Где ты, "ласковый мой"?

Вот очень распространенная ситуация: живут муж с женой, детей растят, потом вдруг врагами становятся. Скандалят, публично отношения выясняют. Чье это дело: семейное или общественное? Если семейное, то кто защитит права детей? А права женщины-матери? Только не думайте, что призываю копаться в чужом грязном белье. Если хотите, просто обсудим, так сказать, создадим прецедент.

Мой родственник больше не ходок

Это, конечно, к делу и не относится. Но я все равно очень хочу сначала поведать свою семейную историю. Есть у меня родственник, мой дядя. Он четыре раза влюблялся. И все четыре раза честно женился. То есть женился четыре раза, а влюблялся пять раз. От трех жен четверо детей. Еще троих родила ему женщина, с которой он так и не зарегистрировал брак. Только последняя, пятая жена не родила ему, зато предоставила для воспитания свою дочку. Вот что удивительно: все дети любят родителя и называют, как положено, папой. Может, и журят за легкомыслие, но все равно уважают. Да и женщины связи с бывшим супругом не теряют, хоть он и уехал 6 лет назад с последней женой Машей за океан.

Теперь приступаю к сути. Мой дядя-гулена написал в первом же письме из-за "бугра" вот что: "Давайте, бабоньки, все сюда, на наших мужских косточках поваляетесь!" И приложил отдельным файлом кучу публикаций из газет. О том, например, как один переселенец побил по привычке свою жену. А та взяла и пожаловалась властям. Этому мужу сказали: "Не смейте в нашей стране женщину обижать!" - и вмиг из дома выставили. Приказали содержание супруге выплачивать, а к детям запретили подходить на сколько-то метров. За что? За неуважение к женщине-матери.

Все остальные публикации - вариации на эту же тему. И завершил мой дорогой дядя свое первое послание так: "Волноваться вам больше не о чем. Я хоть женщин не обижаю, а все равно: по дамам больше не ходок!" И подпись Маши, последней супруги его: "Раньше нужно было сюда его везти: боится муженек местных властей!"

"Она все равно сдохнет!"

Теперь шутки в сторону. Потому что пришло время для нашей, местной истории. Вкратце фабула: белорусская девушка вышла замуж в Подмосковье. Как это часто бывает, слишком поздно поняла, что с мужем согласья нет. Уехала с дочкой Наташей в Минск к родителям. Потом, опять же, как бывает, помирилась с супругом, и он прибыл сюда на постоянное жительство. Жили всей семьей у родителей до тех пор, пока не "помогла" младшая дочка. Леночка появилась на свет в 1989 году. Радость была недолгой: очень скоро выяснилось, что девочка серьезно больна. Называется заболевание "билатеральная ретинобластома правого глаза". По-простому - рак... Болезнь, по заключению экспертов, связана с последствиями катастрофы на ЧАЭС. Один глаз ребенку удалили, опухоль распространилась на другой. Девочку лечили в Германии, и здесь она перенесла 4 тяжелейшие операции, 18 курсов химиотерапии. Сейчас ей 14 лет. И она, эта девочка, написала письмо в редакцию, а потом пришла сама для того, чтобы рассказать о своем горе.

Если вы думаете, что Лена рассказывала о своей болезни, то ошибаетесь. Она пришла, чтобы узнать: есть ли закон, способный защитить ее детские права, права сестры и мамы. Защититься Лена хотела от своего собственного отца.

- Папа выживает нас из квартиры, которую мы получили 4 года назад из-за моей болезни (я "чернобыльский" инвалид). Сначала нам дали квартиру в микрорайоне Сухарево, но врачи сказали, что нехорошо менять коллектив, в котором учусь. Администрация города пошла навстречу: выделили другую, рядом со школой, на улице Парниковой. Эта квартира оказалась больше и лучше, за нее даже доплачивало МЧС. Пока папа мало зарабатывал, мы жили спокойно. Но потом он устроился в "Белстройтрансгаз", стал получать много денег, и дома все пошло кувырком. Как только отец перестал в нас нуждаться, он изменился совершенно. Жить стало просто невозможно. Как только папа является, в доме начинается крик. Он постоянно ходит за мной по пятам, цепляется и оскорбляет, будто я не человек! Я уже не могу слышать в свой адрес: "Когда ты уже сдохнешь, инволид?" Чтобы мне было больнее, он делает ударение на букву "о". Все время повторяет маме и сестре: "Ваш инволид все равно сдохнет от рака, а не сдохнет, так отправим в интернат для слепых". Маме говорит: "Сгниешь в больницах", Наташе: "Сама уйдешь куда-нибудь, а квартира и достанется мне!" Папа часто приходит пьяный, ругается матом и даже стал бить маму. Я не знаю, как можно так долго и безнаказанно издеваться над близкими людьми?! Не могу называть отцом человека, который постоянно твердит маме: "Твое место на кладбище, освободи жилплощадь" - и который постоянно, как ни в чем не бывало, спрашивает свою дочь, то есть меня: "А-а, ты еще живая?"...

Монолог Лены можно было бы продолжить. Но я хочу обратить внимание на другой момент. Чаще всего при разводе супругов (и это естественно) со всей остротой встает квартирный вопрос. Логично спросить: зачем Людмиле Бочкаревой и ее дочкам нужна такая жизнь? Достаточно разменять жилье - и дело с концом. Людмила тоже так считает. Но почему-то разменивать жилплощадь бывший глава семьи не соглашается. Тогда встает логичный вопрос: раз квартира выделена "под болезнь" и после развода супругов поделена на равные 4 доли (хотя это странно, ведь девочке по закону положены дополнительные метры?), кто-то из властей должен помочь вырвать ребенка из кошмара, который длится уже почти год?

Мы обговорили с Людмилой Николаевной, мамой Лены и Наташи, массу вариантов решения проблемы. Людмила беспрерывно плакала, вспоминала, сколько всего довелось пережить, скитаясь с дочкой по больницам, показывала ксерокопии немецких газет, где немецкие журналисты рассказывали о ее больной девочке, где на фотографиях она с Леночкой на руках улыбается. Не умея читать по-немецки, я без труда выхватываю взглядом сообщение: "Желающие помочь могут высылать свои денежные пожертвования для лечения белорусской девочки, пострадавшей от последствий аварии на ЧАЭС, на такой-то счет". Немцы помогали, чем могли. Помогают до сих пор. Во многом благодаря этому семья жила. И Лена благодаря этому жива.

- Людмила Николаевна... - начала было я, просматривая кипу бумаг, принесенных Людмилой. Но замолчала. Углубилась в чтение писем, заявлений и просьб в адрес милиции, Первомайской администрации, руководства школы, где учится Лена, постановлений судов о правонарушениях (нанесение легких телесных повреждений Бочкаревой Людмиле Николаевне), посланий в адрес Детского фонда и других организаций с просьбой помочь. Прочитав, я спросила: раз все так плохо и очевидно, почему никто из районных властей не пошел навстречу, не подсказал, как вырваться из порочного круга? Что говорят в школе?

- А ни в школе, ни в инстанциях не верят, что наш папа такой. Все считают, что это я квартиру хочу отхватить! Он везде старательно рассказывает, какая я ужасная мать. В общем, многие думают, что папа у нас хороший и ласковый. Знаете, понятие "оборотень" совсем не такое уж и сказочное. Это есть в реальной жизни. В моей жизни, в нашей с дочками. Но, умоляю, вы-то хоть поверьте нам! Мы больше не можем так жить! - Людмила снова заплакала, а я сказала

: - Но на собрания в школу он все-таки ходит...

- Да. Был в январе. Я и не знала даже сначала. Сама не могла пойти. Вот... - Людмила Николаевна достала заявление, написанное 15 января на имя директора гимназии N 11, где учится Лена, - почитайте.

В заявлении события ночи с 14 на 15 января были описаны крайне подробно. Еще подробнее - в заявлении старшей дочери Наташи на имя начальника Первомайского РУВД: "Вечером, 14 января, я готовилась к экзамену по химии. В кухню пришел отец, через некоторое время я услышала крики и грохот от разбитой посуды. Я и моя сестра побежали в кухню, так как боялись, что отец опять побьет маму. Мы стали между родителями, чтобы он не достал до мамы. Затем пришла наша бабушка и стала просить, чтобы отец успокоился. Он пошел в свою комнату, но так как около двери стояла бабушка, он отшвырнул ее, порвав ей халат. После этого мы вызвали милицию и рассказали прибывшим сотрудникам, что случилось. Отец вышел к ним и сказал, что ничего этого не делал. Он соврал". В эту ночь Лена, которой вообще нельзя волноваться, заснула только в 4 утра и то только после того, как выпила лекарство. В гимназию она не смогла пойти, мать не отходила от нее весь день. Это было 15 января, когда нужно было идти на собрание. Глава семьи, вернувшись из милиции (просигнализировал там, что жена... "спаивает" дочек), вечером спокойно явился на родительское собрание.

"Все схвачено..." Где?

- Он любит повторять: "У меня все схвачено"! - тихо сказала Лена, когда мы разговаривали в моем кабинете. На ее грустно-серьезном лице не было никаких эмоций. Девочка просто говорила о том, что ее окружает, из чего состоит ее, Бочкаревой Лены, жизнь: "моя онкология", "не хочу называть папу папой", "мама не знает, как это все прекратить", "я смотрю из окна на улицу и думаю: вот там люди, неужели есть другая, нормальная жизнь?"... Слушать это было как-то неловко, но Лена не замечает моей реакции. "Наташа на суде рассказывала о том, какая у нас адская жизнь, а ее как будто и не слышали. Я думаю, нам не верят. Но почему? Или у него и правда "все схвачено"? Получается, будто мы всех обманываем, выдумываем? Получается, отец может творить в доме все, что угодно, зная, что к нашим словам никто не прислушается? И все из-за квартиры? Но где-то ведь мы должны жить? С ним невозможно. Хорошо, что он иногда уезжает. Но когда возвращается... Как вот вы, например, будете себя вести, если за вами ходит по пятам негодяй и постоянно цепляется: "Куда положила", "Что ты тут поставила", "Когда сдохнешь?" Надо только мата немножко добавить к этим фразам, и вам станет ясно, что у меня за жизнь. И так - каждые пять минут. Издевается, оскорбляет, смеется в лицо: "Все схвачено, вы сдохнете на кладбище, а я тут буду жить!"

"Вы не знаете всего..."

Лена написала много писем в разные инстанции. Из администрации Первомайского района ей ответили, что это, мол, дело житейское: между родителями просто сложились неприязненные отношения. А на совместной коллегии Министерства образования и комитета по образованию Мингорисполкома (обсуждались права ребенка и недавно принятый закон об этих самых правах) председателю Детского фонда Владимиру Липскому, который прочитал письмо девочки, сказали: "Все неоднозначно. Там все гораздо сложнее".

Позднее в одной инстанции мне сказали: "Вы не знаете всего: жена и впрямь хочет квартиру себе отсудить, а отец неплохой. Это они его как раз хотят выжить, а не он их. Он оплачивает Наташе обучение в платном вузе, купил Лене компьютер!"

Я не стала опровергать эту информацию, хотя опровергнуть ее легко. И отец Лены это знает. Людмила Николаевна сама расскажет, если кто-то заинтересуется этой совершенно неприличной семейной драмой, что и как. Кто дал деньги на учебу, откуда взялся компьютер и как уговаривала она мужа продать бабушкину трехкомнатную квартиру и на эти деньги купить ему и бабушке новое отдельное жилье. Ведь это так просто. Взять и спросить у "ласкового" отца: ну почему же, любезный, отказываетесь от отдельной-то однокомнатной квартиры? Живите себе там в удовольствие без "инволида"! Или теплится еще надежда на лучшую долю? Более заманчивую по метражу, чем та одна четвертая жилья, которую отписали главе семейства? В квартире, выделенной, напомню, матери больного раком ребенка из-за его страшной болезни...