О ком все–таки говорится в знаменитой поэме Николая Гуссовского?23 октября прошлого года в нашей газете была опубликована большая статья воложинского краеведа Георгия Корженевского «Песня о зубре. Что мы знаем о жизни Николая Гуссовского?» В ней впервые, опираясь на конкретные факты, высказывалось мнение, что знаменитый поэт родился, вырос и видел охоту на грозного зверя в деревне Уссово (потом слилась с деревней Королевщина), расположенной на берегу реки Уса, притока Немана, в прежней Литовской, а нынче Налибокской пуще. И это утверждение было с одобрением встречено учеными–специалистами. Споры вызвало лишь предложение автора статьи впредь называть поэму, исходя из латинского ее названия Carmen de (...) bisontis (...), «Песней о бизоне». Впрочем, Г.Корженевский не был здесь категоричен.
Предположение подтверждается
С большим интересом прочел статью воложинского краеведа. Еще в 1970–х годах я высказал предположение, что Гуссовский, вероятнее всего, родился в некой деревне Усса в центральной Беларуси. Теперь это подтверждается.
Как известно, в прошлом зубры и их сородичи водились не только в Беловежской пуще. В исторической Литве (так тогда называли и территорию современной западной части Беларуси) было немало лесов и пущ, изобилующих разным зверьем. Сюда ездили поохотиться даже великие князья и короли. Интересный случай, работающий на версию Г.Корженевского и относящийся к середине ХV века, описывается в белорусско–литовской «Хронике Быховца». Политический соперник великого князя и короля Казимира князь Михаил Сигизмундович решил его убить. Для чего послал князей воложинских (!) с конным отрядом в пущу, где собирался охотиться молодой король. Однако заговор раскрыли, князей воложинских поймали «между Кревом и Ошмянами» и жестоко наказали. «Хроника Быховца» свидетельствует, таким образом, что литовско–белорусские князья обычно выезжали из Вильно на охоту не в беловежские, а в близлежащие леса. Но хочу предостеречь от слишком буквального восприятия и толкования отдельных мест текста «Песни о зубре», произведения литературно–художественного, а не историко–документального источника. Это, кстати, касается гиперболизации размеров местного зубра.
У скептиков нового толкования может появиться только один серьезный на первый взгляд аргумент: как считать местом рождения поэта верхнее Понемонье, если он пишет в поэме, что ему в детстве приходилось в погоне за зубром переплывать на коне реку Днепр (в оригинале — Борисфен). По моему мнению, здесь поэт имел в виду реку вообще. Подобным образом автор «Слова о полку Игореве» назвал Дунаем реку, над которой Ярославна, находясь в Путивле, расположенном на реке Сейм, собиралась чайкой лететь к своему раненому мужу Игорю. Думается, Гуссовский мог вспоминать довольно полноводную в нижнем течении Западную Березину, протекающую невдалеке от Усы и также впадающую в Неман, а может быть, и саму Усу.
Очень интересное и правдоподобное наблюдение Г.Корженевского, касающееся надписи на гравюрном изображении автора «Песни о зубре», помещенном на последней странице ее первого, прижизненного издания (Краков, 1523) — TERMI–NUS. Эта надпись разделена на две части. И если первая переводится как «конец» (произведения), то вторая действительно может рассматриваться как своеобразная аббревиатура, т.е. зашифрованные латинскими буквами имя и фамилия — Николай УСсовский. Таким образом, сам писатель непосредственно указывал на свое происхождение из белорусской Уссы, а не из польского Гуссова.
Вячеслав ЧЕМЕРИЦКИЙ, заведующий отделом истории древней и новой белорусской литературы Института литературы имени Янки Купалы НАН Беларуси, Минск.
Королевские великаны
У некоторых читателей, а возможно, и исследователей творчества Николая Гуссовского возникают вопросы о происхождении и правильном названии зверя, на которого проводилась охота в те далекие времена. Обычно переводчики поэмы Николая Гуссовского «Carmen de (...) bisontis (...)», литературоведы (польские, литовские, белорусские, русские) понимают и переводят слово «бизон», стоящее в заглавии произведения, как «зубр». Можно ли описанное животное назвать зубром? Да, это животное — родственное. Однако зубр зубру рознь! Николай Гуссовский написал свою поэму о больших зубрах, которых тогда называли бизонами, и водились они лишь в наших лесах! (Николай Гуссовский родился на Воложинщине, в краю нынешней Налибокской, а ранее Литовской пущи, у истоков реки Усы, берущей свое начало недалеко от деревни Королевщина Ивенецкого сельсовета.) От нынешних беловежских зубров они отличались не только размерами, но и повадками. Древние животные превышали нынешних по весу в два раза, по расстоянию между рогами в три раза и, кроме того, у них царил патриархат, сегодня же стадом беловежских зубров руководит опытная самка...
Существует немало сведений о древних зубрах. Но самые точные и подробные оставил нам Сигизмунд Герберштейн, австрийский посол при польском дворе и великом князе Московском Василии Ивановиче. Герберштейн в своих воспоминаниях о путешествиях по Литве и России (1517 и 1526 годы) обстоятельно описал зубров, принадлежащих исключительно этим местностям (как раз во время создания Гуссовским своей поэмы), и к сочинению приложил рисунки зубра и тура. Если сравнить сказанное Герберштейном с описанием животного в поэме Гуссовского, напрашивается вывод: животное, описанное Николаем Гуссовским и обитавшее в Литовской пуще, имеет непосредственное отношение к современному дикому зверю — зубру. Таким образом, связь поколений продолжается и песня Николая Гуссовского тоже продолжается!
В 1994 году территорию Налибокской пущи (подразумевайте — Литовской) заселили беловежскими зубрами. И уже спустя несколько лет эта популяция, первоначально завезенная в северо–центральную часть лесного массива, разбрелась в границах всей древней Литовской пущи. Сегодня наших зубров встретишь как в западной, так и в южной части Налибоков. А осенью и зимой зубры заходят в район Троков (ивенецких), к деревням Сивица, Углы, Дайнова, Камень, то есть к восточной окраине пущи, где и расположена Королевщина, где берет начало река Уса, — к малой родине Николая Гуссовского. Возможно, гены предков направляют современных зубров к их жизненным истокам... Мне кажется, здорово было бы в 2008 году — году 475–летия памяти Николая Гуссовского — на возвышенности у деревни Королевщина открыть памятный знак легендарным зубрам.
Василий ШАКУН, ведущий инженер по охотничьему хозяйству ГОЛХУ «Воложинский опытный лесхоз».
О каком звере писал Николай Гуссовский?
Напомню, что идею о переименовании «Песни о зубре» высказал в марте 1995 года и российский поэт, наш соотечественник Игорь Шкляревский, поместивший свой перевод поэмы Гуссовского в «Московской охотничьей газете». Однако, в отличие от Корженевского, он предложил называть описанного в ней зверя не бизоном, а туром, что в общем–то вполне логично. Ведь раньше этих сильных и проворных быков с широко посаженными рогами на территории нынешней Беларуси водилось более чем достаточно. К сожалению, их выбили во время жестоких средневековых охот. Осталась только память о звере (например, в названии города Турова на Гомельщине) да упоминания в письменных источниках, в том числе в «Поучениях» Владимира Мономаха. Последняя же корова из этого древнего племени парнокопытных пала через сто лет после написания поэмы. Поэтому можно с достаточной степенью уверенности предполагать, что во времена Гуссовского туры уже были достаточно редкими животными. В отличие от довольно мирных зубров (безоружный человек способен обратить в бегство целое стадо), туры более агрессивны и обладали невиданной силой. Согласно утверждению Владимира Мономаха, лошадь и всадник, подброшенные туром, застревали на дереве.
Поэма написана латынью, согласно которой и зубр, и обитающий в Америке его сородич называются одинаково — бизон. По научной классификации они являются видами одного рода, в то время как тур принадлежит к другому роду — быков. Поэтому менять название на «Песню о зубре» не стоит, поскольку зубр и есть бизон. Не следует менять ее название и на «Песню о туре», хотя, скорее всего, Гуссовский именно его описал в своей поэме. Это отрицательно скажется на дальнейшей популяризации произведения, все еще недостаточно оцененного широким читателем. А ведь по силе своего эмоционального воздействия «Песня о зубре» ни в чем не уступает такому шедевру древней словесности, как «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели. Это произведение некоторые переводчики, к слову сказать, также рекомендуют переименовать и назвать «Человеком в барсовой шкуре», поскольку витязей, а тем более тигров, никогда в Грузии не было.
Вячеслав СЕМАКОВ, Беловежская пуща.
P.S. Итак — три разных мнения: бизон, тур или традиционно зубр? Чтобы приблизиться к решению спора, возникшего между читателями, я решил обратиться к специалистам–латиноведам. Кандидат филологических наук Александр Жлутка из Института истории НАНБ, высоко оценивший статью Г.Корженевского, считает: решение спора — в самой поэме. Гуссовский описал и вымершего понеманского «родственника» зубра, называя его бизоном, и (в другом месте того же произведения) тура, латинское «имя» которого в произведении совершенно иное — Urus. Спешить переименовывать же «Песню о зубре» ученый не рекомендует, ибо данное название уже вошло в традицию. Такого же мнения придерживается доцент БГУ Жанна Некрашевич–Короткая, которая собирается откликнуться на статью Г.Корженевского научным размышлением.
Наконец, у нас есть еще один авторитетнейший судия в споре. Он видел грозного зверя в Литовской (Налибокской) пуще и зарисовал его сам или попросил кого–то зарисовать для своей книги. Это Сигизмунд Герберштейн, словенец родом, посол Священной Римской империи. Дважды, в 1516 — 1517 и 1526 — 1527 годах, а значит, во времена Гуссовского, направлялся он в Московию, Новгород и обратно. Путь его лежал, судя по посольским «Запискам о Московитских делах» (1556), как раз по наиболее сухому водоразделу между бассейнами Немана и Днепра, а затем через Минск. Так вот, названную книгу украшает гравюра с отчетливой надписью Bisons. Согласитесь, этот грозный зверь хоть и «родственник» зубра, но существенно от него отличается. Между его рогами действительно могли усесться трое мужчин, как утверждает Гуссовский.
Фото БЕЛТА.
