Прозвучал новый громкий залп в войне цивилизаций. Выступление известного немецкого публициста Ральфа Джордано взбудоражило всю Европу. Он написал письмо президенту ФРГ Кристиану Вульфу в защиту Германии от ислама. В таких резких выражениях, которых здесь еще никто не осмеливался произносить.
Да, были Хайдер в Австрии, Вилдерс в Голландии, Тило Саррацин в самой Германии, которые выступили против иммиграции и иммигрантов. Уже тем самым заслужив известность скандальных и где–то даже экстремистских политиков. Джордано чуть ли не впервые в публичной политике сказал о несовместимости ислама и европейского образа жизни. И даже готов умереть за свои слова. Смертельная опасность, по мнению Джордано, нависает над каждым, кто осмеливается критиковать ислам. В этом–то и заключается главная проблема, а вовсе не в иммиграции самой по себе.
Когда читаешь это письмо, невозможно отделаться от ощущения, что в воздухе пахнет жареным. Как Джордано Бруно взошел на костер, выступая против удушающего догматизма церкви, так немецкий Джордано рискнул открыто сказать, что «политический и воинственный ислам вообще нельзя никуда интегрировать».
На самом деле это удар не столько по исламу, сколько по европейской политике, которая как раз и провозгласила интеграцию как способ решения всех проблем. Вот и президент Кристиан Вульф, выступая 3 октября на торжествах по случаю 20–й годовщины объединения Германии, всего только и сказал, что «ислам является частью Германии». Обычная, принятая сегодня в европейских политкорректных кругах риторика. Думаю, президент вовсе не ожидал, сколь бурная выйдет реакция на его вполне благие слова. Но в том–то и дело, что европейскому истеблишменту уже невозможно сдерживать настроения многих своих сограждан в духе политкорректности и терпимости. И это, на мой взгляд, опасный симптом, сигнализирующий о выходе проблемы за пределы системной политики.
Джордано пишет, что надежды на интеграцию ислама лицемерны, ибо он несовместим «со свободой слова и совести, равноправием женщин, плюрализмом, отделением религии от государства, — короче говоря, с демократией». Сегодня происходит не столько сближение, сколько состязание двух противоположных общественных моделей, оказавшихся на одном европейском пространстве. А там, где состязание, там должны быть и критика, и самокритика. Но что мы видим, если кто–то осмелился покритиковать ислам?
Скорость и размах волн насилия и протеста в исламском мире, когда мусульманам сообщают, что на них кто–то набросился с оскорблениями, откровенно пугает европейцев.
«Зато какая немота поражает здешние мусульманские объединения и общины при мечетях, когда, например, в турецкой Малатье режут на куски сотрудников библейского издательства, когда в Сомали расстреливают монахинь, когда в Пакистане сажают и держат в яме христиан, — до приведения в исполнение смертного приговора за «богохульство».
Однако критикой в одну только сторону Джордано не ограничился. Свою порцию упреков он адресовал европейским политикам — «всем этим юродивым, готовым целоваться с кем угодно, ослепленным ксенофилией социал–романтикам и профессиональным «людям доброй воли», племенным миротворцам и прочим исусикам, даже после Тило Саррацина делающим вид, будто их сюсюканье способно оживить мультикультурную идиллию, существовавшую лишь в их воображении».
При этом надо отдать должное — немецкий публицист не опустился до погромных лозунгов. Напротив, он считает делом чести защитить любого мигранта, чужака, иноземца от чумы — расистов с их подельниками. Но в то же самое время задается вопросом: как защититься самим «от тенденций, которые несут в себе традиции, обычаи и привычки турецко–арабского меньшинства»?
Самое печальное, что Ральф Джордано так и не ответил на свой вопрос. И никто на него не имеет ответа, если не считать волну брани, которая поднялась сегодня на интернетных форумах между «европейцами» и «неевропейцами», с пеной у рта доказывающими свое превосходство. Дискуссии идут на грани фола — уровень расизма и агрессии зашкаливает.
А мне почему–то вспомнились слова великого политика, который в эти дни отмечает 85–летие, — Маргарет Тэтчер. Она как–то сказала: «Быть могущественной — это как быть настоящей леди. Если вам приходится напоминать людям, что вы ею являетесь, вы ею не являетесь точно». К сожалению, европейской цивилизации приходится все чаще задумываться о своем сомнительном могуществе.
