НАН, доктор сельскохозяйственных наук, ученый, благодаря которому о белорусских сортах слив и алычи знает весь мир. С другой стороны, он изучает астрологию, считая ее одной из самых точных и изобилующих неопровержимыми фактами наук, мастерски составляет лунные календари для садоводов и огородников и верит, что черный кот или баба с пустыми ведрами для нашего брата-славянина явно не к добру. Неужели Валерия Авксентьевича не терзают внутренние противоречия?
Он встречает меня в одном из кабинетов Института плодоводства, который находится неподалеку от Минска, в поселке Самохваловичи:
— Вообще-то моя фамилия должна быть Парфенов. Мой дед родом из села Парфены Гомельского района. Когда поступил в церковно-приходскую школу, оказалось, что в классе — все сплошь Парфеновы. Батюшка-священник по-своему вышел из затруднительного положения. Отца зовут Матвеем? Значит, будешь у нас Матвеевым.
Осматриваю кабинет главного научного сотрудника, которому через несколько дней стукнет 78 лет. Шкафы ломятся от книг и журналов. На столе большая лупа, календарь, папки с документами. На почетном месте под левой рукой внушительный том — “Плодоводство”, папка с черновиком какой-то научной работы, вырезками из газет. Рядом многостраничная таблица эфемерид — координат Солнца, Луны и планет — на 2017 год. С другой стороны примостились лунный календарь с пометками на полях и книга по астрологии. Никак не могу понять, как ученому удается совмещать такие противоречивые вещи?
Валерий Матвеев пришел в Институт в 1956 году, сразу после десятого класса школы. Уже постфактум получал высшее сельскохозяйственное образование. Шестьдесят лет на одном рабочем месте. Шесть десятков лет, посвященных исключительно селекционной работе по сливам и алыче. Далеко не каждому дана такая усидчивость.
Сегодня на счету Валерия Авксентьевича — два десятка авторских сортов сливы и алычи. “Сонейка”, “асалода”, “далікатная”, “мара” — названия, как слова песни. Коллеги по институту признают, что без этого ученого в нашей стране, возможно, до сих пор существовали бы только два вида полудикой алычи, мелкие плоды которой годились разве что на повидло. Сегодня же белорусская селекция этих плодовых культур признана во всем мире.
Около 20 уникальных сортов сливы. Много это или мало? Матвеев считает, что результат его деятельности получился неплохой. Просто процесс выведения нового сорта занимает около 20 лет. Все начинается с изоляции двух веточек на разных растениях — “маме” и “папе”. С отцовской веточки собираются цветки, из них выделяется пыльца, которая кисточкой наносится на соцветия веточки материнской. Потом растятся плоды. Их косточки высаживаются в землю и доращиваются до плодоносящих деревьев, на это требуется 7—8 лет. Затем строгий осмотр в селекционном саду, во время которого выбираются “вундеркинды” — уникальные растения, вобравшие в себя лучшие качества “родителей”. Их не более 1% из общей массы, но они на самом деле уникальны. Черенки прививаются на подвои и культивируются еще не менее 5 лет. Вот так незаметно пролетает двадцатилетие. А в итоге из тысячи высаженных когда-то косточек остаются 2—3 дерева...
— Знаете ли вы, что я глубоко верующий человек? — огорошивает Валерий Матвеев, который за несколько минут до этого убеждал, что большего материалиста, чем он, сложно отыскать. — Я истово верю в закон природы, в глобальную селекцию.
Ученый делится многолетними наблюдениями и размышлениями. Любая искусственно выведенная популяция живых организмов в своем развитии стремится к среднепопуляционному уровню. Допустим, в стенах Института плодоводства вывели какой-то сорт сливы, а потом пустили его развитие на самотек. Через несколько поколений спящие дикие гены, которые глушатся учеными, пробудятся, и растение одичает. С человеком та же история. Замри процесс окультуривания, и в нас неминуемо проснутся гены обезьяны. Кто-то или что-то ведет, гонит нас в нужном направлении.
— Человек — существо разумное. Что если он сам себе проводник? — спрашиваю я.
— А если нет? Вот я как ученый-селекционер имею право отбирать самые ценные экземпляры деревьев. А остальные, не желающие развиваться, мне не нужны. Я беру большой трактор и перепахиваю их насаждения, подготавливая почву для более достойных. Может быть, так же и с людьми? Кто со стопроцентной вероятностью возьмется утверждать, что при малейшей попытке селекционного “бунта” с нашей стороны не появится такой “трактор” — эпидемия неизлечимой болезни, природный катаклизм планетарного масштаба?
Я общаюсь с Валерием Авксентьевичем и недоумеваю: откуда у выдающегося ученого такие псевдонаучные или даже мистические мысли? Он не обижается на прямые вопросы. Более того, готов на них отвечать с высоты своего опыта. Его всегда интересовали процессы мироздания. По его же собственному определению, настырный материалист, стремящийся все пощупать, прежде чем поверить, получил дополнительное образование — астролога. Прошел обучение в астрологической школе Павла Глобы.
Астрология, на мой неискушенный взгляд, наука так себе. Многие ее и вовсе наукой не считают. Главный научный сотрудник отдела селекции плодовых культур Института плодоводства придерживается иного мнения. В пример приводит популярный среди садоводов лунный календарь, основанный именно на астрологии. Долгие годы ученый изучал его, потом стал составлять сам. А значит, что-то научное в этой “народной подсказке” все же есть?
— Дорогу перебежал черный кот. Спустя минуту прохожий споткнулся и сломал ногу. Виноват ли кот? А если пострадавший и животное встретились опять и вновь случилось несчастье? Здесь включится самовнушение: кот был, значит, нужно ждать беды.
Лунный календарь — примерно из той же оперы. Тот, кто в него верит, подсознательно более тщательно готовится к посадкам, уборке урожая. А тот, кто не верит, действует спонтанно и, как правило, допускает больше ошибок, портит растения. Вот он, секрет лунного календаря. Хотя секрет этот не единственный.
Валерий Матвеев делится своими наблюдениями:
— Полнолуние на самом деле плохой день для прививок растений. Не успеваю я разрезать кору, как рана заплывает соком, черенок не приживается. Наоборот, насыщенное соком растение благодарно реагирует на подкормку, быстро впитывает все полезные вещества. Поверьте, эти факты отражены в каждом толковом лунном календаре. Лучше не проводить работу с растениями и в критические фазы Луны. Кстати, многие врачи замечали: в полнолуние даже маленькая ранка обильно кровоточит. Луна влияет на приливы и отливы океанов. Кто поручится, что здесь она ни при чем?
— А в своей научной работе вы пользуетесь лунными календарями?
— Разумеется.
— Помогают?
— Как вам сказать... Я не листаю эту книжицу. Но несколько раз по итогам сезонных работ ради интереса с ней сверялся. В большинстве случаев я в силу опыта выбирал нужное время для работ. Можно это доказать или нет, но Луна на самом деле влияет на результаты труда.
Но как же так? Ученый обязан руководствоваться фактами. Высказываю свою мысль Валерию Матвееву. Он отвечает, что, помимо фактов, есть еще и теории. И убежден, что любая самая безумная теория имеет право на существование до тех пор, пока не будет подтверждена. Или опровергнута.
Как бы то ни было, я охотно верю, что составленный лично Валерием Матвеевым лунный календарь работает. Хотя бы потому, что в него селекционер с шестидесятилетним стажем внес и свои личные наблюдения. А факты — вещь упрямая.
muravsky@sb.by
