Альбом Александра Тышинского

Веселая после дождей травка на ровной земле - и никаких тебе "графских развалин". Я стояла под насмешливо взирающим на меня с высоты солнцем и пыталась вообразить невообразимое. В райском саду с диковинными цветами играет патефон - к нему специально подведен рупор, чтоб музыку могли слышать жители окрестных деревень. Под тенью деревьев сидят красивые люди в красивых платьях. "Дети солнца" - так прозвал их когда-то Горький. Ну не их конкретно, а таких, как они, - любящих читать книги, рассуждать о прочитанном и спорить о судьбах родины. У нас их долгое время прозывали по-другому - паны. Отнеся к этому типологическому ряду и крупных землевладельцев, и тех, кто снискивал на жизнь средства чтением лекций да написанием книг.

Те, ради которых я сюда приехала, были из числа последних - больше книгопочитатели, чем землевладельцы.

Так говорит мой добровольный гид - учительница Мясотской школы Евгения Васильевна Косточко, которая и привела меня на место бывшей панской усадьбы. Деревянного имения Тышинских, от которого остались лишь пожелтевшие фотографии, несколько камней неподалеку да воспоминания старожилов деревни. Сама же усадьба - а точнее, летняя резиденция, где так славно под аромат роз и сирени звучала в начале минувшего века музыка, была снесена в 2000 году.

Совсем недавно, грустно вздохнут любители старины. Вздохнем с сожалением и мы. И пойдем искать тени прошлого.

Сыр для гурманов

Евгения Васильевна провела меня вдоль зарытого в землю подвала, именуемого на местном наречии склепом. "Старые люди рассказывают, здесь хранился вкусный сыр, который изготовлялся в усадьбе", - пояснила с гордостью.

"Неужели помнят?" - я обрадовалась.

И помнили, и помнят те, кто еще жив. Ярослав Лешкович вместе с женой Марией бегал в усадьбу, чтоб подзаработать лишний злотый. Именно у Тышинских, роду которых Мясота, согласно историческим хроникам, принадлежала с 1808-го по 1939 год. В предвоенные годы владельцы наезжали в усадьбу исключительно на каникулы. Рождественские, пасхальные и летние. Вроде наших неугомонных дачников - покидали бетонный город, чтобы сажать под окном летней резиденции цветы, обихаживать старинную аллею из редких деревьев, кататься на пони и кушать сыр собственного производства.

Правда, круглый, как мячик, сыр предназначался больше для продажи в Варшаве и Вильно. Изготавливал его литовец по специальной рецептуре, после чего кругляши поездом отправлялись в разные стороны для знатоков-гурманов.

А еще запомнил дед Ярослав, что в усадьбе "добра раслi морква i капуста. Усе здавалi для ваенных коней, якiя знаходзiлiся у польскiм палку, што стаяу у Маладзечне. Таксама добра раслi памiдоры. Гэта культура была невядомай для мясцовых жыхароу. Таму яе не выкарыстоувалi на ежу. Сеялi каля аднаго гектару маку. Агароднiкам быу вучоны чалавек. Усю агароднiну пасылалi у Варшаву i прадавалi. ...Нiхто не крау з поля. А вось у сад лазiлi за яблыкамi, але нас за гэта каралi".

Анна Парфимчик и Александр Бурак также не держали зла на бывших хозяев: Аннушка жала панские покосы за один злотый в день, неплохие по тем временам деньги. И любила глядеть, как "глухая паненка ездзiла на маленькiм конiку". Александру же запало в душу, как сшивший себе приличный костюм пан бесплатно давал личный наряд напрокат деревенским молодоженам - чтобы те в храме пристойно выглядели. Местным жителям нравилось, что грамотные "дачники" разговаривают с ними на белорусском языке.

Воспоминания старожилов, некогда вынужденных держать язык за зубами, сегодня знает каждый школьник Мясоты: благодаря Евгении Косточко, создавшей в школе самодеятельный музей с восстановленной историей усадьбы. Ведь и старожилы не вечны - уходят в мир иной.

Роскошные женщины смотрят с портретов...

Усадьбы нет, а бывшие хозяева вдруг через 7 десятков лет напомнили о себе. Причем самым наглядным образом.

Случилось это вот как. В Мясотской школе, которой долгое время принадлежало имение (с него-то, собственно, здешняя школа и начиналась), училась Елена Кисель. Выросла, сама стала педагогом, преподавая детям в славном городе Молодечно любовь к прекрасному - то есть изобразительное искусство. А два года назад привезла Лена в школу дивные снимки. Старинные и полные серебряно-дымчатого очарования. Смотрят с них люди с благородными осанками и печально-умными глазами. Осмелевшая Лена решила рассказать романтическую (и печальную одновременно) историю фотографий одноклассникам и учителям. Оказывается, в 1939 году, когда владельцы усадьбы враз перестали быть владельцами и спешно эмигрировали в далекие края, мясотские жители ринулись в опустевшее имение в надежде поживиться чем-нибудь полезным. Помнили, что были тут и машинка швейная, и патефон, и радио, и прочие полезные вещи. Прибежала, запыхавшись, в имение и бабушка Лены. Аккурат к шапошному разбору - ничего ценного в опустевшем доме уже не было. Кинула бабка Дуня расстроенный взгляд по сторонам - видит, на полу веер из раскиданных фотографий. Море лиц под ногами - улыбчивых и грустных, взрослых и детских. На одном снимке даже следы грязных сапог остались. Поглядела она на учиненный односельчанами разор, на втоптанные в грязь физиономии прежних благодетелей и, устыдившись в душе, аккуратно собрала все снимочки в торбочку. Бесценную пропажу принесла тихонько домой. И подальше запрятала. Так, на всякий случай. Пожалев чужие глаза на портретах. И в войну снимки прятала, когда дом их сгорел. И после войны. Так по наследству передаваемая чужая реликвия и сохранилась в крестьянской семье. Посторонним ее не шибко демонстрировали, а свои про снимки знали. И когда в школе стал усилиями Евгении Косточко рождаться краеведческий музей, Елена привезла сюда свою чудную коллекцию. Теперь снимки прежних владельцев усадьбы глядят со стен классных кабинетов школы. И смотрятся рядом со школьной доской, надо сказать, вполне уместно.

Мясота - не босота?

Кстати, копнуть историю самой Мясоты - дело также небезынтересное. Во-первых, потому что ей в нынешнем году аж 380 лет стукнет. Во-вторых, много умных и знаменитых людей тут в разные годы родилось и проживало. Один Томаш Зан чего стоит! Как, вы не знаете, кто такой Томаш Зан? Расслабьтесь, я тоже почти ничего не знала о человеке, выпускнике Виленского университета, друге Адама Мицкевича, Яна Чачота и декабристов, участнике тайного общества филоматов, сосланного за свои взгляды в Оренбург и умудрившегося в ссылке за Уралом создать первый в России минералогический музей, который существует и поныне. Поэт-геолог настолько впечатлил своими геологическими изысканиями российские власти (рука на полезные ископаемые была легкая, в том числе на золото и серебро), что те разрешили ученому ссыльному приехать в столицу империи - Петербург, где он работал в горном институте. И только в 1841 году 45-летний Томаш вернулся в родную Беларусь, воздав родным краям и изыскательскими путешествиями (кроме геологии, любил еще музыку и местный фольклор), и женитьбой на местной красавице Бригите Свентожецкой. На свадьбу к умеющему находить драгоценные камни и руды поэту прибыло полторы сотни гостей - очаровательное получилось зрелище. А еще чудеснее звучит фраза, которую он оставил в наследство своим четырем сыновьям и всем землякам-патриотам: "Любите вашу Отчизну. Любовь к Родине - самое благодарное из чувств".

Евгении Косточко впервые рассказал про Зана известный краевед-историк Геннадий Кохановский, к сожалению, уже покойный. Присовокупив в замечательный ряд всех тех, кто в разные времена проходил через деревню шляхом до Вильни. О, какие люди шли через Мясоту: Богданович и Колас, Купала и Сымон Будны, Бронислав Тарашкевич и Владислав Сырокомля и даже Тарас Шевченко. В честь именитых пилигримов разных национальностей местные власти в конце прошлого века - а это уже новейшая история - установили на въезде в деревню красивый памятный камень. Название у него для советских времен было необычным - "Памятник дороге". Нынче он стоит слегка, увы, разоренный - мародерам (иначе их не назовешь) понадобился цветной металл.

Вот так: одни - вечные носители - привносят солидную лепту в историю и культуру родной страны. Другие - вечные "несуны" - только уносят. Всенародное. К себе в личную норку. И вторым никогда не будет дела до первых.

Заповеди благородного человека

Так все-таки кем же были Тышинские, совместно с крестьянами слушавшие в Мясоте музыку, вправе задать вопрос педантичный читатель.

Вообще-то, лучше всего на него сможет ответить даже не Евгения Косточко, а ведущий научный сотрудник Национального художественного музея Ирина Николаевна Паньшина. Сумевшая найти в Варшаве здравствующую и поныне наследницу рода Терезу Тышинскую, списаться с ней и получить живые воспоминания о последних годах пребывания семейства в Мясоте.

Если вы проявите достаточно любопытства, Ирина Николаевна покажет вам роскошный портрет работы И.Олешкевича, на котором изображены красивая женщина и четверо ее сыновей. Предпоследним с белым воротничком пытливо смотрит на мир юноша по имени Александр, можно сказать, гордость фамилии. Потому что ему, родившемуся в 1811 году, суждено стать известным литературоведом и даже литератором, автором романа "Американка в Польше", профессором Варшавского университета и одним из основателей Варшавской библиотеки.

Именно из альбома Александра Тышинского перепишет себе романтичный Томаш Зан 8 евангелических заповедей благородного человека: перекреститься, успокоиться, почувствовать сердце свое чистым...

Сам альбом, как рассказала Евгения Косточко, находится нынче в народной библиотеке в Варшаве.

В том раскиданном веере фотографий, что валялись в 1939 году на полу разоренной усадьбы и подобранном по доброте души, а затем сохраненном абсолютно неграмотной бабой Дуней, будет и его портрет.

Евгения Васильевна показала мне лишь черно-белую ксерокопию, снятую для школьного музея. Но и ее было достаточно, чтобы оценить благородную осанку и умный взгляд. Шляхетный портрет шляхетной эпохи, подумалось мне.

Я кивнула на прощание всем портретам в школьном музее Мясоты и вышла на местный гостинец. А может, шлях, ведущий то ли из Минска в Вильнюс, то ли в саму историю.