Кто–то явно проявляет жалость, которую я не разделяю. Мужчина не похож на бомжа: утром он нормально одет, трезв и не выглядит больным. Чтобы ежедневно и в любую погоду обходить городские дворы, надо быть в хорошей форме. Достаточной, например, чтобы сгребать в кучи те же опавшие листья — чем неподалеку и занимаются работники местного ЖЭСа, пока он совершает свой обход. Почему не работает? Тунеядец?
Не знаю. Но он позволяет оценить и сложность задачи, которую поставило перед собой государство, и ее гуманистический смысл. Не секрет, что провозглашенную борьбу с тунеядством одни уже называют очередной кампанией и предрекают ее фиаско, другие судачат про нарушение прав личности. Это упрощение. Проблема сложнее.
Государство можно сравнить с большой семьей. В плохой никому нет дела до остальных, каждый сам по себе. Родители работают неизвестно где, младшие дети прогуливают уроки, старшие попали в дурную компанию, старики в деревне забыты. В хорошей семье — государстве! — все иначе. У взрослых достойная работа, дети учатся, а после школы идут в студию (бассейн, ледовый дворец, танцкласс...), старики присмотрены. Решив насущные, первостепенные проблемы, государство обратило внимание, я бы сказал, на своих непутевых детей.
Допускаю, что этот мужчина с прутиком — вовсе не закоренелый бездельник. Что–то в жизни не удалось: раз, второй, третий. Он потерял веру в себя и махнул на все рукой. Если ему помочь, все опять наладится. В этом мне видится философский, гуманистический смысл задачи: помочь тем, кто не справляется сам.
И тут же возникает практическая проблема: как его найти? Если человек не работает, но не бузит по ночам и не хулиганит днем, о нем даже милиция может не знать. Первая сложность: найти тех, кто по каким–то причинам избегает труда в общепринятом понимании. Участковым, наверное, прибавится работы, но кто сделает ее лучше?
Затем надо отделить тех, кому надо помочь (чтобы привлечь уже социальные службы), от других, которых надо сразу и решительно предупредить. Попутно обнаружится немало людей умелых и работящих, которые честно «зашибают деньгу», например, на подмосковных стройках. Им надо бы напомнить про налоговые правила, нарушение которых в цивилизованном мире считается серьезным преступлением... Нас ожидает если не перепись, то, по крайней мере, инвентаризация имеющихся сведений о трудовых ресурсах, явных и скрытых.
Работа ожидает также специалистов из сферы права и законодателей. Первым желательно найти понятные, мотивированные термины для разных категорий временно не работающих граждан. Чтобы, например, обидным словом «тунеядец» не клеймить того, кто этого еще не заслужил. Дело законодателей — определить каждому термину свой статус и меры наказания.
Работа предстоит серьезная. Надо заново, в новых социально–экономических реалиях, воссоздать демонтированную в начале 90–х правовую базу. И если государство берет это на себя, то еще раз доказывает, во–первых, свою ответственность и честность перед гражданами. Полностью либеральная модель общества, где каждый выплывает (или барахтается) в одиночку, не наша модель. Во–вторых, это свидетельство зрелости государства.
У соседей политики и общественность тоже обеспокоены проблемой. Еще год назад губернатор Кемеровской области Аман Тулеев предложил депутатам Госдумы принять закон о борьбе с тунеядством и профессиональными безработными. Позже депутаты московской мэрии пожелали вернуть в кодекс административных и уголовных правонарушений статью о бродяжничестве и тунеядстве. Пока это лишь пожелания. Что ж, Беларусь в своей новейшей истории уже не раз первой проявляла инициативы — в сфере экономики, права, социального устройства, — которым наши соседи сначала удивлялись, а потом нередко следовали.
ponomarev@sb.by
Советская Белоруссия №208 (24589). Четверг, 30 октября 2014.
