Литература нон–фикшн, «невыдуманная литература», по–прежнему популярна. А публикация дневников, воспоминаний и переписка известных личностей зачастую вызывает резонанс куда больший, чем роман или поэма. Проходят годы, и вдруг из забвения всплывают документы, возвращающие нам кусочек истории. Так случилось, например, с письмами поэта Василя Витки, написанными в 1941 — 1944 годах, которые публикует журнал «Нёман». Главный редактор журнала поэт Алесь Бадак считает, что появление этих писем именно теперь не случайно.
— Письма принесла внучка писателя. И это уже не единичный случай за последний год. Недавно в редакционном портфеле журнала «Полымя» оказались воспоминания Михася Мицкевича, сына Якуба Коласа, который пишет о своем брате Юрке, погибшем на фронте. Готовится к публикации в «Нёмане» документальная повесть Валентины Кулешовой о ее матери и об отце, поэте Аркадии Кулешове. Недавно мы узнали, что пишет свои воспоминания про деда внучка Кондрата Крапивы, они, скорее всего, тоже будут напечатаны в «Нёмане». Я очень рад такому «мемуарному всплеску». Ведь был период, когда литературных воспоминаний о наших писателях почти не создавалось. Сколько уже лет прошло с тех пор, как умерли Анатолий Гречаников, Борис Саченко, Иван Чигринов, Михась Стрельцов... Уходят их близкие друзья. Если сегодня начать собирать книжку воспоминаний о том же Михасе Стрельцове, то это большая проблема.
— Но, с другой стороны, вон как все бросились вспоминать об умершем несколько лет назад поэте Анатоле Сысе под девизом «Я и Сыс»...
— Сыс умер достаточно молодым. И большинство тех, кто писал воспоминания о нем, его ровесники или младше. То есть люди или только что широко утвердившиеся в литературе, или те, кому это еще предстоит. Поэтому они пишут не столько о Сысе, сколько о себе. С другой стороны, кроме документальных свидетельств, должны возникать и легенды. В советский период мифологизация писательских биографий начиналась со школьных учебников. В истории часто случается, что писатели занимаются самомифологизацией.
— То есть абсолютно мемуарам и дневникам верить не стоит?
— Конечно, в них есть субъективность, эмоциональная окраска. Ни одна личная оценка не может быть абсолютной истиной... Но собрав их вместе, увидишь наиболее живую картину. Например, Василь Витка вспоминает в своих письмах о Кузьме Чорном, с которым они были очень дружны, им даже приходилось спать на одной кровати. Витка описывает, как Чорный тяжело болел, какие проблемы на него наваливались... А другие люди в тот же период видели совсем иного Кузьму Чорного и оценивали его иначе. Кому–то он казался вполне благополучным, кто–то ему завидовал... Субъективный — не значит ложный. Мы долго думали, когда готовили к публикации письма Витки, давать ли полностью фамилии некоторых упоминавшихся там писателей. И в отдельных местах были вынуждены оставлять только первую букву. Например, Витка рассказывает о литераторах, которые находились в тылу, ожидая назначения во фронтовые газеты. Некоторые ждали подолгу, жили в Москве, и не всегда их поведение было достойным. Витка об этом пишет, дает свои оценки... Но мы теперь знаем судьбы тех, кого он упоминает в записях 1941 — 1944 годов. Он пишет, например, что Федор Шинклер должен был вернуться в Москву. Но мы–то знаем, что Шинклеру, увы, не суждено было вернуться — он погиб на фронте. Витка иронично описывает поэта Иосифа Уткина, который год ходил с перебинтованным пальцем, хвастаясь фронтовым ранением. Но Уткин действительно был ранен в бою под Ельней, ему оторвало осколком четыре пальца. Все время лечения в тылу Уткин просился на фронт, и в 1942–м опять попал туда, и погиб в 1944–м, в самолете, который разбился под Москвой, возвращаясь из партизанской зоны.
— Какие еще публикации мемуарной литературы вы готовите?
— Искали интересные материалы в номер к годовщине Победы. В «военном» номере поместим записанные российским писателем Сергеем Михеенковым воспоминания ветеранов войны. Это в какой–то степени напоминает «Я з вогненнай вёскi...» Янки Брыля, Алеся Адамовича и Владимира Колесника. А еще оказалось, что в Белорусском государственном архиве–музее литературы и искусства хранились фронтовые дневники Миколы Лобана. Это будет главным событием номера.
— Почему же они не были опубликованы до сих пор?
— Листки просто рассыпаются, страшно в руки взять... Исписаны карандашом, мелким почерком, некоторые места стерлись. За ведение дневника на фронте можно было получить очень суровое наказание, это был большой риск. Поэтому дневники Миколы Лобана очень искренни, ведь он их прятал, не планировал к публикации. Этот писатель в свое время считался одним из самых интересных белорусских прозаиков. Сегодня его незаслуженно забыли. Так же, как Алексея Кулаковского, писателя того же поколения. Забыли его прозу и ту непростую жизненную ситуацию, когда он был вынужден уйти с должности редактора журнала «Маладосць» за то, что напечатал там свою очень острую повесть.
— К сожалению, новых имен не раскручивают, старые забывают...
— Да, правильному отношению к писателям нам еще надо учиться... В «Нёмане» есть рубрика «Сябрына», где мы представляем произведения литераторов СНГ, ближнего зарубежья. В этом году там можно будет прочитать главы из романа Захара Прилепина о русском писателе Леониде Леонове. Этот роман публиковался в журнале «Новый мир», но не целиком. Мы печатаем с согласия автора не вошедшие в тот вариант главы. Кто сегодня Леонид Леонов, особенно для молодого поколения? Писатель–соцреалист, чье время давно прошло. Но Захар Прилепин так о нем рассказал, что и Леонова иначе воспринимаешь, и видишь «портрет» литературы того времени. У нас, к сожалению, похожих книжек появляется очень мало. Адам Мальдис написал замечательную книгу о Владимире Короткевиче... Максим Лужанин — о Якубе Коласе... Вот теперь Валентина Кулешова — о своем отце... Я надеюсь, что наши публикации подтолкнут писателей, литературоведов, журналистов попытаться создать что–то в этом жанре. Мог бы появиться и целый пласт литературы о знаменитых белорусских режиссерах, артистах, композиторах... Хотя бы о Ларисе Александровской — какой мог бы получиться документальный роман! Теперь и сегодня нужно ходить к людям, которые помнят классиков, выспрашивать все, что еще можно, ведь потом будет поздно. Свидетели уходят. Нужно пересматривать архивы, искать... Я убежден, что могут найтись письма, дневники, которые нас удивят.
— Вам не кажется, что мемуарная, дневниковая, эпистолярная литература сегодня трансформировалась в сетературу? Записи в блогах — это ведь те же дневники... Только рассчитанные на массового читателя.
— Сходство есть. Но все же когда я писал от руки, ощущалось другое отношение к слову, как–то больше оно шлифовалось. Мне кажется, с появлением компьютера снизились требования к стилю. А когда появился интернет, планка опустилась еще ниже. То, что сегодня появляется в блогах, на сайтах, интересно, но что касается стиля — многое утрачено. Создается впечатление, что все пишется на ходу. Так что «бумажный» дневник, который пишешь для себя, не заменит ничто.
