На этот и другие вопросы ответила в ходе интервью «Р» председатель Брестского областного суда Тамара СУЧОК (на снимке)
— Скажите, Тамара Ивановна, а мнение людей вы, председатель областного суда, как-то изучаете, анализируете его по тем или иным аспектам судебной деятельности?
— Конечно. В очередной раз ездила я недавно по линии информационных групп облисполкома в филиал РУП «Брестэнерго» «Агроэнерго Зеленевичи» Пружанского района. Рассказала во время своего выступления, как жестко боремся с теми, кто садится за руль в пьяном состоянии. Люди же мне в ответ: «А мы не согласны с этим!» — «Почему же?» — спрашиваю. «У нас некому работать! Мало того что трактористу суд присуждает миллионный штраф, так еще и права отбирает. А кому в таком случае садиться за руль трактора? Руководителю хозяйства, что ли?»
В ходе обсуждения проблемы родилось такое, на мой взгляд, разумное предложение. Надо не только назначать выпивохе за рулем один миллион штрафа (для сельского жителя это серьезная сумма), но и за эти деньги пролечить его от алкоголизма. Потому что иначе он не найдет денег на ту же кодировку. Действительно, подумалось, можно ввести в санкцию известной статьи дополнение: принудительное лечение такого гражданина от алкоголизма в рамках выплаченного им штрафа. К этому мнению народа, сельской глубинки, считаю, очень даже надо прислушаться.
Остро дала о себе знать в последнее время и проблема, связанная с пьянством за рулем. Районные врачи дают заключение, что водитель, доставленный ГАИ на освидетельствование, пьян, а областные и республиканские через неделю, а то и месяц — прямо противоположное.
— Почему вообще возникла такая проблема? Откуда растут ее ноги?
— Контролируя ситуацию о наказании пьяных водителей, мы обратили внимание на то, что слишком много прекращенных дел. Затребовали конкретные дела, изучили их. И выяснились противоречия в определении состояния человека. Районный врач дает заключение: водитель был пьян, а областной — что трезв. Причем последний утверждает это, хотя и не видел, каким был обследуемый в тот момент, когда делалось заключение. Исключительно по бумагам. Быть может, врачи, что делают первичные заключения, в чем-то и ошибаются, не правильно оформляют бумаги. Но почему этих ошибок тогда так много?
Раньше такой случай был где-то один в год. Областная инстанция поправляла районную, когда кого-то обвиняли, что он пьяным находился на работе. Нынче же двойственных подходов к случаям с пьяными водителями уже десятки. И в этом я вижу проблему, которую следует разрешать прежде всего областному управлению здравоохранения. Ему необходимо тщательно разобраться, при необходимости провести учебу кадров, предпринять другие меры.
Есть основания взглянуть на проблему и шире. Потому что, как правило, водители, которых заподозрили в том, что они, будучи пьяными, управляли автомобилем, после этого ложатся в больницу. Возьмем кобринский случай. Такой водитель был госпитализирован и около полутора месяцев с диагнозом гастрит находился в больнице. Других же пациентов выписывают спустя пять дней после операции. Понятно откуда больничная волынка: очень уж хотелось кобринскому горе-водителю протянуть время до двух месяцев. Такой срок дается на то, чтобы лишить водительских прав того, кто соответствующим образом проштрафился. Истекают два месяца — и суд не может привлечь нарушителя к административной ответственности.
— Добился ли своей цели кобринский хитрец?
— Вы знаете, добился. Мы из-за него привлекли судью к дисциплинарной ответственности, хотя и ее особой вины нет в том, что правонарушитель ушел от наказания. Ведь когда человек находится в больнице, судья не имеет права рассматривать дело. Другой вопрос — насколько обоснованно он там залег. Судья же пострадала в основном потому, что не позаботилась, чтобы по горячим следам, без промедления рассмотреть административное дело этого нарушителя.
— И какой выход тут вам, Тамара Ивановна, видится? На мой взгляд, привлечение судьи к дисциплинарной ответственности не решает проблемы…
— Надо дать право суду рассматривать материал об административном правонарушении, если видно, что водитель явно уклоняется от явки в суд, хотя и не признает вину.
— Не будут ли тем самым ущемлены права гражданина?
— Считаю, что нет. Ведь в суде вполне может присутствовать его представитель. Например, нанятый адвокат, который будет отстаивать право клиента сохранить свое водительское удостоверение и т. п. Можно дать право суду самому назначить представителя, который защищал бы интересы действительно или притворно больного человека, отсутствующего на судебном заседании.
— Вы вели речь о поездке в составе информационной группы, но отвлеклись, сосредоточившись на больной проблеме. Хотелось бы вернуться к вашему участию в таких формах работы с населением. Часто ли вы выезжаете в различные районы области с информационными группами? Насколько полезны они?
— Раз в месяц обязательно выезжаю, зачастую в самые отдаленные уголки Брестчины в составе информационной группы облисполкома. Кроме того, активно работает и информационная группа областной организации ОО «Белорусский республиканский союз юристов». В ее составе — прокурор области, председатель Хозяйственного суда, начальник УВД, другие представители. Недавно мы побывали на одном из малоритских предприятий и в очередной раз убедились, насколько продуктивна такая форма общения с людьми. Чаще всего мы посещаем агрогородки. При этом ведем прием граждан по вопросам, которые у них накопились, разрешаем на месте жалобы, выступаем с лекциями. Считаю, что такая форма общения полезна для обеих сторон. Председатель Хозяйственного суда Брестской области Сергей Кулак взял на себя организационную сторону этой работы.
— Рациональные зерна в предложениях граждан попадаются? Какие проблемы ими поднимаются чаще всего?
— Много жалоб на то, что не исполняются судебные постановления.
Правильно люди пишут и говорят: при советской власти тем, кто оказывался в колонии, давали работу, а потому и шло возмещение ущерба потерпевшим от преступных деяний. В настоящее время, как правило, нет у осужденных работы, по этой причине зачастую абсолютно не возмещается причиненный ущерб. Если бы государство взяло на себя какую-то долю ответственности за то, что совершено конкретное преступление, и возместило потерпевшим ущерб, то оно могло бы потом и взыскать его с непосредственных виновников. От имени и с возможностями государства. Думается, этот спрос был бы более строгим и мотивированным, принес бы оптимистичные результаты. В других странах уже есть такой механизм. Быть может, он у нас должен быть со своей спецификой, но разрабатывать его необходимо. Надо тем, кто находится в колониях, предоставлять работу. К решению проблем с возмещением причиненного ущерба в результате совершенных преступлений, возможно, надо подключить и страховые компании.
Тревожит, что у нас много уклонистов от уплаты алиментов. Мы получаем массу обращений наших женщин по этому поводу. Некоторые ушлые граждане два месяца не платят алименты, а на третий какую-то копейку внесут. Выходит, что у них уже нет трехмесячного уклонения, после которого неплательщика на практике привлекают к уголовной ответственности. Несмотря на то, что за ним числится порой 5—8 миллионов рублей долга, который накапливался годами. Требуется законодательно отрегулировать эту неувязку: в соответствующей статье УК словосочетание «уклонение более трех месяцев от уплаты алиментов в течение года» дополнить словами «либо наличие трехмесячной и большей задолженности по алиментам». Иначе уклонистов трудно побудить к тому, чтобы они исполняли свой отцовский долг.
Анализ показывает, что обращения женщин по поводу размера алиментов чаще всего связаны с неправильным поведением индивидуальных предпринимателей. Они официально показывают, что получают минимальную зарплату, хотя на самом деле она гораздо больше, в то же время ездят на дорогих машинах. Хорошо, что законодатель установил минимум, в пределах которого мы и взыскиваем алименты. Но до конца это проблему не решает.
Есть у нас один уклонист, у которого вторая жена — ИП, а он числится у нее наемным работником. У него официальная зарплата 70 тысяч рублей. Тем не менее он ездит на шикарном «мерседесе», на одни телефонные разговоры ежемесячно тратит около 100 000 рублей. Конечно же, вторая жена способствует уклонению мужа от выплаты алиментов. Не хочет она задуматься, что подобное может повториться и в отношении ее детей. К правовому тут добавляется и моральный аспект проблемы.
В минувшем году, кстати, президиум областного суда отменил более 20 определений о взыскании алиментов в связи с тем, что родители-должники «узнали», что они не являются отцами детей.
— И чем это было продиктовано? Каковы были последующие результаты таких отмен?
— Необходимость отмены обусловлена п. 29 постановления пленума Верховного Суда от 20 декабря 1991 года «О практике применения судами Республики Беларусь законодательства при рассмотрении дел об установлении отцовства и взыскании алиментов на детей». В 99 % случаев в удовлетворении исков отказано. Поэтому считаю, что с целью защиты прав детей следует исключить этот пункт из постановления пленума. Вполне можно оспаривать отцовство без отмены судебного решения о взыскании алиментов, а затем, в случае необходимости, пересмотреть решение о взыскании алиментов по вновь открывшимся обстоятельствам.
— Каков результат правовых и организационных мер, направленных на реализацию на Брестчине права граждан на судебную защиту и облегчение доступа к правосудию?
— За минувший год в Брестской области окончено более 42 тысяч гражданских дел. Это на треть больше, чем в 2008 году. В сравнении с 2004 годом зафиксировано двукратное увеличение.
Нагрузка на судью в нашей области является самой большой в стране и составляет 133,4 дела и материала в месяц. Несмотря на такую нагрузку, судьями области обеспечена достаточно высокая оперативность рассмотрения дел, фактически не допущено нарушения сроков, установленных законом. Стабильность решений составляет 99,5 %.
Следует отметить, что, реально почувствовав доступность правосудия, граждане стали более нетерпимыми к любым оплошностям, нарушениям норм процесса или этики, чутко реагируют на несоблюдение принципа беспристрастности. Число поступивших жалоб и обращений за год возросло в два раза. При этом ни одно обращение не осталось без реагирования. 18 судей привлечены к дисциплинарной ответственности за нарушение законодательства при отправлении правосудия.
Иной раз приходится защищать и судей. Так, судью областного суда после оглашения приговора грубо оскорбил осужденный, в связи с этим подано заявление в прокуратуру. После получения анонимного обращения заявление о поиске автора и привлечении его к ответственности за клевету подано в прокуратуру председателем суда Лунинецкого района.
— Какие гражданские дела доминируют в последнее время?
— За год увеличилось поступление в суды дел о невыплате заработной платы (на 171 %), о возмещении ущерба, причиненного работником при исполнении трудовых обязанностей (на 40 %), об освобождении имущества от ареста (на 49 %), о принудительной госпитализации и лечении граждан (на 23 %). Однако значительную часть — почти половину (18 588) — составляют дела приказного производства. Их количество увеличилось более чем в два раза. Большинство из них (почти две трети) — это взыскание квартплаты и иных коммунальных платежей.
Среди дел искового производства 60 % составляют дела о взыскании задолженности по кредитному договору, более 18 % — возмещение ущерба, около 10 % — взыскание денег по гражданско-правовым договорам, задолженности по платежам. Как правило, они удовлетворяются.
— В каких нововведениях, на ваш взгляд, нуждается судебная система?
— Закон дает возможность записи судебного процесса. Поэтому с учетом современных технологий следует чаще практиковать ведение и приобщение к материалам дела записи судебного процесса. Это будет дисциплинировать не только судью, прокурора и адвоката, но и граждан, позволит сократить время на ознакомление с протоколами судебных заседаний и подачу на них замечаний, исключит обвинения в предвзятости. Современные телекоммуникационные технологии могут и должны применяться при непосредственном судебном разбирательстве. В частности, для обеспечения возможности участия в процессе лиц, находящихся в СИЗО, без их доставки. При проведении судебного заседания может быть использована система видеосвязи для допроса свидетелей и т.д.
Как известно, ровно три года действует Кодекс об административных правонарушениях и ПИКоАП, который ограничил возможность надзорного обжалования постановлений шестью месяцами. И жалоб граждан на сокращенные сроки не имеется. Возможность же обжалований в порядке надзора решений суда по гражданским делам растянута на три года. Вступившие в законную силу судебные постановления должны исполняться как можно скорее. Именно в этом будет реальная защита прав граждан. Как мне представляется, устарела позиция, когда по вступившему в законную силу судебному постановлению судебный исполнитель еще дает должникам срок 7 дней на добровольное исполнение (на деле дает им сигнал о том, что надо прятать вещи), а затем предпринимаются меры по принудительному исполнению.
Бумажная система делопроизводства, действующая в большинстве судов, морально устарела и должна быть заменена электронным документооборотом. Он позволит сократить издержки, повысит эффективность внутреннего контроля. Пока же реалии таковы: в двухсоставном суде Жабинковского района при самой низкой в области нагрузке число исходящих документов составило более 13 тысяч, а в суде Московского района г. Бреста — более 65,5 тысячи.
