Глубина культурного слоя

ЭКСКУРСОВОДЫ не всегда подводят туристов к неприметному деревянному павильону во дворе Старого замка в Гродно. А ведь там, под навесом, скрыта очень древняя история города — остатки каменной, украшенной седыми валунами, вмурованными меж рядами плинфы, православной церкви. Это — остов одной из самых старых церквей на Руси.

Гродно изначально назывался Городень, затем Городно. Таково его исконное древнерусское, белорусское имя. Гродно — польское название, принятое царскими чиновниками после присоединения Белоруссии к России.

Открытие древнерусского культурного слоя совпало с драматическим событием — обрушением в Неман стен еще одного храма XII века — Борисоглебской церкви на холме Коложа. Тогда, в середине XIX века, в Санкт–Петербурге, наконец задумались, как сохранить реликт православного зодчества. Позже материалы тех попыток законсервировать архитектурный памятник обнаружит историк и реставратор Игорь Трусов. К нему корреспондент «СОЮЗа» обратился за историческими подробностями.

— Сколько изначально было церквей в Гродно?

— Большинство специалистов сходятся на том, что к концу XII века в Гродно жили примерно 1500 человек населения, а дорогостоящих каменных православных церквей было, как минимум, четыре. К моменту принятия Брестской церковной унии в 1596 году в Гродно было не менее 7 православных храмов.

— Почему в XIX веке начала разрушаться Борисоглебская церковь на Коложе и как ее спасти?

— Из–за гидрологических особенностей холма — это во–первых. А также из–за халатности чиновников, во–вторых. Естественные процессы подмывания правого берега реки Неман в черте Гродно отмечены уже на гравюрах 1568 и 1600 годов. Наши предки умело исправляли последствия оползней склонов гродненских замков: около 1600 года была установлена свайно–шпунтовая защита берега. Коложский берег в 1600 году еще, очевидно, не подвергался оползневым процессам. Но уже в XVIII веке процесс эрозии приобрел угрожающие масштабы. Были попытки реагировать на это как во времена Речи Посполитой, так и в первой половине XIX века — в Российской империи, правда, весьма вялые. В наше время проведено укрепление берега, решены практически все технические проблемы.

— Каким вы видите будущее Коложской церкви?

— Я очень хотел бы увидеть ее отреставрированной по всем международным стандартам. Непреодолимых научных и технических препятствий этому нет.

— Знаю, что вы обнаружили уникальные материалы по Коложской церкви в Санкт–Петербурге. Какие и как они использованы в наши дни?

— В конце 80–х — начале 90–х годов прошлого века я участвовал в нескольких проектах, связанных с сохранением храма на Коложе. В Российском государственном историческом архиве в Санкт–Петербурге обнаружил комплекс графических материалов, в том числе и обмерные чертежи храма отличного качества, сделанные архитектором Фордоном «за пять минут до катастрофы». Я ввел их в научный оборот. Позже очень пригодились геологические материалы по коложскому берегу, найденные тогда же. Эти материалы значительно облегчили проектные работы в наше время.

— Правда ли, что название Коложской церкви связано с псковским предместьем Коложа?

— Такая точка зрения существует с XIX века и связана с неподтвержденным прямыми свидетельствами документами известием о переселении пленников из псковского предместья Коложа в Гродно.

— В чем особенность древнейших гродненских храмов?

— Архитектурный облик общий для древнерусских храмов того времени. А вот решение интерьеров, майоликовые полы, отделка фасадов с использованием полированных валунов и керамики ставят гродненскую архитектурную школу XII века в особое положение. Как и применение огромного количества кувшинов–голосников не только для улучшения акустики храмов, но и облегчения конструкции. Это дает возможность назвать гродненскую архитектурную школу уникальной.

— Насколько правомерно говорить о древнебелорусской архитектуре как о самобытном явлении XII века или это часть общего древнерусского культурного пространства?

— Я считаю, что правильно употреблять термин не «древнебелорусская архитектура XII века», а «архитектура XII века на территории Беларуси», не «белорусская готика», а «готика на территории Беларуси» и так далее. Это никоим образом не умаляет достоинств архитектурных объектов или их уникальность.

— Возможно ли восстановление каких–то православных храмов, изображенных на гравюрах XVI–XVII веков, и что нужно для этого?

— Думаю, невозможно. Реставрация — точная наука. Чтобы принять решение, нужно иметь достаточное количество архивных графических и текстовых материалов. А их не хватает даже для предварительного осмысления того, что это были за объекты в архитектурном аспекте. К тому же на их месте сейчас — историческая застройка. Ее что, сносить? Теоретически и технически можно восстановить церковь на Старом замке. Но это будет противоречить ряду международных обязательств Беларуси в области сохранения культурного наследия. Такое «восстановление» будет на самом деле лишь созданием муляжа памятника архитектуры, который может понравиться горожанам и туристам. Но это будет неправда, которую родит архитектор, не опираясь на достоверные источники, а основываясь на своих, субъективных представлениях. Вот такой этический аспект.