За 43 минуты до боя курантов
30.12.2013 21:55:34
Под часами, прямо над окошком кассы, на голубой стене виднелась дюжина большущих снежинок, вырезанных из белой бумаги. Еще ниже — надпись из бумажных букв: «С НОВЫМ ГОДОМ!» За двумя окнами — ночь и черно–синее небо. За окошком кассы — немолодая полнолицая женщина в форме железнодорожника. Это она украсила помещение снежинками. Она на меня не смотрит, как только я купил билет до Минска, сразу и потеряла ко мне интерес. Время от времени она поднимает какой–то документ и разглядывает его на просвет, поднося к настольной лампе. Я уже успел изучить все надписи на фанерных креслах, а также расписание проходящих поездов и теперь лишь слежу за стрелками да прислушиваюсь к проносящимся мимо станции составам.
Дверь открывается, и вместе с грохотом товарняка входит высокий мужчина в шляпе, коричневом полупальто с черным меховым воротником. В руке перчатки. Он снимает шляпу и громко произносит: «Добрый вечер! С наступающим!» Я отвечаю, и кассирша кивает, но как–то странно, с улыбочкой. Мужчина расстегивает крупные пуговицы, расправляет шарф, под ним виден воротник белой рубашки и галстук василькового цвета. Потом, оглядевшись, садится напротив меня, причесывает редкие волосы с проседью, прячет расческу в пластмассовый допотопный футлярчик, перчатки кладет в шляпу, как в гнездо.
— Встречаешь или уезжаешь? — глядя в глаза, спрашивает и бросает взгляд на часы.
— Уезжаю, — киваю на свою сумку.
— Будем вместе ждать, — говорит мужчина и вытаскивает из кармана коробок со спичками. Его длинные пальцы начинают по нему постукивать. Спички отзываются. — Ты уезжаешь, я встречаю, а оба ждем. Знаешь, это тяжело — ждать, но привыкаешь...
Длинная стрелка переместилась еще на шесть делений.
— Работаешь или учишься?
— Работаю.
— Работать лучше, чем учиться, особенно если работа нравится... Правильно?
— Не знаю... Мне и учиться нравилось.
— А я жену встречаю.
Минуты четыре мы молчим, прислушиваемся к приближающемуся грохоту и шуму проходящего состава. Огромные окна озаряются, стекла дребезжат, и даже кажется, что станция сейчас сорвется со своего места и умчится вслед за длинным темным поездом, за цепочкой огоньков. Но поезд прошел, и стало тихо, рубиновая точка семафора горит на прежнем месте.
— Моя работает в городе, приедет этим же поездом, что ты ждешь... А ты женат, дети есть?
— Женат.
— Женатому лучше... Темно теперь, вот и хожу ее встречать, то на станцию, то на автобусную остановку. Сам понимаешь, как бы чего не случилось... Ведь даже дорога скользкая. Пока сюда шел, так два раза чуть не упал. А вдвоем оно спокойнее.
— А где она работает?
— Кто?
— Ваша жена...
— А, — видимо, обрадованный вопросом, он заговорил торопливо: — На заводе работает. Я сто раз ей говорил, чтобы нашла где ближе. Не хочет, говорит, что привыкла, что решила доработать до пенсии на одном месте. Она на складе товар отпускает. А тут, сам понимаешь, перед праздником надо все дела завершить, все ждут конфеты, шоколад, подарки...
— На кондитерской, значит...
В этот момент в кассе громко и начальственно звонит телефон. Кассирша хватает трубку, кричит в нее, что слушает, что знает о скором, который будет идти вне расписания, что она предупреждена, и громко поздравляет Анну Андреевну и Ольгу Николаевну с наступающим. А еще рассказывает, что сварила утром холодное и приготовила фаршированную щуку и ждет Ольгу Николаевну завтра после обеда. В конце разговора опять кричит: «Вот такие документы!» И бросает трубку.
Мужчина достает из кармана пальто портсигар, такой же старомодный, как футляр расчески, и предлагает покурить. На улице холодно, и выходить туда у меня нет ни малейшего желания. Он улыбается растерянно и, надев шляпу, уходит. Вижу его темный силуэт, вспышку спички, а вот огонек сигареты — нет. Кассирша стучит в стекло карандашом и подзывает меня:
— Послушайте, мужчина, что я вам скажу.
Я напрягаюсь, ожидая, что услышу, что поезд отменили или еще что–нибудь в таком же роде, но ошибаюсь.
— Нет у него никакой жены... Ходит сюда в мое дежурство, а чего, не говорит?
— Он же сказал...
— Мало ли что он сказал... Живет один. Обманул он вас, да вы не первый, кто его слушает и верит.
Я молчал, даже не зная, что сказать. Кассирша молчала мне в ответ. Послышался далекий гудок, за ним еще один.
— Скорый, а следующий ваш... Я его давно знаю. Был школьным учителем, а сейчас на пенсии. Неплохой человек, аккуратный, никому плохого не сделает, но вот вбил себе в голову...
— И давно он так ходит?
— Да как на пенсию вышел, так начал кого–то ждать... Уже больше года приходит.
Последние слова пропали в грохоте и шуме проносящегося пассажирского поезда. Золотой полосой пролетели окна, в ответ задрожали стекла. Кассирша торопливо наклонила голову к бумагам. Мужчина смотрел на нас, потом на часы, на снежинки, на поздравление. Бумажный восклицательный знак качался, но не падал. Теперь и я посмотрел на мужчину совсем по–другому. Он уже выглядел подозрительным и даже в чем–то опасным, а его улыбка не казалась простодушной и искренней.
— Тебя будут встречать?
— Нет, поезд приходит рано.
— Тогда будут ждать.
До прихода поезда оставалось семь минут. Я взял сумку, глянул на кассиршу. Она опустила голову. Мы вышли на холод и ветер вместе. Он решительно пошел по перрону, на котором поблескивал лед. Остановился, став спиной к ветру, лицом в ту сторону, откуда придет поезд. И вот появился и начал приближаться огонек. Потом прилетел звук гудка и стук колес, наконец и поезд прополз у перрона, осветив его яркими окнами. За стеклами компании пассажиров готовились, а многие уже встречали Новый год. Дверь второго вагона открылась, и проводница крикнула, чтобы я поторопился. Я подал билет и вскочил в тамбур. Оглянулся. Мужчина стоял, опустив голову, прикрыв лицо рукой в перчатке. Проводница, пахнущая железной дорогой, надорвала мой билет. Состав дернулся и медленно тронулся. Мужчина смотрел на меня и улыбался.
— Стойте, стойте, мне же выходить! — в тамбур выбежала женщина в белом вязаном берете и распахнутом пальто. В правой руке у нее был пакет, а в левой сумка.
Проводница быстро подняла железную ступеньку, прижалась к стене. Женщина успела соскочить. Я выглянул из набирающего скорость поезда. Там, на перроне, мужчина без шляпы обнимал женщину в белом берете.
— Могла и пропустить свою станцию, — сказала проводница, закрыв дверь. — Мы в тепле, а они на улице Новый год встретят.
Советская Белоруссия №246 (24383). Вторник, 31 декабря 2013 года.