Я или Шрек?
28.09.2005
«Интересно, как это — когда есть все, чего захочется?» — размышляем мы с мужем, глядя вслед несущемуся к каруселям сыну. А потом — витрины, магазины, ларьки. «Купи!» — тянет он привычное заклинание. С точки зрения производителей игрушек современные дети — идеальные потребители. Ежедневное «купи», чтобы завтра равнодушно перешагнуть через гору обломков.
Все начиналось с умиления: оно обуревало всех домашних, когда малыш получал очередной подарок. «За все детство у меня была одна железная машинка. Мы с ней всей деревней играли», — приговаривал дед и тянул внуку все новые игрушки. «Нам такое и не снилось», — улыбались мы друг дружке, глядя, как сын нетерпеливо распаковывает очередную коробку. Погремушки, радиоуправляемые машинки, картинговые трассы, беспроводные наушники, самокаты и ролики, мобильники и Интернет — далее везде. И все новое «хочу–купи» растущего отпрыска. У современных родителей нет времени занять любимое чадо. Нет времени научить его играть и фантазировать. Родительское время высвобождает Шрек в неограниченных количествах. Ведь когда ребенок поглощен мультиками, можно, наконец, приняться за все те хозяйственные дела, что разбухают день ото дня, будто каша в волшебном горшке из старой сказки. Мы чувствуем свою вину за хронически недополученное ребенком внимание. И будто витамин Д для истощенного зимними днями младенца суем откупные — все новые и новые игрушки и развлечения. И как–то незаметно круг замыкается. Мы не имеем возможности уделять им должного времени — мы много работаем. Мы много работаем, чтобы дитя ни в чем не нуждалось. Мы искупаем свою вину вещами, и наши дети становятся все более ненасытными, все больше ища и все меньше находя радость в материальных удовольствиях.
Удивительное дело. Прежде наш двор был полон тайн и секретов: кто–то строил шалаш, и чтобы иметь счастье его увидеть, мы клялись самыми страшными клятвами. Другие в укромном месте прятали и подкармливали бездомную собаку, тайное сообщество третьих слушало единственный на весь квартал магнитофон. По поселку, что рядом, без конца носились казаки–разбойники, тимуровцы, красные, серо–буро–малиновые. Двор был тесен для такого количества детской фантазии. Мамы еле–еле могли дозваться нас к вечеру домой. Теперь во дворе разве что полуторагодовалые гаврики копошатся в песочнице. Дети постарше улицу не любят.
«Скукота во дворе», — возвращается с прогулки 10–летняя соседка Машка. Запускает любимый компьютер и «уходит». Нет ее больше в комнате. Не у кого выспросить подробности про скукоту. Машка примерная. Послушная. Ходит на музыку и английский. Все прочее время проводит у компьютера. А мама? Мама много работает. Обещала купить новый ЖК–монитор. И это следующая ступень «деловых» семейных отношений. Наверное, в материальном стимуле нет ничего плохого. В конце концов, все наше общество — общество потребления. И подобные отношения многие родители называют честными. Чтобы что–то получить, надо заслужить, заработать. Пусть ребенок знает это с детства, а не пускает пузыри до старости. Но уже не только учеба — и удовольствия, радости лишь материальным эквивалентом измеряются.
«Что ты принесла мне, мама?» — радостно встречает сын. «Ничего. Я к тебе торопилась». — «А, ясно», — разочарованно вздыхает он и утыкается в экран с любимым Шреком.
А завтра будут новое «купи» и новое «хочу». Ведь все, что было сегодня, — оно уже надоело. И фантазировать о втором полете вертолетика, потерявшего вчера лопасть (и уж тем паче о том, как эту лопасть самому смастерить из палочки для мороженого), это выше понимания современного пятилетнего индивидуума.
— Мам, а завтра будет выходной?
— Да.
— И ты никуда не пойдешь?
— Нет, сынок.
— И будешь целый день со мной? Мы будем весь день читать «Простоквашино»?
— Конечно.
И вздыхаю облегченно: «Не все потеряно. Я все–таки котируюсь больше, чем Шрек!»
А чуть позже вспоминаю с ужасом: я же собиралась завтра наконец–то заняться заготовками...
Litskevich@sb.by
Все начиналось с умиления: оно обуревало всех домашних, когда малыш получал очередной подарок. «За все детство у меня была одна железная машинка. Мы с ней всей деревней играли», — приговаривал дед и тянул внуку все новые игрушки. «Нам такое и не снилось», — улыбались мы друг дружке, глядя, как сын нетерпеливо распаковывает очередную коробку. Погремушки, радиоуправляемые машинки, картинговые трассы, беспроводные наушники, самокаты и ролики, мобильники и Интернет — далее везде. И все новое «хочу–купи» растущего отпрыска. У современных родителей нет времени занять любимое чадо. Нет времени научить его играть и фантазировать. Родительское время высвобождает Шрек в неограниченных количествах. Ведь когда ребенок поглощен мультиками, можно, наконец, приняться за все те хозяйственные дела, что разбухают день ото дня, будто каша в волшебном горшке из старой сказки. Мы чувствуем свою вину за хронически недополученное ребенком внимание. И будто витамин Д для истощенного зимними днями младенца суем откупные — все новые и новые игрушки и развлечения. И как–то незаметно круг замыкается. Мы не имеем возможности уделять им должного времени — мы много работаем. Мы много работаем, чтобы дитя ни в чем не нуждалось. Мы искупаем свою вину вещами, и наши дети становятся все более ненасытными, все больше ища и все меньше находя радость в материальных удовольствиях.
Удивительное дело. Прежде наш двор был полон тайн и секретов: кто–то строил шалаш, и чтобы иметь счастье его увидеть, мы клялись самыми страшными клятвами. Другие в укромном месте прятали и подкармливали бездомную собаку, тайное сообщество третьих слушало единственный на весь квартал магнитофон. По поселку, что рядом, без конца носились казаки–разбойники, тимуровцы, красные, серо–буро–малиновые. Двор был тесен для такого количества детской фантазии. Мамы еле–еле могли дозваться нас к вечеру домой. Теперь во дворе разве что полуторагодовалые гаврики копошатся в песочнице. Дети постарше улицу не любят.
«Скукота во дворе», — возвращается с прогулки 10–летняя соседка Машка. Запускает любимый компьютер и «уходит». Нет ее больше в комнате. Не у кого выспросить подробности про скукоту. Машка примерная. Послушная. Ходит на музыку и английский. Все прочее время проводит у компьютера. А мама? Мама много работает. Обещала купить новый ЖК–монитор. И это следующая ступень «деловых» семейных отношений. Наверное, в материальном стимуле нет ничего плохого. В конце концов, все наше общество — общество потребления. И подобные отношения многие родители называют честными. Чтобы что–то получить, надо заслужить, заработать. Пусть ребенок знает это с детства, а не пускает пузыри до старости. Но уже не только учеба — и удовольствия, радости лишь материальным эквивалентом измеряются.
«Что ты принесла мне, мама?» — радостно встречает сын. «Ничего. Я к тебе торопилась». — «А, ясно», — разочарованно вздыхает он и утыкается в экран с любимым Шреком.
А завтра будут новое «купи» и новое «хочу». Ведь все, что было сегодня, — оно уже надоело. И фантазировать о втором полете вертолетика, потерявшего вчера лопасть (и уж тем паче о том, как эту лопасть самому смастерить из палочки для мороженого), это выше понимания современного пятилетнего индивидуума.
— Мам, а завтра будет выходной?
— Да.
— И ты никуда не пойдешь?
— Нет, сынок.
— И будешь целый день со мной? Мы будем весь день читать «Простоквашино»?
— Конечно.
И вздыхаю облегченно: «Не все потеряно. Я все–таки котируюсь больше, чем Шрек!»
А чуть позже вспоминаю с ужасом: я же собиралась завтра наконец–то заняться заготовками...
Litskevich@sb.by