В микст–зоне стадиона «Лужники» Ольга Сударева плакала навзрыд. Эмоции, еще недавно бившие через край в секторе для прыжков в длину, текли по щекам слезами досады. От бронзовой награды Олю, на протяжении всего финала занимавшую промежуточное третье место, отделили несколько сантиметров. Да и те — по второй попытке, которую пришлось принимать в расчет для того, чтобы рассудить спор белоруски и сербки Иваны Шпанович. Той самой Шпанович, которая год назад в Лондоне на 3 сантиметра перепрыгнула Судареву на пути к финалу! Впрочем, даже уступив в этой борьбе нервов, Ольга Сударева покинула стадион «Лужники» в ранге самой титулованной белорусской прыгуньи. Ни в коллекции Анастасии Мирончик–Ивановой, ни у Вероники Шутковой нет четвертого места чемпионата мира и европейской серебряной медали. А ведь еще совсем недавно, накануне отъезда в Москву, включение Сударевой в заявку сборной многие рассматривали как что–то вроде безальтернативного варианта.
— Для меня всегда было странно слышать, что в состав я попадаю случайно. Так могут говорить лишь те, кто толком не разбирается в атлетике, а просто краем уха слышит какие–то имена. На самом же деле популярность Мирончик–Ивановой и Шутковой объясняется очень просто. Они прыгают дальше меня на домашних стартах. Вот о них и говорят. А я предпочитаю свои лучшие результаты показывать на международных соревнованиях за границей.
— Почему так получается?
— Перед Олимпиадой они объясняли это тем, что вся подготовка ведется к Лондону. Я к Лондону не готовилась — поэтому поехала на чемпионат Европы и стала там второй.
— При этом в Лондоне ты на три сантиметра не допрыгнула до финала, показав совсем неубедительные 6,38 и всего 3 сантиметра уступив все той же Шпанович...
— В Лондон не взяли моего тренера. Ставку делали на Настю Мирончик–Иванову и Веронику Шуткову, поэтому поехали их наставники. А для меня очень важна поддержка. Прыжки в длину — технический вид. Здесь один данный вовремя совет может многое изменить. Видите ведь: я вот сейчас не попала в шаг, недоступила один раз 20, второй раз — 34 сантиметра, в результате без медали. Я никогда в жизни настолько не промахивалась! А ведь могло быть даже «серебро».
— Если добавить недобранные сантиметры, то твоим лучшим результатом сегодня мог быть 6,92. Как считаешь, насколько это близко к твоему пределу?
— Сложно сказать: я ведь на тренировках никогда не прыгаю с полного разбега. А значит, и засечь не получится. Да и бессмысленно на тренировках что–то измерять: там нет такого адреналина, как на соревнованиях. А прыжки без адреналина — это ведь и не прыжки вовсе. Знаю, что многим соревновательный антураж может мешать, давить, но у меня все происходит совершенно наоборот. И точно знаю, что 7 метров для меня — вполне достижимый результат. Это лишь вопрос времени и в какой–то мере удачи. Чтобы все сложилось, чтобы попала в движение... Может быть, уже на следующем старте перепрыгну.
— В длинных прыжках у нас сегодня три спортсменки экстра–класса. Какие у вас отношения между собой?
— Никакие. Их просто нет. Да и откуда им взяться: девушки в Минске живут, я — из Гомеля. Видимся разве что в секторе, а там не до дружбы. Просто работа. Но даже при этом для меня не очень–то и важно то, что сегодня я, а не они, выступаю на чемпионате мира. На все старты, куда я попадала и попадаю, я отбиралась сама. Без всяких авансов на перспективу. И для меня соперницы — не они. Куда важнее перепрыгнуть тех, кто сегодня соревнуется со мной в секторе на топ–турнирах.
— Слушаю я тебя и не понимаю: почему спортсменка с такими результатами и характером все эти годы оставалась в тени? Из Гомеля сложнее пробиться?
— Думаю, что если есть результат, то география уже не очень важна. Возможно, дело в том, что два года после пекинской Олимпиады я не выступала. Была в декрете. А Мирончик и Шуткова за это время распрыгались... А потом так смешно было: на Европе «серебро» взяла, и все начали говорить, что я какое–то там открытие. В 28–то лет! Вспомнили!
— Насколько возраст критичен для прыжков в длину?
— Все относительно. Шпанович, например, еще старше меня, а немка Хайке Дрекслер в свое время выиграла Олимпиаду в 36 лет. Так что как минимум до Рио меня точно хватит. Всего–то 32 будет!
— Жаль, что поздновато результаты расти начали...
— Как сказать: у меня до декрета лучший прыжок был на 6,72. Дальше здесь никто не летал. Да и в Пекин из нашей нынешней тройки прыгуний отобралась лишь я... Вот вспоминаю и, ей–богу, не понимаю, почему про них говорят, а про меня нет!
— Как–то не вовремя ты паузу взяла: только начала распрыгиваться, на Олимпиаду попала...
— Я к тому моменту до чертиков устала от атлетики. Даже смотреть ее не могла — трясти начинало от всех этих прыжков и забегов. А Пекин меня окончательно подкосил. Я ведь там 31–й была, и то лишь потому, что двух спортсменок дисквалифицировали. После этого, признаться, сильно сомневалась, что вообще в сектор вернусь.
— Сегодня сомнений в том, что не зря вернулась, уже нет?
— Конечно, нет. Ведь если оценить нынешнюю ситуацию и мою форму, то лишь с Бритни Рииз мне сегодня соревноваться на равных объективно не по силам. Американка на голову сильнее всех. Всех остальных можно и нужно обыгрывать. Настораживает другое. Вот я прыгаю. Настя, если уладит свои трения с тренером или найдет нового, то, возможно, тоже еще выкарабкается. Шуткова из декрета выйдет — это понятно. А за нами — никого. Все остальные соперницы в Беларуси мне проигрывают больше метра! Это ведь целая пропасть! Я ведь уже в 18 лет улетала за 6,20! Возможно, потому, что на начальном этапе карьеры тренировалась у супругов Коноплевых, которые подготовили нашу знаменитую семиборку Наташу Сазанович. Потом Михаил Коноплев умер, да и вообще тренеров, специализирующихся конкретно на прыжках в длину, у нас почти не осталось. Есть «спринтеры», которые могут научить разбегу, кто–то может подсказать что–то по технике. Но вместе все собирать приходится самой. Так что есть большая вероятность того, что вместе с нами закончатся и белорусские прыжки.
Владимир ДМИТРИЕВ.
Советская Белоруссия №149 (24286). Вторник, 13 августа 2013 года.
