Тамара Лисицкая, обладательница самого чувственного голоса в нашем радиоэфире, никогда не делала тайны из своей частной жизни. И все же непостижимо, какими чудесными способностями надо обладать, чтобы столько всего совмещать — писать книги и сценарии, заниматься благотворительностью и участвовать в телешоу, растить троих детей и рисовать... Чары, не иначе! Однако до чудес в нашем словаре мы с ней так и не добрались...
Час
Отчетливо помню момент, когда я начала чувствовать время. Я работала ди–джеем на радио, и однажды, когда до конца песни осталось 2 минуты, мне понадобилось срочно выскочить в другую комнату и что–то там забрать. Причем сначала еще требовалось добежать до лифта... Сделать это в любой другой ситуации было невозможно, но тут я точно знала, что через 2 минуты остановится музыка и я должна выйти в эфир. И все успела — в те самые минуты у меня как будто заработал некий орган, позволяющий ощущать секунды, я вдруг стала ладить со временем... В контексте секунд час — просто гигантский срок. За час я могу сделать очень немало. Наверное, могла бы еще больше, если бы не моя многодетность, не моя рассеянность и привычка браться за десяток дел сразу... Но если бы мне предложили назвать лучшее из своих качеств, без ложной скромности могу сказать: я действительно многое успеваю. Независимо от времени суток и своего состояния. Пожалуй, не существует физических явлений, которые могут меня остановить, когда я должна что–то сделать... Сегодня ночью, например, в 3.50 я отсылала сценарий на читку. Через два часа проснулся ребенок, потребовал внимания... Днем прогулялись с дочкой по школьному базару, привела ее домой — и в ближайшем скверике, где минут через 40 у меня была назначена встреча, устроилась дописывать новую книгу... Никаких допингов мне не нужно. Ну, может, только кофе... Но лучше всего меня бодрит подтверждение качества моей работы. Когда работа сделана хорошо, у меня включаются сразу четыре вторых дыхания!
Черновик
Есть у меня один сумасшедший блокнотик... И муж, и знакомые частенько замечают, что неожиданно я бросаю все дела, достаю этот блокнотик и лихорадочно что–то записываю там помадой или чем придется. Нет, это не какие–то гениальные мысли, просто я могу услышать какое–то словечко, которое никогда прежде не слышала. Или вдруг отметить необычный сюжетный ход — что–то достаточно бытовое, но яркое, что захочу потом использовать... Конечно, это не вполне черновик — основные мои черновики в компьютере, хотя и они на черновики в обычном представлении не похожи, скорее это просто разрастающийся текст...
Но вообще слово «черновик» вызывает у меня совсем другие ассоциации. Долгое время я жила с ощущением, что вот это все, происходящее со мной здесь и сейчас, — все это начерно. Что я не высыпаюсь, что вместо того, чтобы привести в порядок прическу и сделать для себя что–то полезное, я реально много работаю, — когда–нибудь это непременно закончится и мне наконец–то станет легче, так мне казалось. Я вырасту, выучусь и куплю тысячу новых курток — Буратино помните? Я не могла избавиться от ощущения, что сейчас не то время, когда можно требовать от жизни удовольствий или просто наслаждаться сегодняшним днем. Мол, сперва надо хорошо поработать и уже потом...
Но вдруг... По сути, ничего и не произошло. Но непонятно откуда ко мне пришло чудесное ощущение, что моя жизнь происходит прямо сегодня. Теперь, даже когда я в миллионный раз стою у плиты и чищу картошку, я чувствую, что живу. И это так хорошо...
Чердак
В свое время я исползала все чердаки и чуланы в домах своих бабушек. Но, вопреки ожиданиям, никаких кладов там не нашла... Зато варенье в компании многочисленных двоюродных братьев и сестер воровала оттуда постоянно. Каждая такая «операция» у нас была четко спланирована: одни сторожили, чтобы бабушка невзначай не пришла, другие держали двери, чтобы они не хлопали и не скрипели, третьи зубами открывали капроновые крышки и нагребали варенье, по ходу его употребляя... Помню, сверху там еще была такая восхитительна пенка, которая всегда доставалась мне, братья и сестры ее терпеть не могли! Бабушка, как я понимаю это уже теперь, специально вела себя так, чтобы мы чувствовали запретность своего поведения, — по–другому мы не ели, а «чердачно» нас хоть вареньем, но можно было накормить...
Бабушкины деревни располагались в живописном Мстиславском районе, где много церквей и оврагов. Все наше детство проходило в диких скачках по этим горам, пещерам и каньонам... Как–то раз я увидела телесюжет об Америке и так впечатлилась лицами президентов, высеченными прямо в горе, что решила почти на таком же высоком (так мне казалось) песчаном откосе вырезать товарища Ленина — на тот момент это было актуально. Я училась тогда в 3–м или 4–м классе, неплохо рисовала, и у меня даже что–то получилось — представляю, как смешно это смотрелось снизу, с дороги...
А в школьный сезон я возвращалась в Минск, в район Серебрянка, где рядом с Чижовским водохранилищем был огромный парк. Сейчас он облагорожен, не то что тогда... Словом, с диких гор Мстиславщины перемещалась в дикие сады Серебрянки. В определенной степени это и сформировало мой характер...
Чудачество
Даже в глазах друзей мы выглядим странноватой семьей — и работы у нас с мужем довольно странные (супруг Тамары — Глеб Морозов — шоумен, телеведущий, директор NETradio. — Авт. ), и спать мы ложимся в 4 утра (детей это, правда, не касается), и по Европе колесим с палатками всей своей семейной компанией... Нам приятно немного «фриковать», это правда. У нас даже как будто внутренняя установка такая — ну вот такие мы чудики. И я точно знаю, что друзья испытывают удовольствие от общения с нами и стремятся в гости, чтобы слегка разнообразить свою жизнь... Но это только со стороны кажется, что в нашем доме царит абсолютная творческая свобода, такой будоражащий дух альтернативщины. Мало кто знает, что за всей этой активностью, поездками–походами и ночными разговорами на кухне у нас потом наступает нормальный рабочий день. Причем довольно жесткий... Большую часть дня и я, и мой муж строго ограничиваем себя в удовольствиях, чтобы работать и обеспечивать семью и наши чудачества. По–настоящему мы расслабляемся только в выходные...
Честолюбие
Честолюбие у меня ого какое! Я же Козерог по гороскопу, причем очень правильный и серьезный Козерог. Всегда четко знаю, где я чего добилась и хорошо ли поработала. И мне важно получить адекватную оценку моей работы, финансовую или профессиональную. В противном случае мое честолюбие гложет меня немилосердно и я очень страдаю. Теряю силы, не могу работать, впадаю в депрессию... Но стоит меня похвалить мужу, родителям, коллегам или заплатить гонорар — тут же готова действовать дальше.
Дешевые штучки мне не нужны. Скажем, когда меня оценивают только как красивую женщину, я очень скептически к этому отношусь. Во–первых, никакой моей заслуги в этом нет. И потом, сколько еще лет я буду это слышать? Тратить жизнь на то, чтобы и в 60 оставаться секси, я не стану. Красота пройдет — что останется? Тут у меня все четко и понятно. И насколько я честолюбива к профессиональной оценке, настолько же безразлична к внешней суете и ужасно нервничаю, когда меня, например, узнают на улице. Первое время меня «сдавали» дети — когда ко мне подходили с вопросом «Это вы — Тамара Лисицкая?», дети кричали: «Да!» Но потом мы обсудили с ними этот момент...
