Уже более 10 лет я занимаюсь разработкой новых подходов к решению сложных проблем школьного математического образования. По моим наблюдениям, к окончанию начальной школы "понимают" математику 60 - 80 процентов учащихся, к концу 5-го класса - 30 - 40 процентов, а к окончанию базовой школы - и вовсе 20 - 30. Куда "пропадают" дети? Как обеспечить высокое качество образования и сохранить здоровье школьников? Как учить доступно и без перегрузки?Первостепенную роль в том, станет ли математика (и не только математика) для каждого ученика посильным предметом, играет школьный учебник. С ним ребенок остается один на один, если, скажем, заболел, пропустил уроки, не понял объяснения и т.п. С другой стороны, и современный учитель должен уметь работать одновременно с детьми, имеющими разный уровень готовности к обучению, разный склад ума, разное отношение к учебе, выстраивать особую линию обучения для конкретного ребенка с учетом его индивидуальных психологических особенностей.
Главный путь реализации такой стратегии - изменение статуса школьного учебника, превращение его в "интеллектуальный самоучитель", понятный и доступный для школьников. Чтобы каждый мог самостоятельно (или при минимальной помощи взрослых), шаг за шагом осваивать школьную программу.
Каким я вижу школьный учебник математики нового типа?
Текст его должен быть организован так, чтобы в нем были представлены и практическая, и образная, и абстрактная линии введения учебного материала для детей с разными интеллектуальными способностями.
В учебных пособиях необходимо сочетание разных режимов обучения: инструктивного и самостоятельного, алгоритмического и исследовательского. А общая организация текстов должна предполагать постоянное общение: прямые и косвенные диалоги, обращения к ученику как к читателю и т.д.
И последнее. Учебник-самоучитель должен включать необходимые организационно-методические элементы в самих учебных текстах, чтобы ученик мог убедиться, усвоил ли он теоретический материал, научился ли решать задачи.
На мой взгляд, не Министерство образования, не экспертный совет, а сами потребители - учителя, ученики и их родители - на основании рейтинга должны выбирать, по каким учебникам заниматься. И что еще более важно: авторские коллективы, создающие учебники, непременно будут стремиться превзойти тот, что стоит в рейтинге первым. Честная и открытая конкуренция научных школ, авторских коллективов в конечном счете приведет к созданию хороших, любимых учащимися книг.
Валерий ГЕРАСИМОВ, педагог, автор учебников по математике.
Орша.
Век свободы не видать...
Мой сын сидит в тюрьме. И виноват в этом я. Горько это осознавать, но я сам испортил жизнь своему единственному ребенку. Нет, я не втягивал его в преступную группировку, не толкал на нарушение закона. Я его воспитывал. Как я теперь понимаю, неправильно. Воспитывал, начитавшись книжек доктора Спока, по принципу: чем больше у ребенка свободы, тем лучше. Считал, что если малыш с утра до вечера слышит слово "нельзя", он растет запуганным и безвольным. А мой сын должен быть раскованным и самостоятельным. Ни в чем не ограничивал его в детстве, предоставлял полную свободу во всем. И что же? Уже лет с 12 сын стал совершенно неуправляемым, агрессивным. К 15 годам уже не только мы с женой, но и работники инспекции по делам несовершеннолетних не могли с ним справиться. Он своим поведением словно нарывался хоть на какой-то запрет, хотел обрести хоть какие-то пределы дозволенного. И нарвался...
К чему я рассказываю о таких вроде сугубо семейных проблемах? Чтобы посоветоваться с читателями, как найти в семье и во всем нашем обществе баланс запретов и свободы, о которой так много сегодня говорят. За этими разговорами и призывами забывают, что главная свобода человека - ответственность. Перед своими близкими, перед обществом. При полной неконтролируемой свободе эта ответственность в нем просто не формируется. А это - беда и для самого человека, и для всех нас. Не случайно тот же доктор Спок в своей последней книге "Нашим детям - лучший мир" признается, что последствия того свободного воспитания, которое всю жизнь пропагандировал, сегодня приводят его в ужас. Так что же, назад к запретам? Да! Без них просто нельзя. Ведь даже в среде уголовников, которым вроде бы никакие законы (то есть, запреты) не указ, не поощряется беспредел. Его справедливо считают угрозой даже уголовному миропорядку. Это угроза и каждой конкретной человеческой судьбе. Как это случилось с моим сыном...
Анатолий АВДЕЕВ.
Гомельская область.
Памятник будет восстановлен
17 июля в "СБ" было опубликовано письмо Марии Аксеновой "Забытый памятник". Исполняющий обязанности председателя Логойского районного исполнительного комитета О.Качан сообщил в редакцию, что памятник погибшим землякам в деревне Дальковичи Околовского сельсовета будет отремонтирован в этом году, на месте сожженной деревни Альховка будет установлен мемориальный знак.
Отверженные
Еще год назад я считала себя самым счастливым человеком на свете. Я любила, была любима, мы готовились к свадьбе. И тут мой Серега попадает в больницу с приступом аппендицита. Вроде самая обычная операция, но после выписки из клиники любимого как подменили: он отказывался со мной встречаться, не подходил к телефону, ничем не объяснял свое более чем странное поведение. Мне казалось, я потеряю рассудок, если не разберусь в этой нелепой ситуации. В голову лезли самые разные предположения: изменил, разлюбил, встретил другую, хирурги что-то напортачили. Реальность же оказалась куда страшнее любого моего кошмара... В больнице у него взяли кровь на анализ, и реакция на ВИЧ оказалась положительной...
Что мы с Сергеем пережили, не пожелаю злейшему врагу. Само собой, мы отменили свадьбу, договорились ничего не объяснять родственникам. Как себя вести и что делать дальше, мы просто не знали. Еле дождались результатов моих анализов. Бог меня миловал. А ведь мы предохранялись, чтобы я не забеременела всего лишь до свадьбы. Боль, обида, недоверие переполняли меня. Я даже пыталась убедить себя, что мне еще крупно повезло, я сумею все забыть; любовь, дети, семья - все это впереди. И все же сердце тянуло к нему: ведь он сейчас один на один со своей бедой.
Вот уже два месяца я живу рядом с Сергеем. Он постоянно мучается от того, что его "часы тикают". Боится, как бы на работе никто ничего не узнал. А то ведь найдут предлог, уволят - от греха подальше. Боится порезаться, поцарапаться. Почти не подпускает меня к себе. Но самое несправедливое, что никто нам ничем не может помочь. Сергей совершенно не защищен социально, он, по существу, - отверженный в обществе. Даже не может оформить медицинскую страховку (хотя средства и позволяют), потому что ВИЧ-инфицированных никто не берется страховать. Эта болезнь все еще считается "привилегией" наркоманов, проституток и гомосексуалистов. Для них открыты пункты анонимной консультации, им "спонсируют" шприцы и презервативы, могут оказать медицинскую и психологическую помощь. Мой же Сергей - образованный, интеллигентный, порядочный, с которым просто судьба сыграла злую шутку, - он в такой пункт не обратится никогда. Мы пару раз сходили на прием в Республиканский центр профилактики СПИДа, были у психолога. Не переутомляться, поддерживать иммунитет, остерегаться любой инфекции - вот и все рекомендации, которые ему дали. Боюсь, как бы водка не стала его единственным спасением. Но осуждать его за это не берусь.
Когда я раньше читала про СПИД, эта проблема представлялась мне какой-то марсианской, очень-очень далекой и совсем меня не касающейся. Сейчас же я знаю, что от СПИДа ежедневно умирают 8 тысяч человек, знаю, что сегодня в мире инфицировано уже 22 миллиона человек, из них в Беларуси - 4.344. И знаю, что моего Сергея никто не в силах вылечить. А вот поддержать, помочь, да и просто заметить - ведь можно? Но никто этого не хочет. Философия "моя хата с краю", конечно, самая безопасная. А именно она определяет отношение нашего общества к ВИЧ-инфицированным. Увы, беда сама выбирает, в чью "хату" постучаться. Так, может, пора нам наконец выработать социальный механизм отношений с теми, кто попал в эту страшную беду?
Ксения В. Гомель.
