30 лет с достоинством

Из всех гремевших в прошлом белорусских ансамблей только «Сябрам» удалось сохранить свое лицо и по сей день. В этом году ансамбль под руководством народного артиста Беларуси Анатолия Ярмоленко широко отмечал 30–летний юбилей. Был и аншлаг в Кремле, и большой гастрольный тур по странам бывшего Союза. Триумфальное шествие «Сяброў» завершится 11 декабря на главной концертной площадке Беларуси во Дворце Республики. И вдруг — сенсация. С экрана телевизора, со страниц газет нам говорят, что предстоящий концерт должен стать «прощальным», более того —«последним» в биографии ансамбля. Этого просто не может быть! Ведь «Сябры» сегодня востребованы и популярны. Где же правда, а где вымысел? Спросим об этом самого маэстро Анатолия ЯРМОЛЕНКО.

— Анатолий Иванович, вокруг только и разговоров, что о вашем уходе со сцены. Одни «разоблачают» ловкий «пиар» накануне концерта 11 декабря, заявленного «прощальным». Другие не могут смириться с вашим решением. Давайте внесем ясность, как ко всему этому относиться?

— «Сябры» — это известная белорусская марка. Когда мы представляем страну за рубежом, нас приветствуют стоя. 30 лет держать такую высокую планку очень трудно. Есть масса примеров, когда артисты не уходят со сцены вовремя и превращаются в лучшем случае в объект жалости, а в худшем — в мишень для едких насмешек. Допустить это с «Сябрамi» у меня нет морального права. Поэтому самым разумным сейчас было бы сказать всем, кто нас любит и ценит: «Спасибо за вашу преданность. Ансамбль «Сябры» уходит на покой». Но как только я заговорил о накопленной за все годы усталости, на нас обрушился шквал звонков: «Сябры» не должны уходить!» Конечно, я никуда не уйду, пока меня хотят слушать, пока я интересен публике. Но я все же оставляю за собой право отдохнуть и подумать над тем, каким ансамблю быть дальше, после первых 30 лет. А концерт во Дворце Республики, назначенный на 11 декабря, вовсе не прощальный. Он просто заключительный в юбилейном туре «Сябры» 30 лет вместе».

— А вы не подумываете о том, чтобы заняться педагогической деятельностью? Ведь к вам и так все время обращаются за советами как к мэтру. Вот и Пугачева ведет школу на «Фабрике звезд». Вы тоже могли бы передавать свой уникальный опыт начинающим артистам.

— Действительно, у белорусской песенной культуры большие традиции и всегда существовала преемственность. Мне повезло, я воспитывался настоящими артистами, мастерами своего дела. Сам за 30 лет успел немало сделать для белорусской песни. И меня очень волнует, кто придет нам на смену. У «Сяброў» уже были попытки создания молодежной студии, творческой лаборатории. Вы можете судить о целесообразности задумки по именам наших воспитанников. Это Андрей и Алексей Хлестовы, Гюнеш Абасова, Джимми Нельсон, Дима Смольский, Алеся, Владимир Ухтинский. С ребятами практически на голом энтузиазме работали композиторы и поэты, педагоги по вокалу, сценической речи и танцам. Всем было интересно продолжать этот эксперимент. Но, увы, мы опередили время. Пять лет назад нашу студию закрыли как «неперспективную». Было очень досадно. Затем все мы возлагали большие надежды на Театр молодежной эстрады. Мне думалось, это будет что–то вроде школы для тех, кто придет нам на смену. Театр с качественной студией звукозаписи для молодых исполнителей, со сценической площадкой в центре города. Планировалось, что там будут работать мастерские мэтров эстрады. Я, например, с радостью реализовал бы там свой педагогический потенциал. Но театр отдали дилетантам. В результате погибла замечательная и нужная идея. Теперь театр вроде при деле. Его передали университету культуры. Но ведь он задумывался, чтобы приносить пользу культуре страны, а его в конце концов просто, как говорится, приспособили... Сейчас, к счастью, вопрос этот решается на высшем уровне. Есть надежда, что все–таки замысел будет реализован полностью. Есть огромный ресурс у государственного ансамбля «Песняры», который совместно с театром мог бы воспитывать в своей студии подрастающее поколение музыкантов. Но опять–таки нет уверенности, что это удастся. По моему убеждению, всю систему воспитания новых артистов нужно пересмотреть целиком. Это дело не одного дня. Но, безусловно, одно из важнейших.

— Вы находитесь в гуще музыкальных событий. Те тенденции, которые присутствуют сейчас на нашей эстраде, вас больше радуют или огорчают?

— Кажется, англичане говорят: «Если ты не был романтиком в 20 лет, значит, у тебя нет сердца. Если ты не стал консерватором в 40, значит, у тебя нет мозгов». Конечно, когда я был молод, мне казалось, что взгляды и советы старшего поколения неактуальны и консервативны. Я принимал их за обычное старческое брюзжание. Но сейчас я понимаю, что более опытные люди никогда не станут давать напрасных советов — к ним стоит прислушиваться. С высоты опыта все просматривается очень хорошо. Поэтому я иногда позволяю себе высказывать свое видение процессов, происходящих в нашей музыкальной культуре. Его можно не принимать, но в нем, как мне кажется, есть рациональное зерно. Вот буквально вчерашний пример. Еду в машине, слушаю радио. Мама поздравляет дочь с 16–летием и просит передать для нее песню. Слышали, наверное: «Ну, что, девчата, по маленькой? И бум немного пьяненьки...» До чего мы дошли! Извините, это просто неприлично. Мама вот воспитывает дочь... Я боюсь, что из этого глобального потока пошлости нам будет чрезвычайно тяжело выбраться. Ведь уже выросло целое поколение, для которого пошлость становится нормой жизни. А за ним подрастает новое... Мы опускаемся в нравственном плане все ниже. Эти песни формируют вкус у тех, кто завтра будет представлять Беларусь. Искусству, воздействующему на «нижний этаж», то есть музыке для ног, должна быть альтернатива. Зачем отдавать так много эфира под музыкальный шлак? Почему–то раньше никто не стеснялся называть пошлость пошлостью. Блатную песню называть блатной песней, а не шансоном, как сейчас. Геи и гейши существовали всегда. Но это не выставлялось напоказ. А сейчас эта принадлежность преподносится как достоинство. Да, время диктует определенную раскрепощенность. Но рамки приличия никто не отменял. Тем более на сцене. В свое время все артисты числились на работе в Белгосфилармонии. Там работали люди с консерваторским образованием, которые воспитывали молодых артистов. Советовали, как вести себя на сцене, в чем выходить. Это важно, потому что зритель всегда стремится быть похожим на своего кумира. Поэтому артист как носитель культуры не имеет права на небрежность. Будь то костюм или текст песни. Сейчас мы переживаем очень сильное влияние российского шоу–бизнеса. Скажем так: не лучших его образцов. Поэтому нам надо, может быть и на государственном уровне, продумать свой конкурентоспособный контрход. С современной привлекательной внешней формой и достойным внутренним содержанием.

— Да, но любой директор радиостанции возразит вам, что формат диктует свои условия. И от этого никуда не деться.

— Я уже 30 лет как не в формате. Благодаря этому, возможно, и остался до сих пор на плаву. Что такое формат? Почему формат сегодня — это синоним плохого вкуса? Формат — это мощный ресурс. Им надо научиться распоряжаться. Сейчас — в связи с переходом на 75–процентное содержание белорусской музыки в радиоэфире — станции заволновались. В основном из–за качества фонограмм. Но почему бы FM–станциям в данном случае не воспользоваться прогрессивным опытом того же российского шоу–бизнеса? Пусть станции возьмут на себя поиск перспективных исполнителей и запись качественных фонограмм, как на «Фабрике звезд». Заключат контракты с артистами, которые должны будут отработать вложенные деньги концертами. Сегодня любая радиостанция может за год сделать 3 — 4 звезды. И тому есть уже примеры. Не вижу здесь проблемы, кроме нежелания двигаться самим и двигать вперед национальную культуру.

— В конце декабря пройдет национальный отборочный тур конкурса «Евровидение». Как вы думаете, стоит ли уделять этому проекту столько внимания на государственном уровне, если нас все равно не хотят замечать?

— Я считаю, что лучше поднять до европейского уровня собственный «Славянский базар в Витебске», чем так отчаянно тужиться, чтобы пролезть в это «Евровидение» и лишний раз дать повод щелкнуть себя по носу. Не стоит к участию в коммерческом проекте Евросоюза относиться, как к Олимпиаде. Это просто телешоу. А мы тратим на подготовку участников неоправданно много денег и сил. Как поступают европейские продюсеры? Они вкладывают несколько миллионов долларов в раскрутку исполнителя. За эти деньги ему делают хороший промоушн на телевидении. Исполнитель занимает призовое место и едет с гастролями по Европе. Затраченные деньги возвращаются. А мы, с 200 тысячами, которые государство выделяет на участие нашего конкурсанта — и это очень сильный жест со стороны государства, — выглядим в этом контексте не очень убедительно. Мне кажется, что будет лучше, если мы вложим деньги для приобретения современной световой и звуковой техники для «Славянского базара в Витебске». Чтобы приехать к нам все почитали за честь. Модное оборудование стоит очень дорого. Но если относиться к фестивалю прагматично, то вложенные деньги можно вернуть. Фестиваль должен работать в полную силу целый год. Есть лауреаты конкурса молодых исполнителей. Надо обеспечить им достойный «пиар» и повезти их с концертами по городам и туристическим центрам. Например, на Нарочь, Браславские озера, да много куда еще! Чтобы и жители Беларуси знали, что они причастны к национальному достоянию, и туристы могли найти еще один повод приехать к нам.

Артисту всегда мало внимания. Кажется, что тебя недостаточно часто показывают по телевизору, крутят по радио. Такова уж наша сущность. Можно быть обиженным артистом. Но стать обиженным гражданином недопустимо. Надо стремиться быть востребованным и научиться хорошо жить дома. Не жаловаться на публику, что она хочет видеть и слышать российских исполнителей, а уметь ее заинтересовать своим, белорусским. Есть, конечно, у нас свои сложности. Мало того что у российских артистов раскрутка в тысячу раз интенсивнее, так их еще и по нашим каналам крутят больше, чем своих. Поэтому многое зависит и от слушателей. Увлекаться можно чем угодно. Но любить мы обязаны свое. Песни нашей земли.