В последние годы появилось много общедоступной информации по личной безопасности. Памятки с подробными алгоритмами поведения для заложников выложены на Интернет-сайтах, издаются в виде отдельных брошюр… К такому образованию население на территории стран СНГ подтолкнули печальные события на Дубровке, в Беслане, другие трагедии… В большинстве случаев эти разработки имеют российские корни. А поэтому для жителей других стран не совсем подходят. Ибо захватчики «живых щитов» в зависимости от национальности разнятся кардинально.
Судьба заложника во многом зависит от целей его захватчика. В Беларуси за последнее десятилетие происходило несколько случаев удержания заложников. И все – криминального характера. «Живой щит» требовался обычным уголовникам, чтобы избежать задержания. Захваченные люди становятся разменной монетой в переговорах бандитов с правоохранителями. И в этом счастье заложника: его ценность повышается, он – главный джокер преступников, а значит, нужен им живым и желательно здоровым. Конечно, особенно никто не церемонится: любой бандит старается подавить волю своих жертв. Чаще всего элементарным насилием. И если проявить покорность, не сопротивляться, не дерзить, а выполнять указания криминальных элементов, велик шанс сохранить собственное здоровье и жизнь.
Калечить, а тем более убивать заложников – действие для них крайне нелогичное. Калеки криминальным захватчикам не нужны – если удастся выбить уступки при переговорах, придется уходить от возмездия под прикрытием «живого щита», который должен быть «на ходу». Трупы заложников, умерших, скажем, от сердечного приступа, бандитам тем более не нужны: это приблизит момент штурма.
Совершенно по иному действуют политические террористы, особенно религиозные фанатики. Для них и чужая, и своя собственная жизнь и смерть – только средство доказать истинность своих убеждений. И в этой «игре» заложники – не козырь для сохранения свободы, а средство устрашения, рычаг глобального шантажа национального масштаба. Политический террор всегда более жестокий, чем криминальный. Так, эксперты российской Федеральной службы безопасности (ФСБ) утверждают: немало заложников погибают в первые минуты захвата. Первые пули безапелляционно получают здоровые мужчины, которые хотя бы потенциально могут оказать сопротивление. Под дулами автоматов оказываются совершенно беззащитные женщины и дети. Такие бандиты работают на психологический эффект: терять им нечего. Нащупать психологические струнки боевиков, зачастую прошедших жесткую подготовку и обработку в подпольных учебных лагерях, не всегда удается даже профессиональным переговорщикам. С такими бандитами лучше вообще в «задушевные» разговоры не вступать. Себе дороже. Спрашивают – отвечаешь. Но не более того. Иначе можно вызвать агрессию, которая взрывается неожиданно, как сажа в трубе натопленной печи.
При всей своей трагичности захват заложников – явление не однородное, в каждой стране обладает своими особенностями. Впрочем, как утверждают эксперты белорусского антитеррористического центра, каждый случай захвата заложников по-своему уникален. Несмотря на многовековую историю борьбы с терроризмом, универсального антибиотика против такого рода насилия не удалось синтезировать ни одной стране мира. Поэтому и при столкновении с захватчиками заложникам и участникам антитеррористической операции приходится действовать исходя из ситуации…
