«На портретах Сталин производит впечатление высокого, широкоплечего, представительного человека. В жизни он скорее небольшого роста, худощав; в просторной комнате Кремля, где я с ним встретился, он был как–то незаметен». Я специально выбрал одну из самых однозначных цитат из книги Лиона Фейхтвангера «Москва 1937». Выбрал для того, чтобы подчеркнуть, до чего причудливо судьба иной раз играет с человеком. Солдат, заключенный, изгнанник, доктор литературоведения и знаменитый писатель Фейхтвангер приехал в Москву через три года после того, как пришедшие к власти фашисты лишили его немецкого гражданства, конфисковали все имущество, а заодно оценили голову в 10 тысяч марок. В ответ на эти события он рассказал о маске Гитлера в полном аллюзий с эпохой 30–х годов романе «Лже–Нерон», а потом приехал в Москву, присутствовал на процессе «Параллельного антисоветского троцкистского центра» (где судили Пятакова, Радека, Сокольникова, Серебрякова, всего 17 человек) и вскоре признал, что ему было «приятно после несовершенства Запада увидеть такое произведение, которому от всей души можно сказать: да, да, да! И так как я считал непорядочным прятать это «да» в своей груди, я и написал эту книгу».
С позиций сегодняшнего дня «Москва 1937» дискуссионна донельзя. Автор в ней не просто говорит, что «когда из гнетущей атмосферы изолгавшейся демократии и лицемерной гуманности попадаешь в чистый воздух Советского Союза, дышать становится легко», а еще и делится столь противоречивыми мыслями о происходящих в СССР процессах, в том числе судебных («Мои сомнения растворились, как соль в воде, под влиянием непосредственных впечатлений от того, что говорили подсудимые и как они это говорили. Если все это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда»), что логику Фейхтвангера не смогли понять ни его современники, ни потомки. Впрочем, чего не отнимешь у «Москвы 1937», так это обилия тонко подмеченных деталей. В СССР книга вышла вскоре после появления на Западе, сегодня ее легко найти в интернете, но только благодаря выдержкам из предшественницы «Советской Белоруссии» газеты «Рабочий» вы можете сравнить ощущения Фейхтвангера с собственными.
«Дело арестованных органами НКВД в разное время Тухачевского М.Н., Якира И.Э., Уборевича И.П., Корка А.И., Эйдемана Р.П., Фельдмана Б.М., Примакова В.М. и Путна В.К. расследованием закончено и передано в суд. Указанные выше арестованные обвиняются в нарушении воинского долга (присяги), измене Рабоче–Крестьянской Красной Армии. Следственными материалами установлено участие обвиняемых, а также покончившего жизнь самоубийством Гамарника Я.Б. в антигосударственных связях с руководящими военными кругами одного из иностранных государств, ведущего недружелюбную политику в отношении СССР. Находясь на службе у военной разведки этого государства, обвиняемые систематически доставляли военным кругам этих государств шпионские сведения о состоянии Красной Армии, вели вредительскую работу по ослаблению мощи Красной Армии, пытались подготовить на случай военного нападения на СССР поражение Красной Армии и имели своей целью содействовать восстановлению в СССР власти помещиков и капиталистов» («В Прокуратуре Союза ССР», 11.06.1937).
«Вчера в Минске открылся XVI съезд Коммунистической партии (большевиков) Белоруссии. Значение этого съезда огромно... XVI съезд КП(б)Б нанесет сокрушительный удар по близорукости и идиотской болезни — беспечности, которые еще и до сего момента гнездятся в отдельных организациях КП(б)Б, способствуя маскировке и подрывной деятельности врагов» («Со всей беспощадностью выкорчевать врагов народа!», 11.06.1937).
«Вчера в частях минского гарнизона прошла волна митингов, на которых зачитывалось извещение Прокуратуры СССР о предании суду восьми пойманных с поличным шпионов. «Разведчики просчитались. Их карта бита. Маскировка и ухищрения не спасли их от того конца, который они заслужили. Мы, заявляют бойцы, крепко держим винтовку в руках. В наших пороховницах сухой порох. Наши орудия действуют безотказно, наши пулеметы бьют с предельной четкостью, наши танки действуют образцово, нашей авиации нет равной в мире» («Суд над шпионами — это суд над фашистами», 12.06.1937).
Мне приятней писать про иное,
Про здоровое, а не больное,
Про серьезное, а не смешное,
Про успехи, а не провалы
Вот о чем сообщайте мне материалы,
Вот на что отзовусь я всегда и охотно,
Вышивая цветами жизненные полотна!
Но пока я еще не ослеп, не оглох,
Корчевать я обязан и чертополох,
Все мы в равном и строгом ответе
За засоренность наших партийных рядов (Д.Бедный, «На партийной грядке — никаких сорняков!», 12.06.1937).
«Специальное Судебное Присутствие Верховного Суда Союза ССР постановило: всех подсудимых лишить воинских званий, подсудимого Тухачевского — звания Маршала Советского Союза и приговорить всех к высшей мере уголовного наказания — расстрелу» («В Верховном Суде СССР», 12.06.1937).
«Центральный Комитет ВКП(б) с глубоким прискорбием извещает партию, рабочий класс и всех трудящихся, что 12 июня в 1 ч. 50 м. в Москве после непродолжительной болезни скончалась старейший член партии, ближайший помощник В.И.Ленина, член бюро Комиссии Советского Контроля при СНК Союза ССР — товарищ Мария Ильинична Ульянова. Смерть тов. Ульяновой, отдавшей всю свою жизнь делу коммунизма, является большой потерей для партии и трудящихся Союза ССР» («Мария Ильинична Ульянова», 14.06.1937).
«Правительство удовлетворило ходатайство Героев Советского Союза товарищей Чкалова, Байдукова и Белякова о разрешении им полета через Северный полюс в Северную Америку... Перелет совершается на самолете «АНТ–25» с мотором «АМ–34»... 18 июня на рассвете, в 4 часа 05 минут, со Щелковского аэродрома близ Москвы был дан старт и самолет взял курс по маршруту Москва через Белое море, Кольский полуостров, Земля Франца–Иосифа, Северный полюс и дальше через Северный Ледовитый океан в северную Америку» («Старт», 20.06.1937).
«Идя навстречу многочисленным пожеланиям трудящихся города и колхозной деревни, Совет Народных Комиссаров СССР поручил Наркомфину СССР представить в кратчайший срок на утверждение правительства проект закона о выпуске «Займа укрепления обороны Союза ССР» («О выпуске «Займа укрепления обороны СССР», 20.06.1937).
«Сталинский маршрут продлен. Задание своего правительства мы выполнили, несмотря на исключительно сложные затруднения, связанные с полетом... Крепко жмем ваши руки и еще раз благодарим товарища Сталина за внимание и отеческую заботу о нашем экипаже. Тебя, товарищ Сталин, мы вспоминали вместе всегда и особенно в трудные минуты, и это во многом помогало нам драться с препятствиями и побеждать» («Москва. Товарищам Сталину, Молотову, Ворошилову, Кагановичу, Калинину, Жданову, Ежову, Микояну, Андрееву из Портланда», 22.06.1937).
«Северный полюс будет служить человечеству. Поставить на службу человечеству Северный полюс сумел только наш Советский Союз... Только после Великой пролетарской революции, только в условиях победоносного социалистического строительства эта победа над природой могла быть одержана. Этой победы нам бы не удалось одержать, если бы не был так могуч и силен Советский Союз, если бы не было у нас такой изумительной промышленности. Наши прекрасные машины сделаны так умно, так прочно, что их нельзя не уважать, даже Северный полюс должен был отнестись к ним с уважением!» (О.Шмидт, «Митинг на центральном аэродроме им. Фрунзе», 26.06.1937).
«Через Могилев проехал специальный состав поезда с детьми героического баскского народа, направляющимися из Ленинграда на юг. Уже за несколько часов до прихода поезда на вокзале собрались рабочие, студенты местных техникумов, школьники и пионеры... 11 часов утра. К перрону подходит давно ожидаемый поезд... Баскские дети выходят из вагонов. Со всех сторон их окружают могилевские трудящиеся, а особенно дети. Детям баскских бойцов преподносят букеты цветов и подарки... Под звуки «Интернационала» поезд отходит. Испанские дети приветливо машут руками» («Встреча с баскскими детьми», 30.06.1937).
«Без тьмы не было бы понятия о свете. Для того чтобы свет осознал себя, он должен иметь свою противоположность — тьму». В разгар борьбы с безродными космополитами к ним причислили и еврея Фейхтвангера. В СССР его обвинили в пособничестве англо–американскому капитализму, а в это время сам писатель тщетно пытался убедить ФБР в том, что бюро напрасно тратит время, подозревая его в симпатиях к коммунистам и Сталину. Говорят, под конец жизни он понял, что был пешкой в чужой игре, однако свидетельств этого открытия не осталось.
