В ноябре 1995–го мне надо было позвонить. Мобильника тогда еще не было, как и квартирного телефона. Так вот из шести телефонных аппаратов рядом с универсамом на Юго–Западе работал только один. У кабинки с выбитыми стеклами стояла очередь. Пять его изувеченных и раскуроченных собратьев встречали меня в разбитых будках. У трех оторваны трубки (жестоко, с мясом), а еще у двух выломаны и диски. Спираль, разноцветные провода на месте тяжелой черной трубки. Почему этот момент запомнился? Да только потому, что звонил я в роддом. Жена родила дочку. Подобная картина встречалась не только на тогдашних окраинах Минска, но и в центре города. Сейчас в это сложно поверить, но так было.
Приятель, с которым мы на днях вспоминали не столь далекое прошлое, рассказал, как в те времена в кинотеатре «Пионер» делали ремонт. Он работал инженером в организации, его проводившей. Покрасили стены, полы отремонтировали, решили заменить в зрительном зале кресла. Старые, исцарапанные, фанерные убрали, заменили новыми. Мягкими, красивыми, нескрипучими. Ведь приятно сидеть и смотреть фильм в мягком и удобном кресле. Но радость администрации кинотеатра оказалась не очень долгой. Удобные сиденья в течение пары недель были изрезаны, изорваны, торчал клочьями поролон, болтались куски обивки... Перед началом сеанса, конечно, просили зрителей, чтобы бережно относились к мебели. Пробовали ловить и наказывать хулиганов, но все напрасно. Хорошо, что старые фанерные кресла еще не успели утилизировать. Новые изувеченные убрали, а старые вернули... Вот как было.
Похожая картина наблюдалась в общественном транспорте: в автобусах, троллейбусах и трамваях, поездах. Даже в самолетах кресла были порваны. Складывалось впечатление, что всех и вся захлестнула волна идиотского вандализма. В почтовых ящиках горели газеты. Кабинки лифтов встречали невероятной грязью и вонью, до уродства сожженными кнопками. Стены подъездов, двери и перила перепачканы. Лампочки и светильники разбиты, окна без стекол... Да что я рассказываю, все и без меня помнят, как все выглядело и воняло в недалеком прошлом.
Стоило появиться новому киоску на улице, новой скамейке в парке или у подъезда, новой остановке, как вскоре, словно по мановению волшебной палочки злого кудесника, новое превращалось в старое, изувеченное и уродливое, абсолютно не выделяющееся из общей серой среды. Примеры можно множить до бесконечности...
У меня есть смутная догадка, почему все это происходило. Мне кажется, что жизнь создавала разрыв между тем старым и обычным, тем, что человек имел дома, и тем, что вдруг появлялось в местах общественных. Молодежь протестовала, превращая новое в привычное, а старшее поколение не одергивало, строго не наказывало... А потом, когда начали появляться импортные вещи, заграничные автомобили, одежда стала доступной, окружающий мир, среда обитания начали отставать от того, что у человека было дома. И борьба с ним утратила смысл.
Мне сложно объяснить дочке, что произошло с миром за последние два десятилетия. Она все произошедшее воспринимает как данность. Полагая, что все так и было еще до ее рождения. Все, что она видит и имеет, по ее разумению, — лишь усовершенствованные модели чего–то старого. Тот скачок, который произошел, она не ощущает, так как сравнить ей пока еще не с чем.
P.S. Кстати, бабушка моего приятеля, рожденная до революции, рассказывала забавное наблюдение о Минске. Когда на улицах появились красные флаги, город стал невообразимо грязным, а скамейки и заборы начали ломаться, тумбы с афишами и объявлениями падать... Причина антисанитарии и вандализма, разгулявшегося на улицах, была банальной. Большевики оперативно арестовали всех минских дворников как пособников побежденного царского режима. Верно полагая, что дворники работали осведомителями жандармерии, докладывая, кто и когда приходил в тот или иной дом. Через пару недель всех выпустили, так как по улицам стало тяжело ходить, а дворы превратились в настоящие свалки.
Советская Белоруссия №140 (24277).Среда, 31 июля 2013 года.
