Об этой секретной стратегической операции долгие годы не знал никто
В конце октября 1962 года Карибский кризис достиг апогея, один шаг отделял Соединенные Штаты Америки и Советский Союз от мировой ядерной войны. Но этот шаг, к счастью, сделан не был. Президент Джон Кеннеди запретил бомбардировку Кубы…
В то время в Стране Советов военными специалистами была разработана строго засекреченная стратегическая операция под кодовым названием «Анадырь». Исходя из ее планов, на Кубу тайно было переброшено почти пятьдесят тысяч советских солдат и офицеров всех родов войск, самая современная техника и ракеты с ядерными боеголовками. Миссия воинов-интернационалистов была такой: спасти остров Свободы от агрессии американцев, не дать задушить капиталистической петлей блокады молодую кубинскую революцию. Задачу эту поставил Никита Хрущев. Он длительное время думал, как не допустить, «чтобы Куба была разгромлена войсками США». В конце концов появилась мысль послать туда ракеты с ядерным оружием. «Цель их установки заключалась не в нападении на Америку, а исключительно ради обороны Кубы».
«Мы считали, — говорил Никита Сергеевич, — что если уж ракеты ставить, то их следует охранять, защищать. Для этого нужна пехота. Поэтому послали туда несколько тысяч пехотинцев. Кроме того, необходимы были зенитные средства. Потом решили, что нужны еще и танки, и артиллерия для защиты ракет в случае высадки врагом десанта. Естественно, с этим оружием мы послали туда и свой командный состав, и обслугу…» Так оказались на Кубе советские летчики, моряки-подводники, водители боевых машин.
В рядах военного контингента, посланного к берегам Америки, были и наши земляки. Многие из них и сегодня живы, одни работают, другие уже на пенсии. Почти все они входят в Белорусское объединение Межрегиональной общественной организации ветеранов воинов-интернационалистов-«кубинцев» (МООВВИК). Возглавляет объединение полковник запаса Дмитрий Сенько, уроженец Барановичского района.
— В начале мая 1962 года я служил в ракетных войсках на Житомирщине, ходил на подготовительные курсы для поступления в военную академию, — рассказывает Дмитрий Андреевич. — И вдруг наш офицерский состав неожиданно собирают в части. Зачитывают, что мы направляемся в длительную командировку. Куда, зачем? Сказали: потом узнаете. Узнали мы обо всем только в Атлантике, когда был вскрыт третий пакет.
В июне мы быстрыми темпами погрузили технику в эшелоны и прибыли в порт Николаев. Там нас уже ждал турбоход «Академик Курчатов». Перед посадкой нас переодели в гражданскую форму, а военную мы положили в спецмашины, которые тоже готовили к погрузке. Кроме того, нам всем была выдана корабельная форма для дежурства и выполнения некоторых работ на палубе. В нижнем трюме и на палубе находились хорошо укрытая техника и, конечно, ракеты. А в верхнем трюме расположился личный состав, 320 человек — офицеры и солдаты. К нашим услугам была киноустановка. Целыми днями крутили фильмы, от которых уже тошнило…
«Академик Курчатов» отплыл, когда стемнело. Босфор прошли без проблем. Лоцман, которого хорошо угостили, провел наш корабль безукоризненно. Но маяк на Гибралтаре встретил красным светом. А прожектора с берега осветили так, что можно было «иголки собирать». Значит, путь закрыт. Наш турбоход делает вторую попытку. Та же история. И только в третий раз повезло.
Но это были цветки, ягодки начались, когда мы вышли в Атлантический океан, где нас встретил девятибалльный шторм. Не буду рассказывать, как перенесли его наши «морячки». Затем нас испытывала жара градусов под 40. Из нагретого под южным солнцем трюма пар шел столбом. Находиться в раскалившейся железной коробке было не всем под силу, а выходить на палубу личному составу было строго запрещено. Такое испытание продолжалось пятнадцать суток.
Но потерь у нас в океане не было. Возможно, они были на других кораблях. Ведь сухогрузные и торговые суда с войсками и техникой отправлялись из Кронштадта, Лиепаи, Балтийска, Севастополя, Феодосии, Николаева, Поти, Мурманска. Все, повторюсь, в обстановке строжайшей секретности.
Я достоверно знаю: от малярии на острове скончалось несколько наших товарищей. На Кубе есть мемориал воинам-интернационалистам, где остались лежать 69 человек, как написал поэт: «солдаты советской страны, молодые ребята».
— А у берегов Кубы вас с «почестями» встретили американские самолеты?
— На высоте 100—150 метров парами пролетали В-52. Казалось, что мы даже лица пилотов видели. Но американцы не сразу рассекретили замысел операции «Анадырь». Да и кубинцы не знали, зачем мы прибыли. Я помню Артемису, Санта-Крус, где местные жители подбегали к нам с полотенцами и водичкой, чтобы мы помыли руки, предлагали чашечки с ароматным кофе. Они думали, что русские прибыли к ним для уборки сахарного тростника.
Расположились мы у Лос-Паласьос, выбрали место для дислокации. Место, скажу, неудачное: густая трава по пояс, грунт влажный. После первого ливня дороги стали непроходимыми.
Спали мы в панцирных сетках, уложенных прямо на грунт, и наши бока были постоянно мокрыми. Правда, потом быт наладился. На свой день рождения, 15 октября 1962 года, я смог побывать даже в Гаване.
Но международная обстановка с каждым днем накалялась. В последние дни октября на бреющем полете на высоте 100—150 метров над расположением нашей части два раза в день проносились американские разведывательные самолеты Р-106. Отряды «контрас», скрывавшиеся раньше за хребтами гор, обстреливали прибывающие машины...
У некоторых моих коллег начали не выдерживать нервы. Майор Борис Захаров, который никогда не пил, вдруг принял «на грудь» и получил «ранение»: сломал ногу.
В 25 лет не думается о смерти. Молод, горяч и решителен был и Фидель Кастро. 27 октября он отдал приказ сбивать все американские разведывательные самолеты. Не долетев до нашей территории, задымил и рухнул вниз Р-106. В тот же день был сбит и У-2, пилотируемый майором ВВС США Андерсоном, которого хоронили потом как героя. Казалось, враждующие стороны перешли Рубикон. Шли настоящие боевые действия. Но, к счастью, победила мудрость руководителей двух стран – Америки и Советского Союза. Был найден компромисс, который устроил всех. Американцы убрали свои ракеты из Турции и Италии, сняли блокаду Кубы. А мы вывезли с острова Свободы все свои ракеты, которых было 43.
— Сколько вы на Кубе пробыли?
— Три месяца. Обратно плыли на теплоходе «Грузия», уже не в трюме, а с полным комфортом. В конце декабря я приехал на Брянщину, где жила у родителей моя жена. С радостью узнал, что у меня в семье прибавление: родилась дочь. К тому времени ей было уже три месяца. В 1963 году я поступил в Академию имени Можайского, службу закончил полковником.
— И сейчас вы, Дмитрий Андреевич, возглавляете Белорусское отделение Международного общественного фонда имени полководца Георгия Жукова и Белорусское объединение ветеранов воинов-интернационалистов-«кубинцев»…
— Да, в объединении 78 человек, живут наши ветераны по всей республике, но больше всего их в столице. Мы часто встречаемся, обсуждаем свои дела и проблемы, вспоминаем, как оно тогда все было...
На снимках: порт Мариель, август 1962 г. Встреча Фиделя Кастро с прибывающими на Кубу советскими воинами; Москва, Кремль, 1963 г. Первый приезд Фиделя Кастро в Москву.
