Любимый металл Владимира Жбанова — бронза. Материал древний и практически вечный. А еще — очень живой и современный. В бронзе Жбанов отливает всех, кого любит, и все, что поднимает ему настроение, ведь бронза — еще и отличный проводник эмоций... Но это далеко не единственное слово на букву Б, ставшее определяющим для скульптора Жбанова.
Бабушка
Точно вам говорю, у моей мамы Анны Михайловны был дар предвидения. По–новому я взглянул на этот феномен, когда она стала бабушкой. Судьбу моих дочек мама почувствовала, когда те были совсем еще крохами. «Ох, смотрите за младшенькой, будете ее ловить!» — предупреждала она нас с женой. И правда, наша шустрая дочь успела поменять 4 школы, поучиться актерскому искусству, а недавно привезла бронзовую медаль с международного конкурса парикмахеров в Питере, оставив позади 150 конкурентов! За свою старшую внучку, кстати, бабушка не волновалась — та у нас как будто еще с детства знала, что станет режиссером на телевидении...
Но, думаю, никто из нашей семьи не доставил Анне Михайловне столько волнений, как я в свое время. Мама так боялась, чтобы со мной не случилось дурного, что даже специально приглашала моих друзей обедать у нас дома. Ей было важно лично оценить, как они могут на меня повлиять. Еще больше поводов тревожиться за меня появилось у нее, когда на первом курсе института я пришел в народный театр и стал выступать в спектаклях... Прошел год — и вдруг моя мама решает признаться. «Делай что хочешь, сынок, но молчать я больше не могу», — начинает она свои неожиданные признания. И рассказывает, что уничтожила все письма, которые писала мне некая загадочная девушка, видевшая меня только на сцене. Все письма, как поведала мама, заканчивались словами: «Буду ждать тебя каждый четверг в 7 часов вечера возле кинотеатра «Победа». В любовь с первого взгляда мама не верила и решила, что меня... хотят украсть. А мне было уже 18 лет! Дождавшись четверга, в условленное время я стал прогуливаться в районе «Победы». Но меня там давно никто не ждал... Впрочем, кто знает, может, Анна Михайловна неспроста прятала от меня те письма? Материнская интуиция у нее была мощная. Скажем, когда меня призвали в армию, мама тут же стала умолять отцовского друга, имевшего влияние на военкомат, поспособствовать тому, чтобы меня не отправляли далеко от Минска. А я мечтал попасть в действующую армию — и добился–таки своего. Через 2 дня после моего призыва советские войска вошли в Афганистан...
Кстати, отец мечтал, чтобы я продолжил династию, стал военным. А мама водила меня в музеи и без конца внушала ему: «Иван, сын хочет быть скульптором!» И когда я должен был выбрать, идти мне в офицеры или поступать в театрально–художественный институт, именно мама убедила нас с отцом, что солдатиков я в детстве лепил совсем не потому, что страстно мечтал маршировать по плацу...
Багаж
Свой главный багаж человек собирает всю жизнь, я так думаю. Причем большую его часть — до наступления так называемой зрелости. Я имею в виду тот багаж, для которого не нужно вместительных чемоданов и который, к сожалению, не оставишь в наследство. То есть те книги, фильмы, спектакли и впечатления, которые после и позволяют судить, насколько ты богат в действительности. Например, меня часто спрашивают, откуда я беру сюжеты для своих скульптур. Так вот оттуда и беру! Залезаю в личный багаж и что обнаруживаю на поверхности, то и пускаю в дело... Всегда стремился набраться впечатлений побольше. Собственно, поэтому и спешил оказаться везде, где можно было получить новый опыт. Заводил знакомства с нестандартными людьми, читал самиздатовскую литературу и стремился попасть туда, куда человек осторожный не сунется. Всего побольше и отовсюду! Долгие годы это было чуть ли не моим жизненным девизом. И вот пришло время анализировать, что же я собрал... Признаюсь, местами мой багаж напоминает мусорное ведро, где хватает и фантиков, и испорченных продуктов. Но зато часами ковыряться в голове с мыслью, чего бы такого необычного придумать, мне не приходится. Любопытных типажей в моем багаже много. Причем из разных эпох. К примеру, буквально только что я закончил скульптуру охотника, назвал «Удача» — именно таким он и представлялся мне в приключенческих романах моего детства. Теперь вот собираюсь лепить Васю Веселкина, который, возможно, уже скоро украсит минский парк Горького. Правда, не исключено, что его–то я буду лепить с натуры — журнал «Вясёлка» даже собирается провести что–то вроде кастинга среди своих читателей. Но, думаю, определенно будет в этом Васе что–то и от меня...
Бальзам
Культовым напитком в годы моей юности считался рижский бальзам. Когда–то он был чуть ли не символом советского дефицита — купить этот бальзам в магазине было невозможно, только достать! Именно его родители выставляли на стол для самых дорогих гостей. А мы с ребятами свое вхождение во взрослую жизнь отмечали «Гымзой» — дешевым болгарским вином. Вкус рижского бальзама я узнал только на 4–м курсе...
Дело было так. Мои домашние куда–то разъехались, и мы с друзьями решили собраться у меня потанцевать. Танцевать я, кстати, очень любил (и теперь люблю, несмотря на свои «афганские» травмы)... Но гостей ведь принято угощать, так ведь? В комоде у сестры я обнаружил пресловутый бальзам — и подумал: гулять так гулять! Потом, мол, придумаю, что сказать в свое оправдание. И тут бутылка упала на пол... Никогда не забуду, как мы ползали по полу и носовыми платками собирали эту липкую жидкость, чтобы после выжать ее в чашку и пустить по кругу, закатывая глаза от восхищения. Хотя на деле вышло сплошное разочарование...
С тех пор я не культивирую спиртные напитки. Даже когда по случаю года Быка коллега привез из Бразилии бальзам в бычьем копыте, мы выпили его в компании у меня в мастерской и забыли. Вот только сейчас и вспомнил, что пробовал даже такую экзотику... Но к спиртному я не пристрастен. Ни удовольствия, ни вдохновения там не найдешь.
Бессмертие
Часто слышу в свой адрес: мол, повезло тебе, когда–нибудь покинешь этот мир, а работы твои останутся. Но я наблюдаю за судьбами некоторых наших художников и вижу, до какой степени все относительно. Иной вот жил, творил, был успешен, уважаем, а прошло время, и осталось от него одно только имя, причем всего лишь в справочнике союза художников... Не хочу оскорблять ничьей памяти, поэтому и фамилий называть не буду, но в наших знаменитых мастерских на Сурганова недавно лично видел громадное полотно известнейшего в свое время живописца, криво разодранное пополам. Оказалось, его дети, уезжая за границу, не сочли нужным позаботиться о наследии отца, оставив его картину вместе с хламом. Вот этого я не понимаю! У меня от мамы осталась одна только старенькая пишущая машинка (мама всю жизнь работала машинисткой), и это самая драгоценная реликвия в нашем доме, я к ней даже притронуться никому не позволяю. А тут... На мой взгляд, не в последнюю очередь бессмертие определяется везением. К примеру, Заиру Азгуру очень повезло, что у него сейчас такой музей. Хороший музей, достойный большого мастера. Однако не меньшей глыбой в белорусском искусстве был и Андрей Бембель. Но сохранить о нем память так, как должно, у нас не получилось. Вроде и есть в Минске дом–музей Бембеля, а вроде и нет. Для союза художников, разместившегося в этом доме, конечно, большая честь делить площадь с памятью великого скульптора, но столько экскурсий, как к Заиру Исааковичу, к Андрею Онуфриевичу не ходит. Хотя повсюду в городе стоят его скульптуры. Но все ли минчане сегодня знают, чьи они?..
Бедность
Когда нет заказов, мне, конечно, неуютно. Тогда и денег нет. Никто не звонит, ничего не покупает... Но мучает меня не столько безденежье, сколько противная мысль, что я больше не могу зарабатывать своей профессией. Значит, я как художник уже невостребован, неинтересен? Сложно с этим смириться. В прошлом году я пережил целых 4 таких кризисных месяца. К счастью, пока не все так драматично...
Бедности в общем понимании для меня не существует. Зарабатывать деньги можно ведь сотней способов. Хоть дворником, хоть мытьем посуды. Работа не может быть унизительной по определению. Если ты разделяешь такую точку зрения, то и Бог не позволит тебе прозябать в нищете. Помню, как в начале 90–х, когда кризис был полным и глубоким и считать копейки приходилось в самом буквальном смысле, я записался грузчиком в гастроном на Заславской. И тут же получил приглашение от знакомого художника реставрировать костел. В результате и долги раздал, и детей к зиме приодел... Словом, безденежье меня не страшит. Никакой работой я не гнушаюсь, а дворников и грузчиков уважаю искренне.
