ГОНОРАР ЗА "БРЕСТСКУЮ КРЕПОСТЬ"

..."Екатерина Третья" была уже в пути, а брестские власти все еще решали, кому встречать скорый поезд Москва - Берлин и самого главного в нем пассажира - "железную леди" советской культуры Екатерину Фурцеву. В Бресте вагоны, как известно, несколько часов "переобуваются", чтобы дальше следовать по европейской железнодорожной колее. Дело чести брестчан, чтобы министр культуры СССР все это время не скучала. "Напросился" на роль встречающего и зампред облисполкома Александр Трофимович Кичкайло. У него, отвечающего за строительство, а не за культуру, к Фурцевой было свое дело, которое ни больше ни меньше, а тормозило сооружение мемориала "Брестская крепость".

Александр Трофимович отгладил костюм, надел чистую рубашку. Очень хотелось Екатерине Алексеевне понравиться. Среди советских высокопоставленных чиновниц другой такой красивой и обаятельной женщины, пожалуй, и не было. О Фурцевой, сумевшей относительно ровно двигаться по служебно-карьерной лестнице при Сталине, Хрущеве и Брежневе, ходили легенды. Говорили даже, что после того, как Никита Сергеевич с поста секретаря ЦК КПСС отправил ее на должность министра культуры, Фурцева пыталась покончить жизнь самоубийством. Родственники, близкие Екатерине Алексеевне люди едва ли не вслух обвинили в этом Хрущева. А тот на пленуме ЦК прокомментировал случившееся достаточно грубо: "У Фурцевой обыкновенный климакс".

...Знакомые брестские чекисты были в курсе, пропустили зампреда в купе. Зашел, поздоровался, улыбнулся. Министр протянула руку. Расспросил, как доехала Екатерина Алексеевна, не устала ли. Поинтересовался, как пожелала бы скоротать вынужденную остановку в Бресте. "Может быть, заглянем в Беловежскую пущу?" - предложил главный конек гостевой программы. Сам при этом втайне надеялся, что гостья откажется. Так и случилось. Тогда Кичкайло как единственный оставшийся вариант предложил экскурсию в Брестскую крепость. В надежде, что министр согласится. Тем более что разговор планировал повести вокруг строительства мемориала. Народ к тому времени собрал достаточно большие деньги. На банковском счете сосредоточились пожертвования в размере 1 миллион 799 тысяч 800 рублей. (Не проводя никаких параллелей, все же для людей молодых заметим, что это ну уж никак не меньше двух миллионов долларов.) А строительство все никак к своему завершающему этапу не подходило. Александр Трофимович и сегодня помнит, как неприятно было объясняться с людьми, что деньги, мол, собраны, и строительство вот-вот начнется. Однажды железнодорожники на политзанятиях в депо так прямо и спросили, особо не церемонясь: "Что, пропили-проели наши гроши, а о памятнике героям забыли?.."

Очень долго шел конкурс на лучший проект мемориального комплекса. Машерову, уже поднаторевшему в создании военных мемориалов, ничего не нравилось. Но в итоге Владимир Адамович Король, минский архитектор, пользовавшийся огромным уважением у Петра Мироновича, настоял на проекте группы москвича Кибальникова. Король, кстати, с Кибальниковым - и ровесники, и друзья. Сам Владимир Адамович наряду со скульпторами Анатолем Аникейчиком, Андреем Бембелем, архитектором Сысоевым вошел в авторскую группу по созданию мемориала. Машеров с проектом согласился.

И уже в Брест приезжает Кибальников, к тому времени лауреат Ленинской премии, автор грандиозного памятника Владимиру Маяковскому в Москве, народный художник СССР. И дает Кичкайло как главному "прорабу" смету "Скульптурно-творческие работы". На 2 миллиона 100 тысяч рублей! Да стройматериалы столько не стоили! Но - Кибальников. Но - за ним и его спиной сам Машеров. И все-таки, хотя и чувствовал в творческих вопросах свою некомпетентность, Кичкайло схватил бумаги и рванул в Минск, в Министерство культуры. Там, видно, будучи к гонорарной теме привыкшими, смету подписали и печати свои поставили. Но все равно у Кичкайло на душе кошки скребли. Не Кибальникову денег жалко, а денег народных, по рублю собранных, жалко...

Отказавшись и от поездки в крепость, сославшись на то, что там уже была, Фурцева согласилась отобедать в депутатской комнате. Поинтересовалась, будут ли белорусские драники и мачанка. Кичкайло, сам толком меню не зная, пообещал, что и драники будут, и мачанка, и другие национальные блюда. Главное, что разговор состоится. И не беда, что в депутатской комнате. Рюмка за рюмкой - Фурцева пила по полной, а Александру Трофимовичу стыдно было отставать, - драник за драником, слово за словом - и, открывая вторую бутылку "Беловежской", Александр Трофимович все рассказал Екатерине Алексеевне: о смете, о ходе строительства. Кибальникова старался не оскорблять. Даже и не говорил, что все больше зять - Володя Бобыль - его процессом руководит, днюет и ночует на стройке. Сумма гонорара удивила Фурцеву. Решили, что, возвращаясь из Берлина со съезда СЕПГ, она попросит советского посла в Польше Пилотовича разыскать по телефону Кичкайло и тогда, на обратном пути, они поговорят более обстоятельно. Александр Трофимович подготовил необходимые документы. Через несколько дней его действительно разыскали в крепости. Опять - тот же сценарий. Опять - понравившаяся Екатерине Алексеевне "Беловежская", драники. Фурцева пригласила Кичкайло для окончательного выяснения вопроса в Москву.

Через два дня Александр Трофимович - в белокаменной. С вокзала в министерство. Долго ждать в приемной не довелось. Сама министр вызывает двух специалистов, лично ставит им задачу. Через два дня выдают заключение, согласно которому смета всех творческих, архитектурных и скульптурных работ составляет 950 тысяч рублей. Выходит, сэкономили больше миллиона...

А в Минске про поездку Кичкайло в Москву никто не знает. Через некоторое время брестчан вызывают на бюро ЦК КПБ. Вопрос стоит ребром: медленно идет завершение строительства мемориала. Особенно остро выступает Кибальников. Кичкайло и сегодня готов в деталях пересказать то памятное заседание

: - ...Особенно меня обидели слова: "Брестчанам мемориальный комплекс не нужен, строительство идет очень медленно". Микулич (тогда он возглавлял Брестский обком партии. - А.К.) деликатно заметил Кибальникову: "Александр Павлович, зачем так говорите? Разве мы не работаем?.." Затем подняли меня. А мне что деликатничать, я - строитель. И, повернувшись к скульптору, доложил прямо, как идет строительство, какие есть и в чем сбои. А перед тем как выступать, передал по кругу всем присутствующим на бюро московские бумаги за подписью Фурцевой и с соответствующей пояснительной запиской, комментирующей новую смету. Пока выступал, все внимательно просмотрели те документы - и Машеров в том числе. Мне показалось, что у Петра Мироновича поменялось выражение лица. А в конце я и сказал, что завершение работ связано с финансированием. Есть, мол, такая сумма, но ее не хватает даже на гонорар творческой группе... Здесь Кибальников снова попробовал перехватить инициативу. Бумаги он тоже просмотрел. И говорит обиженно: "Я могу вообще и бесплатно ради такого дела, ради народной памяти поработать..." Петр Миронович в ответ: "Не надо бесплатно. Беларусь за все в состоянии заплатить. Наша республика не настолько бедная, что мы не сможем с вами рассчитаться. Но и вы поймите, что за этими деньгами стоит народ..."

Возвращались назад брестчане с настроением двояким. Сами понять не могли: то ли отстояли свою правду, сэкономили деньги, то ли нет... Больше тема гонорара не возникала. Но почти каждую неделю приезжал на строительство мемориала Петр Миронович. Не возмущался больше и Кибальников. Заплатили ему так, как просчитали в Москве, - 950 тысяч рублей.

- Мне потом Владимир Адамович Король рассказал, что едва ли не всю сумму забрал лично себе Кибальников. Лишь какие-то крохи выделил своему зятю Володе Бобылю, - рассказывает Александр Трофимович. - Группе архитекторов, которые занимались планировкой, мы отдельно заплатили. Причем не очень большие суммы.

...Радовался Кичкайло, когда на открытие мемориала 25 сентября 1971 года пришли люди. Особенно радовался, что много приехало самих участников обороны. Рядом с зажигающим Вечный огонь Петром Мироновичем Машеровым был и легендарный защитник Самвел Матевосян (к началу 1970-х - Герой Социалистического Труда, известный геолог, руководитель золотодобывающего предприятия). Видно, не было границ и радости Самвела Матевосяна. В Брест он приехал на поезде с дополнительным почтовым вагоном. Ящиками оттуда выносили армянский коньяк, фрукты, вино. Всех герой готов был угостить. Сияло лицо и у Сергея Смирнова, открывшего миру правду о Брестской крепости. Кичкайло вспоминает, что писатель часто наведывался в крепость и во время строительства мемориала. Пройдут считанные месяцы - и Матевосяна исключат из партии, лишат звания героя. Около двух десятилетий понадобится для восстановления справедливости. Почти столько же не будет переиздаваться книга Сергея Смирнова "Брестская крепость". Что, возможно, и повлияет на скорый уход писателя из жизни.

А Кичкайло по-прежнему будет строить. В самых разных своих должностях (среди них и министр сельского строительства Республики Беларусь, и председатель Могилевского облисполкома). Будет строить тюрьмы и свинокомплексы, больницы и дворцы культуры, жилье и... И, конечно же, всегда будет помнить свой, как он считает, родной мемориал "Брестская крепость". По заслугам оценили труды Александра Трофимовича и советское государство, и Республика Беларусь. Кичкайло - лауреат Государственной премии СССР, кавалер орденов Ленина, Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, "Знак Почета", заслуженный строитель Республики Беларусь.