струбцин. «Сейчас выровняем, а там Олежка заварит», — говорит старшой.
Мужики холода не замечают, у меня же зуб на зуб не попадает. Анатолий Михайлович приободряет: «Тут всего-то около нуля, а мы и при минус 20 работаем, а в 1984-м как-то и в минус 30 выходили. Высотку тогда на Ангарской строили».
«Нам главное свет», — Витя достает сигарету, двухминутный перекур.
А что делаете, если гаснет, спрашиваю.
— Электрика зовем, — это уже Олег отвечает. — Бывает, конечно, и совсем экстрим. Рассказывали, как-то житель одного из домов возле стройки стал среди ночи по прожекторам из винтовки палить. Виновника не нашли, а работа, считай, испорчена.
«В среднем, чтобы смонтировать надземную часть высотки, уходит месяцев 5. Тут, если в три смены не строить, разве успеешь? — философствует Михалыч.
Снова за работу. Она на стройке монотонная, но динамичная: принимаем, ставим, выравниваем. Дня три — и в доме появляется новый этаж.
— А о чем думаете по ночам?
Михалыч улыбается: «Зарплату вот сегодня дали, решаю, на что бы потратить».
— Так много, что не знаете, куда и девать? – спрашиваю. Молчит Михалыч, не признается.
— А надбавка за ночные есть? — не сдаюсь.
— Процентов 40 от часовой тарифной ставки.
…Четыре утра, пока машины с панелями нет, звеньевой зовет всех на чай. Гуськом идем к электромонтажной туре со сварочным оборудованием, с противоположной стороны которой комната отдыха. Этот переносной «дом» курсирует с этажа на этаж: уровень собирают — помещение переносят. Анатолий Миранков разливает приготовленный женой чай: «Ночью есть не хочется, а вот кипяток лишним не будет».
В тепле сон берет свое, Витя ободряет: «Минут 15, и за дело». «Молодой, а строгий», — говорю. Михалыч не согласен: «Отличный работник, за год звеньевым стал, а многим и через десять лет такого не доверят. Ответственность. Он за безопасность каждого из нас перед сменой расписывается, а бумаги эти 25 лет в архивах лежат. Чуть беда — суши сухари».
— А вы-то давно на стройке?
Вопрос монтажнику нравится, есть что рассказать: «Без года 40 лет, более ста домов поставил. Даже на Мельникайте работал, где наше управление в 1985—86-м миллионный квадратный метр построило. Там и табличка висит: «1 000 000». А теперь у МАПИД этих «квардатов» уже более двадцати миллионов. Хотя, знаешь, я в свое время штурманом хотел быть, да на экзамен по физике не попал. Пошел на стройку, здесь тоже высота». Витя ставит на стол чашку: «А я десантник, вернулся из армии, сосед говорит: идем к нам в бригаду. Они как раз второй этаж строили, удивлялись, как это я так быстро с уровня на уровень бегаю. Отшучивался, у меня пять прыжков с парашютом, зачем мне лестница».
…Мы опять на рабочем месте, машина привозит новые панели. Принимаем, ставим, выравниваем — по новому кругу.
Балагур Витя молчать не любит: «Знаешь, чего строители больше всего боятся? Темноты и проверки. А темноты чего? — сам рассказывает, сам хохочет. — А может, там проверка».
— Вить, раз ты такой активный, вспомни интересный рабочий случай, — говорю.
Пожимает плечами. Прошу номер, завтра перезвонить и переспросить — вдруг что в голову придет. Звеньевой слегка насторожился: «Ну это, а если девушка моя поднимет? Не представляешь ты, что будет».
— Придется, Витя, мастеру и тебя когда-нибудь выручать, — подкалывает Анатолий Михайлович.
Звеньевой чуть смущается: «Ладно, пиши». Смеемся, на часах 6.20, смена заканчивается: девять наружных и 16 внутренних панелей крепко стоят на местах. С ночью ушел и сон.
— Тяжелая у вас работа, — говорю.
— Любое дело сложное, если его не любишь, — говорит Михалыч.
— А вы любите?
— Люблю вечером идти на смену и смотреть на свет в окнах квартир, которые мы построили, — это уже Витя. — А еще больше люблю, когда утром едешь с ночной: ты домой, а люди только на работу.
Серьезный Олег впервые улыбается: «Смотри, сегодня в троллейбусе не усни, а то, как вчера, прокатишься до депо, романтик».
Екатерина ПАНТЕЛЕЕВА
panteleeva_katya@mail.ru
Здесь сын и дочь и день, и ночь
Если вы вдруг услышите от ребенка, что сегодня он не ночует дома, значит, детский садик, в который он ходит, — круглосуточный. Например, это минский детсад № 406. Сегодня в нем двенадцать дневных групп (в каждой — более двадцати детей) и одна круглосуточная. Пребывание в ней, конечно, не обязательное, но если вдруг надо, воспитатели присмотрят за ребенком даже ночью. Группа работает с понедельника по пятницу, в субботу и воскресенье — выходной.
— Очередь у нас расписана на два года вперед, — заведующая садиком Людмила Даненкова (на снимке)сверяется с архивными документами. — Отдать сюда малыша с ночевкой на пять дней стало возможным с девяносто второго. В основном здесь оставляли детей из неблагополучных семей: ребенок мог и переночевать в спокойной обстановке, если дома пьющие родители, и не оставаться голодным.Сейчас такая группа незаменима для матерей-одиночек или родителей, работающих в ночные смены. Например, в больнице скорой помощи, на хлебозаводе или в воинской части.
По пути в детскую спальню заведующая рассказывает, что воспользоваться услугой могут лишь те дети, которые ходят именно в этот детсад и которым уже исполнилось три года.
Раньше в садике было две ночные группы: для ясельных малышей и для детей старше трех лет. Но потом первую решили закрыть: крохам тяжело без мамы. «Да и вообще, нельзя сразу оставлять ребенка одного, нужно один-два вечера побыть с ним здесь, познакомить со всеми, чтобы он привык к новой обстановке», — Даненкова просит снять обувь, прежде чем войти в детскую.В спальне уютно и тепло: рисунки на стенах, игрушки, полы с подогревом... Эта разноцветная комната стала временным домом не только для детей, но и для воспитателя ночной группы Тамары Сергеевны, которая присматривает за детьми с семи вечера до семи утра. В садике она работает более тридцати лет, сначала была воспитателем, а когда ушла на пенсию, стала ночным помощником.
— Бабуска часто вязет и нас тозе учит, — Настя, как многие другие дети, называет Тамару Сергеевну именно так, по-родственному. Наверное, потому что та создает домашнюю атмосферу. Тем временем в гардеробной одевается четырехлетний Ким — за ним пришел папа. Оказалось, наряду с ночной группой создана еще и вечерняя. Родители, которые не успевают забрать ребенка вовремя, могут попросить воспитателей присмотреть за ним еще пару часов. До семи. Услуга платная: один час — 30 тысяч.
— У нас Боровляны рядом, Лесное, Цна, — объясняет Людмила Анатольевна. — Сорок процентов воспитанников из пригорода, а транспорт ходит редко. Бывает, родители опаздывают, тогда они предупреждают нас, что задержатся, и дети остаются на вечер.
На часах — 20.00. Дети только что пришли с вечерней прогулки. Погода сегодня хорошая, поэтому гуляли на улице. Для ночной группы в садике оборудован внутренний дворик со всеми атрибутами: качели, горка, песочница, домик... Здесь нет выхода на внешнюю территорию, ворота закрыты, дежурит сторож. Так что родители могут быть спокойны: посторонний не проберется.Если же с погодой не повезло, детей ведут в игровую комнату. Для них это не меньшая радость. Заведующая проводит для меня экскурсию: в игровой много игрушек, шариковый бассейн с мягкими модулями, компьютер с видеоиграми и батуты.
Дети уже помыли руки и рассаживаются за стол. Сегодня на ужин — йогурт, яблоко и круассаны.
— На ночь может остаться любой ребенок, который ходит в наш детский сад, но есть и те, кто зачислен в ночную группу на основании медицинских показаний, например, часто болеет. Такие ребята имеют право на дополнительный бесплатный ужин, — Людмила Анатольевна убирает игрушки на полку, скоро тихий час.
Дети уже готовятся ко сну. «Как часто остаешься здесь на ночь?» — спрашиваю у мальчика. Но маленький Федя растет настоящим мужчиной, поэтому комментировать что-либо без колготок категорически отказывается. Добрых пятнадцать минут жду, пока он снова оденется. «Когда мама зубки пойдет лечить, я ночеваю», — наконец отвечает он, поправляя колготки, которые в спешке надел задом наперед.
Тамара Сергеевна тем временем уложила детей в кровати. В спальне уже вовсю работает телевизор: мультик перед сном — это святое. Пока дети увлеченно смотрят «Калыханку», она звонит на пульт МЧС и говорит, сколько детей сегодня ночует в здании. Если трубку этого тревожного телефона поднять ночью в любой момент, в садик тут же выедут спасатели.
Мы с заведующей и воспитателем тихонько выходим из спальни — дети уже уснули. Подъем у малышей — в 7.00. А добрая «бабушка» всю ночь будет дежурить, охраняя их покой. Да еще и пару носков свяжет для своих внуков.
Инна ГОРБАТЕНКО
gorbatenko_inna@mail.ru
Новое и хорошо переведенное старое
«Вы что спросили? Как пройти в библиотеку? В три часа ночи! Идиот!» — уже почти полвека фраза из знаменитого советского фильма Гайдая носит статус крылатой. К счастью, в Минске тебя не обругают, а, скорее всего, продиктуют адрес ночной книжной ярмарки.
Жизнь здесь, в спортивном комплексе «Динамо», бурлит в ночь с пятницы на субботу. Добраться можно на трамвае — хорошо, что курсирует до часа ночи. Приезжаю раньше и вливаюсь в очередь у входа. Сегодня здесь — человек сорок. Толпятся студенты-хипстеры, интеллигентные пенсионеры, семьи с маленькими детьми.
Ровно в полночь двери открываются. Множество столов просто ломятся от книг, перемещаться возле них тяжелее, чем в общественном транспорте в час пик: людей уйма. За ночь тут побывают тысячи.
Вот длинный прилавок с похожими по дизайну книгами. Выложены аккуратно, серии классики. Предприниматель Игорь Васьхович, интеллигентный мужчина лет пятидесяти, продает книги, говорит, уже больше двадцати лет. Сначала на ярмарках во Дворце офицеров, Дворце молодежи, теперь — здесь.
«В былые времена 250 таких коллекционных томов можно было обменять на квартиру или дорогую машину. Теперь нужный том «доставать» не надо. Пришел, увидел, купил. Читатель сам не знает, чего хочет. Просит книгу под настроение, а мне-то откуда знать, какое у него настроение?» — жалуется Васьхович, выкладывая произведения Гёте, Верна, Конфуция и Мураками на стол. Сам он читает чуть ли не с пеленок. В юности, гордо вспоминает, каждое воскресенье с утра до ночи проводил в библиотеке.
А вот прилавок с детскими книгами. Молодая мама Марина Демидик с неподдельным интересом рассматривает книжку-раскладушку. Перелистываешь страницу, а там целый домик вырастает. Дочка же зевает, то и дело дергает маму за рукав: «Ты скоро уже?». Мать не сдается и подсовывает шестилетней девочке красочную «Пеппи – Длинный Чулок» Астрид Линдгрен. Ждет реакции. Милана книгу берет, в центр картинки аккуратно кладет два пальчика. Медленно, но уверенно раздвигает их в стороны, чтобы по привычке увеличить изображение. «Мила, это не планшет!» — мамаша явно жалеет, что так рано познакомила малышку с электронным букварем.
В толпу протискивается парень лет двадцати. «Где тут про авто?» — кричит продавцу. «Вон за тем рядом и по диагонали», — подсказывает кто-то. Молодой человек с двоюродной сестрой приехал из Волковыска. На ярмарке поняли: этой ночью их пути разойдутся. Илья, как голодный, начал перебирать книги по ремонту машин. Старые и потрепанные, но, видимо, редкие. Девушка же прилипла к прилавку напротив — психология. Алеся хватает сразу пять: Карнеги, Авер, Харви, Силиг, Кови. «Как узнала, что такие книги здесь можно купить в среднем на 30—40 тысяч дешевле, сразу с братом и поехали», — девушка довольно пакует все в сумку.
Александр, продавец, не удивляется. Говорит, что самые в этом плане сумасшедшие покупатели — иностранцы. Те, кто из-за границы приехал в Минск к родственникам. У них такие книги стоят в среднем 20—30 долларов. Здесь — не больше 10. Берут всегда помногу: «Кто их знает, как они в свою Германию и Америку это потом тащат».
Иностранца встречаю немного погодя и я. Бодрый, довольный, с любопытством новичка Тадеуш Знайдинский из Кракова рассматривает каждый метр ярмарки. Русский он знает плохо. На своем ломаном польском вызываюсь помочь. Да вот беда — к трем ночи на ярмарке одни продавцы еще потягивают «быстросуп» из пластикового стакана и шелестят ссобойками, другие — уже раскладывают импровизированные кровати. Кто на спортивном мате прикорнул, кто расстилает куртку на составленных стульях.
Втолковываю двум сонным продавцам, что иностранец очень спешит, хочет купить литературу. Тщетно: покрывало с книг они снимать не собираются. «Пусть приходит в 6 утра, у нас перерыв!» — непреклонна одна из них. «Так ярмарка же ночная», — возражаю. А мне в ответ: «Утром придут оптовики — надо поспать, а то как же потом работать!»
Помог нам Владимир Славомирович, пенсионер. Здесь он завсегдатай. Походил, договорился, и прилавки приоткрыли. На шестьсот тысяч белорусских рублей, или на 185 злотых, взяли четыре сборника стихов для детей, несколько журналов по охоте и рыболовству, книги Набокова и Достоевского. Их мой новый знакомый, говорит, только недавно прочитал на английском. Взяли и «Великого Гетсби» в прекрасном, как нас уверили, переводе на русский.
Дополнить свою библиотеку книг по кулинарии решила и я. Причем по смешной цене: от 30 до 60 тысяч за издание с качественной полиграфией. «Дайте мне таблетку от жадности», — думала, хватая с полок сборники рецептов. Все, что попадалось под руку, было, как минимум, на 20—25% дешевле, чем в магазине. В итоге, подсчитав, сэкономила 300 тысяч.
Ухожу с ночной ярмарки в начале шестого утра. Довольная и уставшая, тяну сумку к остановке транспорта. Навстречу шагают бодрые утренние книголюбы.
Юлия ПОПКО
ypopko@bk.ru
